Кровь, закипающая в жилах русского человека, способна как поднять его на небесный Олимп, так и низвергнуть в самые мрачные бездны, поместить в застенки Бытия. Тёмную сторону русской души принято замалчивать, но наперекор всему она существует. Такой жестокий к России XX век явил немало её примеров. И одним из нагляднейших воплощений чёрной воли русского Фауста служит убийство белоэмигрантом Павлом Горгуловым французского президента Поля Думера из-за отказа Франции вести активную антикоммунистическую политику.
6 мая 1932 года, в 3 часа дня, президент Франции Поль Думер в сопровождении многочисленной свиты должен был открыть благотворительную выставку Союза Писателей — бывших фронтовиков. У входа на выставку, которая располагалась в доме Соломона Ротшильда, Думер обменялся приветствиями с уже ожидавшими его там министрами и именитыми писателями, и прошёл в первый салон. Когда президент, получив несколько книг с автографами, двинулся к соседним столам, то, пробираясь через густую толпу приглашённых, к группе официальных лиц подошёл человек гигантского роста в сером пальто. Приблизившись к президенту почти вплотную, неизвестный протянул вперёд руку. Грянула череда выстрелов. Французский президент вскрикнул, поднял руку над головой и медленно опустился на пол… Две пули попали в него: одна — в правую руку, вторая — в нижнюю часть черепной коробки. Но убийца продолжал стрелять и успел выпустить пять пуль. Через считанные мгновения он будет избит толпою и задержан. В полубесчувственном состоянии он выкрикивал странный лозунг: «Фиалка победит машину!».
Такова была завязка поразительной истории русского террориста-одиночки, которой и сегодня едва ли найдётся достойный аналог.
В комиссариате преступник был обыскан. У него нашли карту д’идантите на имя Павла Горгулова, родившегося 29 июня 1895 года в станице Лабинская, Кубанской области, России. Из карманов Горгулова извлекли второй револьвер, три обоймы с патронами и визитную карточку на имя «ветерана-писателя Поля Бреда». Или преступник явно издевался, или он был сумасшедшим, избрав такой красноречивый псевдоним. Наконец, в пиджачном кармане обнаружили записную книжку, на первой странице которой Бред-Горгулов тщательно вывел: «Мемуары доктора Горгулова, главы русских фашистов, который убил президента Французской Республики».
Вы спросите, зачем «русскому фашисту» убивать президента Французской Республики? Вот и французы сначала тоже этого не поняли. Поэтому в официальном сообщении министерства внутренних дел Франции по поводу убийства президента Горгулова окрестили «необольшевиком», «провокатором III Интернационала» и прочими нелестными эпитетами. Однако, как и всё, что связано с тёмной стороной души русского человека, изнанка события 6 мая оказалась гораздо страшней, чем того ожидало французское общество.
В ходе расследования выяснились некоторые обстоятельства биографии Горгулова. Его довоенную биографию плотно обволакивал туман и реконструировать то, чем занимался Горгулов в России, было практически невозможно. По его собственным словам, он родился и вырос в среде кубанского казачества, в 1913 году закончил военно-фельдшерское училище в Екатеринодаре и поступил на медицинский факультет в Москве. Сражался на Великой войне, ранен. Участвовал в антибольшевистском сопротивлении на юге России, по некоторым данным состоял в конспиративной антисоветской организации эсера Савинкова и партизанил против красных в белорусских лесах. Более-менее ясная, хотя и крайне далёкая даже от приблизительной точности картина начинает вырисовываться с попаданием Горгулова в эмиграцию.
Впервые он появился в Праге в 1921 году, приехав из Варшавы. В столице Чехословакии Горгулов учился на медицинском факультете Карлова Университета, до 1927 года жил в среде студентов-медиков. Потом перебрался в Моравию, где выдавал себя за врача и зарабатывал на жизнь нелегальными абортами. В 1929 он вернулся в Прагу, чтобы выбить у властей регистрацию его собственной партии. Ему категорически отказали и в 1930 году Горгулов был вынужден уехать во Францию по «нансеновскому» паспорту. Причиной внезапного отъезда послужило тёмное дело с абортом, имевшим смертельный исход. Горгулов был женат два раза. Первый раз его избранницей стала местная жительница, чешка, которая вскоре получила развод из-за того, что Горгулов жестоко с ней обращался и избивал. Вторым браком он был женат на Анне-Марии Генг, 33 лет, уроженке Швейцарии.
