«Одновременно с продажей государственных должностей во Франции широко распространилась и практика продажи дворянских титулов. Этим широко пользовались нувориши из третьего сословия, которые через данный механизм превращались в дворян. Новый слой дворянства, образовавшийся посредством покупки титулов, называли „дворянство мантии“ (noblesse de robe), в то время как старую потомственную аристократию называли „дворянством шпаги“ (noblesse d’épée).
В результате указанной практики в течение существования Старого порядка произошло очень сильное „разводнение“ французского дворянства разбогатевшими выходцами из третьего сословия. Например, в Парижском парламенте в XVIII веке из 590 его членов лишь 6% относились к потомкам старой аристократии, существовавшей до 1500 г., а 94% членов парламента принадлежали семьям, получившим дворянский титул в течение
В середине XVIII в. возникла теория, пользовавшаяся популярностью среди французской аристократии, согласно которой дворянство во Франции произошло от „расы завоевателей“ — франков, в то время как всё остальное население было потомками галльских крестьян, якобы в свое время покоренных франками; таким образом, особое положение аристократии получило расовое обоснование» — Goubert P. L’Ancien Regime. Paris.
Это к вопросу о том, что легенды о «пришествии варягов на Русь» являются в Европе типовыми и служат для обоснования господства правящего слоя, подчеркивая его не только договорное, но и генетическое право править. Затем нарождающаяся из низов национальная интеллигенция поворачивает эту выдуманную инаковость в другую сторону — «Вы посмотрите, посмотрите на дворян наших, они же немцы, немцы все! И русскими, русским людьми правят! Как такое можно терпеть?!!». Далее, после успеха национального или (в случае России) социалистического движения черная легенда закрепляется для окончательного вбивания в грязь поверженного слоя, и вот спустя сто лет любой школяр без малейшей тени сомнения утверждает, что большинство дворян состояло из инородцев, притеснявших бедных русских (галльских, английских и т.п.) крестьяней, давая почву для различных «национал-демократических» движений, начинающих рассматривать всю национальную историю с точки зрения угнетенного крестьянина (потому что дворяне — они ж все из франков, откуда там наши-то?), что ведет к естественной культурной и политической дегенерации и замене высших образцов политики и искусства «народными» суррогатами.
