Для меня ещё в начале революции была смехотворна сама идея украинской нации. Ни с кем ссориться не хотелось — и в голову не приходило — разве что с любителями отживших свой век клептократов Януковича. Наивный, освежённый ветром революции мозг стал возбуждаться. Вдруг действительно экономика, освобождённая от власти коррупционеров, поднимется? Вдруг вестернизация будет настоящей, изнутри, а не ограничится ритуальным поеданием выпечки из рук Виктории Нуланд? Мы хотели «перемен» — мы ждали модернизацию, жизнь как в Прибалтике и «всего хорошего» на смену «всему плохому». Но оказалось всё гораздо сложнее. Когда процесс «европеизации» начался, стало ясно — это нельзя назвать даже косметикой. Это просто насмешка. Вроде лучше. Но тихий голос (крови? разума?) всё-таки шептал: не лучше. Лучше — с Россией.
Разве это жизнь — забывать о своей настоящей истории и глупо следовать за тем, что галдят купленные олигархическим этноцирком «оппозиционные» СМИ? Уезжать от страха подальше и устраиваться поудобнее?
Всю свою жизнь Одесса была максимально пророссийским городом, даже насильственная украинизация не могла полностью поглотить её русский дух. Ведь Южной Пальмире некуда отступать — позади только море. За время «незалежности» жители постоянно боролись, о чём говорят хотя бы результаты прошлых президентских выборов (если они вообще могут о чём-либо говорить). С 2009 по 2013 год в Одессе регулярно проводились «Русские марши».
Реагируя на беспорядки в Киеве, Одесса стала самым первым городом, бросившим вызов Майдану, — ещё до возвращения Крыма!
25 февраля после попытки штурма Приморского районного суда вышел из-под стражи Игорь Марков, председатель партии «Родина». Человека поддерживали 70% горожан. «Родина» проводила различные акции вроде «Я говорю по-русски», делала проодесский (читай, пророссийский) канал АТВ, справедливо требовала федерализации государства и ликвидации поста президента страны. Через пару дней после освобождения Маркова на Куликовом поле разбили палаточный лагерь. Так продолжалось два месяца. Ополоумевшая таможня, что проверяла всякого въезжающего россиянина; телеканалы, занявшие одну шестую экрана флагом в надежде поднять горе-патриотизм; активисты «Евромайдана», одевающие Дюка де Ришельё в вышиванку, — всё это доводило до скрежета зубовного.
Наступило второе мая. Ничто не предвещало беды. Произошедшее в тот день — это не просто беспорядки, а самая настоящая белая Африка. На Греческой творилось безумное: сбор ультрас и активистов «Евромайдана», окружённые куликовцы, а между ними — апатичная масса бесполезных милиционеров с каменными лицами. Параграфы уголовного кодекса перестали работать, как забитый песком автомат. На улицах были все — мужчины, женщины, дети, старики.
Смешались в кучу кони, люди,
И залпы тысячи орудий
Слились в протяжный вой…
Шествие «мирно» настроенных проукраинских активистов с подготовленными заранее битами, щитами, керосином и пенопластом сразу же стало срываться при виде куликовцев. Это как бешеная псина с пеной у рта, учуявшая чужой шаг. Я не чувствовала ничего — кажется, все настолько обезумели, что перестали сознавать хоть что-то. Было страшно. Нас шли убивать. Происходившее на Куликовом поле неистовство навсегда отпечаталось в душе: дикая молодая толпа с палками, бегущая и орущая «Слава Украине!» не остановится, не добив русского. Ей всего мало. Я поняла, как чувствовали себя офицеры в мрачные февральские дни семнадцатого года. Когда куликовцы собирали баррикады у входа в Дом Профсоюзов, началась стрельба и полетели коктейли Молотова. Первая фаза пожара — возгорание левого фойе и второго этажа. Через десять минут — вторая фаза. Горит всё, температура — 600 градусов на первом и 200 — на втором этаже, люди выбрасываются из окон. Украинцы жгли русских.
Одесский холокост вызвал мировой резонанс. Про него писали все, но интерпретации сильно разнились. Из сердца тьмы прозвучали голоса, твердящие о том, что «русские сами виноваты», «больше надо было жечь колорадов», дошло до «бургеров по-одесски».
«Русские сами виноваты», сами себя высекли и подожгли — это, если что, официальная точка зрения МВД Украины.
Налицо зашкаливающий уровень двоемыслия и лицемерия: люди начали рассказывать про «титушек, что сами себя сожгли». Помните убитых журналистов «Шарли Эбдо», которые, мол, «сами виноваты», как заявляли конченые фрики, маргиналы и провокаторы вроде Рамзана Кадырова, Дмитрия Энтео и Максима «считайте меня дагестанцем» Шевченко. Про жертв одесского убийства мы слышали такие речи от коллективной «совести нации», либеральных «гуманистов» и прочих «революционеров достоинства». Как говорится, «люди себя показали», добровольно объявив о своём моральном банкротстве.
Москва, Севастополь и многие другие города по всему миру почтили память погибших одесситов.
Реакция украинских властей на бойню была немедленной: экс-губернатор Владимир Немировский назвал её законной, Арсений Яценюк уволил всё милицейское руководство Одесской области, секретарь СНБО Андрей Парубий заявил о российских террористах-провокаторах.
«События 2 мая были организованы на Куликовом поле, а ключевую роль в них сыграли люди с судимостями, умственно-отсталые, люмпены и бездельники, — заявили в МВД Украины. — Что же касается активистов „Евромайдана“, то их действия следователь оценивает совершенно иначе: марши фанатов — нормальное явление, не несущее никакой угрозы общественному порядку».
Абсолютное большинство погибших — коренные жители Одессы — несмотря на бесконечный поток лжи о «российских наёмниках» и найденных российских паспортах.