Идеология «Всероссийской Национальной Крестьянской Партии Зелёных», а именно так называлась организация Горгулова, представляла собой ядрёную смесь из положений радикального русского национализма, фашизма, антикоммунизма, футуризма и антиурбанизма. Программа «партии» (в которой, кроме Горгулова, состояло ещё три человека) была отпечатана в объёмистой брошюре из 72 страниц. Начиналась брошюра с воззвания к русскому народу: «Одно твоё спасение, последнее спасение, это — война. Все равно, какая война: внешняя или внутренняя… Война и только война есть единственное спасение всех русских беженцев, рассеянных по белу свету. Война есть конец большевистской власти. А мир — это конец Европе. Свету — конец. А потому: да здравствует война, наша спасительница». После этого танатофильского гимна Войне-Освободительнице Горгулов переходит к описанию будущего устройства «Всероссийской Народной Национальной Республики», которой должна править на началах диктатуры «Народная Земледельческая Партия Зелёных» вплоть до выбора президента. Это диктатура осуществляется лично «первым зелёным диктатором» — самим Горгуловым. Для себя отметим, что зелёный — это цвет русских повстанцев Тамбовского восстания и румынских православных фашистов, носивших зелёные рубашки.
«Президентом, т.е. главой Всероссийской Национальной Республики», может быть только русский патриот, причём, по словам Горгулова, «отнюдь не коммунист, не социалист, не монархист, не еврей, не инородец, не иностранец и не женщина». Параграф 18 горгуловской партии возглашает простой и понятный сердцу каждого культурного человека лозунг «Россия — для русских». Евреи (даже русскоподданные) ограничиваются в правах. Вводится процентная норма в средних, специальных и высших учебных заведениях. Евреи не могут состоять ни на какой государственной службе, даже «самой ничтожной». Под запретом и их вступление в партию «зелёных». Если показания Горгулова о своём казачьем происхождении верны, то здесь мы наблюдаем типичный для пережившего зверства еврейско-советского расказачивания «пещерный» антисемитизм.
Для освобождения России от большевиков учреждается «Зелёная Армия» под верховным командованием Павла Горгулова. Ему подчинены три отделения: военно-оперативное, разведывательно-пропагандистское и организационное. Для наград «Зелёной Армии» вводится «орден Зелёного Креста» — точная копия Георгиевского офицерского креста, но только зелёного цвета. Головной убор «зелёных» гвардейцев — «старорусская, боярская складная шапка, отделенная светло-гнедым мехом, с разрезом спереди и сзади, с зелёным бархатным мехом, обшитым по краям чёрным. Спереди, под разрезом, — серебряный герб Крестьянской Партии. Над гербом — зелёный развесистый султан, напоминающий ель». В армии вводится следующее титулование: Зелёного Диктатора следует называть «гражданин Диктатор», членов диктаторской тройки (куда, помимо «вождя», входили два ближайших соратника Горгулова: Яковлев и Крынкин, люди с не менее тёмными жизнеописаниями), — «гражданин Поддиктатор». Далее грань безумия переступается окончательно, приоткрывая завесу над священным помешательством искалеченного невзгодами русского человека.
В соответствии с программой, каждый «Зелёный ударный батальон» будет вооружен особыми, легко переносимыми механизмами, по одному механизму на каждого «зелёного» партизана. С помощью таких «механизмов» один ударный партизанский батальон в 400 человек сможет выбить из бетонных окопов неприятеля силой в одну тысячу человек, при этом сами партизаны не понесут почти никаких потерь. При помощи тех же механизмов один ударный партизанский батальон способен выдержать атаку неприятеля силой в 3 тысячи человек в течение 24 часов почти без потерь со своей стороны. «Неприятельская лёгкая артиллерия, пулемёты и танки совершенно беспомощны против такого вооружения зелёных ударников». Естественно, «изобретение пока является тайной изобретателя и залогом несомненной победы Зелёной Армии над своими врагами».
Таковы были галлюцинации Павла Горгулова, который словно в алхимическом опыте смешал всю накопленную в русской душе ненависть с наивной религиозностью примитивного крестьянина, казачью боевую удаль со стальным оскалом грядущего машинного ада, пугающую тишину русских лесов с продирающимся сквозь неё первобытным рокотом Войны. Помимо партийной программы, Горгулов, под именем Павла Бреда, издал в Париже сборник повестей и стихов «Тайна жизни скифов» с проповедью русского мессианства, скифского стержня русской нации, обречённой на заключительную победу в битве за жизненное пространство. Заканчивался сборник горячим изъявлением желания зажечь русской рукой пожар миров, всепожирающее пламя, в котором сгорит не только проклятый коммунизм, но и вся мерзость будничного мирка рядового европейца: «Русский я. А все, что от русского исходит, непременно дерзостью пахнет: как — политика, как — вольнодумство, критика и все такое прочее… Потому… Народ мы скифский, русский. Народ мы сильный и дерзкий. Свет перевернуть хотим. Да-с. Как старую кадушку. А кто же под кадушкой-то сидеть будет? Ах, милые! Не знаю. И потому — кончаю. И на прощание только прибавлю свое малюсенькое изреченьице: «А все-таки — фиалка машинку победит!»
По мере стихания паники (проницательным наблюдателям убийство Думера изначально виделось «новым Сараевским убийством», предвещавшим новую мировую бойню) появилось несколько версий поступка Горгулова:
1) Горгулов — русский патриот, убивший Думера из-за лояльной позиции Франции в отношении большевистского режима и политики невмешательства в русские дела (в то время русская эмиграция с поистине фанатической верой ждала «Весеннего похода», чтобы при поддержке Запада взять реванш у красных оккупантов) . Такая версия имела все успехи стать главной, тем более, что её придерживался сам Горгулов, публично упрекавший Францию в благожелательности к большевикам и в отказе предпринимать активные меры по свержению коммунистической тирании. Помимо этого, Горгулов открыто обвинял французское правительство в невнимании к проблемам русского населения Франции, в основном ветеранов первой мировой войны, вынужденным за гроши работать таксистами и рабочими на заводах «Рено». На допросе Горгулов признался, что, живя в Праге, вынашивал план по убийству чешского президента Масарика. Тем самым он собирался отомстить за пролитую по вине Чехословацкого Корпуса кровь адмирала Колчака, но в самый последний момент улыбка Масарика заставила его не вынимать револьвер из кармана.
2) Горгулов — советский агент, своим чудовищным преступлением призванный натравить французские власти на белую эмиграцию. Пропагандой именно такой разгадки тайны «вождя русских фашистов» занимались русские эмигранты, чьё положение во Франции после 6 мая 1932 года и сильно усугубилось из-за всплеска шовинистических настроений против «пришельцев» (были зафиксированы случае избиения русских и угроз в их адрес в отместку за «гибель нашего президента»). Вся русская колония во Франции, включая и её крайне правый фланг, никогда не испытывавший симпатий к франко-советскому сближению, решительно отмежевалась от Горгулова. Глава РОВС во Франции генерал Миллер известил французскую полицию о том, что Горгулов, по имеющимся данным, не состоял ни в одном из отделений Общевоинского Союза. Кубанские казачьи станицы также заявили о том, не знают никакого Горгулова, равно как и не имеют фактов его причастности к кубанскому казачьему войску. Вскоре после начала процесса над Горгуловым нашёлся свидетель, казак Иван Лазарев, распознавший в подсудимом чекиста по кличке «Монгол», пытавшего его в застенках ростовской ЧК. Для проверки этой сенсационной версии к Лазареву командировали полицейского инспектора с 10 фотографиями Горгулова для предъявления их Лазареву. Тот узнал «Монгола» в последних фотографиях Горгулова, сделанных после ареста , но не признал его в фотографии 1924 года. Это обстоятельство заставило усомниться в серьёзности показаний Лазарева и сильно поколебало версию, которая уже начала приобретать значение основной. В свою очередь, полпред СССР во Франции высказал глубокие соболезнования в связи с гибелью Думера, а исполком Коминтерна с возмущением отмежевался от «белогвардейца», «фашиста» и «антисоветчика» Горгулова.
3) Горгулов — белогвардейский боевик, задачей которого было претворение в жизнь плана радикальных русских эмигрантов по вовлечению Франции в войну с СССР. Эту версию «белого заговора» продвигала левые французские круги и Коминтерн. По их мнению, цели белогвардейцев прозаичны: провокацией втравить Францию в мировую войну и интервенцию против СССР. В подтверждение приводился факт, что 13 апреля 1932 года в одной из харбинских русских газет начал печататься роман, рассказывающий о воображаемом убийстве президента Французской Республики. Убийца в этом романе был антибольшевиком и своим преступлением старался принудить Францию объявить войну советам. Апофеозом подобной коминтерновской пропаганды стала брошюра писателя-коммуниста Анри Барбюса, требовавшего суда над «белой армией во Франции». Ко всему прочему, в СССР планировался выпуск художественного фильма «Горгуловщина», за основу которого бралась как раз версия о «белогвардейской Аль-Каеде».
4) Горгулов — орудие «коричного заговора», фашистской Италии и немецких нацистов, пока ещё не пришедших к власти. Цель — примерно такая же, что и у «белых заговорщиков»: спровоцировать мировую войну. В пользу этого говорит хотя бы приверженность самого Горгулова идеологии фашизма, высказанные им в ходе допроса симпатии к Муссолини и Гитлеру. Кроме того, Горгулов откровенно заявил, что в Париже посещал итальянские фашистские клубы и поддерживал с ними контакты. По просочившимся сведениям, деньги на малотиражную газету Горгулова «Набат» выделяла НСДАП. Тут же вспомнилось, что один из лозунгов Горгулова «Зарубежная Русь — пробудись!» полностью схож с нацистским «Deutschland erwache!». Впрочем, почти сразу после убийства Думера итальянский посол во Франции выразил живейший протест против какой бы то ни было ассоциации Горгулова с фашизмом.