Версий много. По одной из них, в трагедии виновны люди Эдуарда Гурвица — бывшего мэра Одессы, — который баллотировался на выборах, но имел гораздо меньшую поддержку, чем Геннадий Труханов. Последний — выдвиженец «пророссийской» Партии Регионов, который и победил. Кто-то упрекает самого Януковича, а особые маразматики — Путина, отправившего ФСБшных диверсантов «раскачивать лодку» (мне ещё тогда показалось смешным, насколько украинская риторика совпадает с дискурсом охранителей РФ).
Не могу похвастаться участием в русском движении Одессы, но хорошо знакома с его деятелями. Выжившие остатки Одесской дружины сразу же бросились выяснять, куда увозили их арестованных соратников, разыскивая людей по СИЗО. Создавались планы эвакуации в Россию на случай возобновления погромов русского населения. Спустя два дня храбрые русские ребята начали штурм ОВД с целью освобождения находящихся в застенках активистов. 4 мая им удалось выбить сорок человек. Атмосфера страха и путаницы не позволила поднявшимся одесситам скоординироваться — смерть десятков храбрецов и массовые аресты задавили русское сопротивление. Над Одессой сгустилась тьма, и в этой темноте было слышно лишь щёлканье затворов.
Я благодарна А.С. (по понятным причинам не буду называть его полное имя) за то, что он для моей повести был готов вспомнить те страшные события и прокрутить в голове вновь весь этот ужас… Он непосредственно общался с семьями погибших и описал их эмоциональное состояние как «холодную ненависть». Трудно представить, что пережили жертвы этой бойни. Если во второй половине апреля украинские власти арестовали около двухсот политически неугодных, то после событий 2 мая эта цифра выросла до 700. Сам А.С. был вынужден покинуть город, поскольку украинцы, в традиции своих предшественников из Одесской ЧК, начали составлять списки «подозрительных». Спустя почти век волна политического террора вновь захлестнула Одессу, и теперь зачинщики этих злодеяний объявляли недочеловеками не «контрреволюционеров», а «сепаратистов». Он вспоминал ожесточённые уличные бои: как русские бойцы отвечали камнями на пули, как бросались в драку с криком «Слава Руси!», как штурмовали украинские баррикады… Многие из них, покинув родной город, отправились на восток и вступили в новороссийское ополчение.
Интервью ополченца Гамбита, уроженца Одессы, участвовавшего в демонстрациях на Куликовом поле. Также смотрите его интервью ровно год назад
Надо понимать, что украинское движение было совершенно чуждым в Одессе и воспринималось как пришлое — на грани с оккупационным. Вплоть до «Евромайдана», заставившего страну трястись в конвульсиях, единственным мотором украинства в Одессе являлась маргинальная партия «Свобода». Поскольку украинизация в Одессе-маме чувствовалась не слишком сильно, не было и особой мотивации создавать русское движение. Первые зачатки оного появились в конце двухтысячных. К сожалению, движение отличалось пассивностью — именно из-за отсутствия реальной опасности. Как только она появилась, неподготовленные русские националисты оказались в изоляции, сокрушённые чудовищным ударом 2 мая.
Сейчас люди просто боятся — маховик политических репрессий и элементарный страх расправы заставляет их молчать и ждать. Но Одесса, что бы ни случилось, — русский город. Нам, русским его гражданам, нужен только шанс, какая-то робкая надежда, что можно прогнать ненавистных мазепинцев… История повторяется, это азбучная истина. И сейчас вновь кажутся близкими и родными слова Бунина: «Если б в город ворвался хоть сам дьявол и буквально по горло ходил в их крови, половина Одессы рыдала бы от восторга». По выражению А.С., как только появится искра — если наши возьмут Мариуполь, например, — у украинцев начнёт гореть земля под ногами.
Несмотря на парализующий страх, память о мучениках 2 мая жива. У Дома профсоюзов поставили стенд с портретами и биографиями погибших, каждое воскресенье там собираются единомышленники, а каждое второе число месяца проходит панихида. Только в мае, в год трагедии, такой возможности не будет. На Куликово поле стягивают военную технику, а город наполнен боевиками «национальной гвардии».
В областной организации «Свобода» считают, что 2 мая — праздник победы над «кремлёвскими террористами» и его необходимо сделать государственным. По их мнению, в этот день произошло историческое событие, определяющее будущее Одессы. Конкретно: «колорадов» зачистили, и не осталось никого, кто может поддерживать Русскую весну. Тем временем глава ГУ МВД Одесской области Иван Катеринчук предупреждает, что в течение майских праздников будет запрещено ношение георгиевских лент, масок, а также использование звукоусиливающей аппаратуры в ходе массовых мероприятий. В МВД уверены, что ношение балаклав должно быть законодательно запрещено. Можно смело предположить: при появлении в городе ополченцев или, даст Бог, «вежливых людей», окажется, что все эти милиционеры, чиновники и общественные деятели с самого начала были за русских. Такова внутренняя логика чуждой Одессе идеологии украинства, существующей исключительно за счёт насилия и тотальной власти над публичным дискурсом.
Члены «Правого сектора» шагают по Одессе, как будто это их город. Билборды призывают горожан писать доносы на своих соседей, если те подозреваются в сепаратизме.
Продолжаются политические репрессии. Выжившие жертвы Одесской бойни до сих пор томятся в тюрьмах.
Но я верю, что скоро настанет день, и мягкие, избалованные солнцем и морем малороссы вернут себе Одессу (до революции этот город — четвёртый в Империи — был одним из центров русского национализма).
Уже сейчас гремят взрывы у одиозных проукраинских заведений; русское подполье набирает силу, и однажды город-герой Одесса вернётся в лоно Великой России.