5) Горгулов — просто сумасшедший. Эта версия, пожалуй, доминирует и по сей день. На ней основывали доводы адвокаты Горгулова, призывая суд не судить строго психически больного человека. Сам же Горгулов крайне агрессивно реагировал на попытки поставить под сомнение свою вменяемость, неоднократно в ходе процесса заявляя о том, что совершал убийство в здравом уме. С особым рвением он отстаивал свои идеи, на которые не могла, на его взгляд, ложиться тень умопомешательства. Вот фрагмент из письма Горгулова к осмотревшим его врачам: «Я не сумасшедший! Весь мир сошёл с ума. Но не я! Весь мир делает сумасшедшую политику (и Франция тоже). Весь мир готовит войну! Мир готовит мировую революцию и повсеместный триумф коммунизма! Вот моё пророчество: если мировая политика, политика сумасшествия не изменится — красная коммунистическая армия будет в Париже! И вы, несчастные, будете приветствовать красную армию! Тогда — конец Европе!… Но я хочу спасти мир! И для этого я устроил покушение и пожертвовал собой!» Заметим, что такое поведение сближает Горгулова с Брейвиком, так же отстаивавшим здравие как своё личное, так и своей идеологии.
Меж тем, процесс над «апостолом Павлом Горгуловым», как называл себя сам подсудимый, или «Распутиным русской эмиграции», как называли его окружающие, набирал обороты. Широкоплечий гигант смеялся в лицо обвинителям и сочинял в заточении прокламации, ввергая в шок не только изнеженных французов, но и видавших виды русских. В предоставленном ему судом слове Горгулов крыл по чём свет стоит французские власти, большевиков и, плюс ко всему, монархистов, к которым он почему-то испытывал редкую неприязнь. В своих тюремных записках он обращался к публике со следующими словами: «Россия пришла на помощь Франции и дала ей возможность выиграть войну, Франция же ничего не сделала, чтобы освободить Россию от большевиков… Слушай, Франция, слушай, Европа, это я лично подготовил покушение и убил президента Французской Республики, это акт моего политического террора. Кто я? Почему я это сделал? Нет, я не шут и не бандит. Какова моя программа? Благо моей родины — это высший идеал, чем слава, деньги и жизнь, потому что нет жизни без родины. Вы, европейцы, сволочь, почему вы не допускаете, что мы, русские, имели то, что имеете вы, т.е. родину. Зачем вы поддерживаете большевиков и действуете с ними заодно?»
И хоть Горгулов был проклят своими соотечественниками с самого начала (в первую очередь из-за опасений перед карательными мерами правительства Франции против русских эмигрантов), постепенно стало зарождаться движение в его поддержку. Так в одном из писем, регулярно приходивших в тюремную камеру, писалось: «Ты принёс себя в жертву. Знай, что мы все, которые ныне стали рабами наших бывших друзей, наших бывших союзников, — вместе с тобой. Великий француз, Поль Думер, должен был умереть героем для того, чтобы Франция поняла преступность своей политики. Не волнуйся. Судьи — присяжные будут мягкосердечны. Они поймут, что в лице Горгулова они судят бывшую союзницу Франции — Россию». Настоящий скандал вызвало обращение Горгулова к вдове Думера, где тот называл мужа несчастной национальным героем, принесшим себя в жертву во имя Франции и России. И опять невольная отсылка к Брейвику, как известно, тоже объявившему своих жертв «мучениками за идею».
Осознавая, что доживает последние дни, он судорожно пытался подвести черту под «зелёной» идеологией. Яростным криком звучит его политическое завещание: «Вы можете меня мучить, и вы меня мучаете уже, нравственно и физически, мучите больше, чем советские чекисты. Вы можете убить меня, но не моя прекрасная идея уже родилась на свет, до самой гильотины я не изменю моим прекрасным идеям. Придите увидеть меня у гильотины, и я вам скажу в лицо: да здравствует национальная Россия, да здравствует моя политическая идея! Да здравствует моя религиозная идея!»
14 сентября 1932 года был взят финальный аккорд драмы. Гильотина французского правосудия, некогда поднабравшаяся опыта на обезглавливании вандейских крестьян, полоснула своим лезвием шею русского казака. Перед тем, как лезвие опустилось и отсекло от огромного туловища Горгулова голову, он успел пробормотать «Россия… Россия…» Когда всё кончилось, фургон повёз труп на кладбище, чтобы предать тело так и непонятого русского романтика негостеприимной французской земле….
