Америка — это вечное наваждение русского человека. В том или ином качестве она преследует его всю жизнь, заставляя думать о себе, побуждая так или иначе на себя ориентироваться. Причем неважно — подражательно или по принципу «от противного». Современные русские националисты тоже делятся на две категории (причем взаимно пересекающиеся): одни считают США образцом, в каком-то смысле моделью, на которую новая национальная Россия должна стремиться быть в чем-то похожа, другие же видят в Америке экзистенциального врага, с которым новая национальная Россия обречена вступить в непримиримую конфронтацию и каким-то таинственным образом (обычно очень туманным и неконкретным) победить и ниспровергнуть, выполнив свою возвышенную историческую миссию.
Почему так происходит — понятно. Современный мир американоцентричен. Живя в европейской или ближневосточной ойкумене в первые века нашей эры практически невозможно было не заметить Рим. На горизонте возвышается гора — можно любить её, можно не любить, она от этого никуда не денется. Американская политика продолжает кипеть событиями, причем очень интересными для русского националиста.
Очевидно, что Америка давно уже не видела такой драматичной избирательной кампании — причем драматичной как за счет чисто технических перипетий партийной борьбы (а также личных отношений кандидатов), так и за счет внешних событий, активно влияющих на ход выборов и состояние американского общества в целом. За расстрелом в Орландо (которого одного хватило бы с избытком на всю кампанию) последовала вспышка расовых проблем, быстро переросшая в открытую атаку на полицию — а это уже, как ни крути, элемент настоящего вооруженного мятежа. Раз за разом события смешивают карты всем участникам президентской гонки, меняют их повестку дня, заставляют их реагировать на происходящее. Уже понятно, что всё это не останется в рамках предвыборной кампании — кто бы ни победил на выборах, он (или она) получит Америку в кризисном состоянии, со вскрывшимися ранами и нерешенными проблемами.
Черный сторонник Трампа ругается с черным сторонником Хиллари
Причем происходящее никак не выйдет свалить на администрацию Обамы, объявить, что это негр-социалист довел страну, потому что при близком рассмотрении становится очевидно — это старые проблемы. Да, они до сих пор были на периферии, но не потому, что американское общество или американское государство их успешно решило. Те же расовые беспорядки и вооруженные столкновения с полицией — прямое продолжение событий второй половины 1960-х. Как будто стороны взяли тайм-аут, а потом вернулись к неоконченным делам с того же места, на котором остановились. Мирная жизнь была иллюзией, сном. Собственно, все «достижения» американских леволибералов за последние полвека, все их любимые игрушки — либерализация общества, толерантность, политкорректность — одна за другой оказываются миражами. Для кого-то сладкой грезой, для кого-то ночным кошмаром, но это всё равно морок, который не выдерживает столкновения с суровой явью. И ведь не сказать, чтобы такое происходило в первый раз. Предыдущие вспышки «расовой войны» — в том числе весьма масштабные столкновения 1990-х — американскому обществу успешно удавалось забыть, вытеснить куда-то в бессознательное, снова убаюкав себя благостными рассказами про то, что уже следующее поколение будет жить при глобализме. Но проблема упорно отказывается уходить. Она не хочет отмирать сама под воздействием неумолимых сил истории, социально-экономического развития общества и прочих леволиберальных (в основе своей марксистских) фетишей. Все эти факторы имеют место, бесспорно. Марксисты не совсем уж кретины (спорно — прим. ред.). Но они считали, что «социально-экономические факторы» перевесят и в конце концов перемелют факторы национальные, культурные и расовые (каковые провозглашались вообще выдумкой, симулякром, призванным отвлечь внимание человека от истинных проблем). Пример современной Америки наглядно показывает — не перемелют.
Расовая проблема в США имеет глубочайшие корни — она возникла вместе с первыми английскими колониями. Расовая проблема вовсе не коренится (как часто думают) в наследии американской Гражданской войны — к тому времени она уже стояла в полный рост. Вообще северяне в большинстве своем были большими расистами, чем южане, а причины войны не имели на деле никакого отношения к освобождению рабов. Более того, тот же президент Линкольн, судя по всему, предпочел бы рабство не отменять вообще — и тогда оно в США просуществовало бы за милую душу еще лет пятнадцать-двадцать, как в Бразилии и на Кубе, пока его не убил бы наплыв гораздо более дешевой китайской рабочей силы. Да, на Севере были идейные аболиционисты — но в большинстве своем они-то как раз и исповедовали самый хардкорный расизм. В основном они стояли за возвращение освобожденных негров назад в Африку, «чемодан-пароход-Либерия». Вмешались события, политическая и военная необходимость, экономическая разруха в результате разорительной войны… В итоге получилось — что получилось.
По-хорошему, левым мыслителям следовало бы подробно и беспристрастно проанализировать те события, а не отделываться стандартными агитками. Это ведь был первый раз, когда социально-политические факторы (в данном случае отмена рабства и смена экономического уклада) оказались бессильны решить расовую проблему. Оказалось, что она вовсе не проистекает из одних лишь экономических обстоятельств, не является на 100% их производной или чьей-то выдумкой. Она не развеялась, как дым, когда обстоятельства изменились. «Хорошо, — говорят хитрые леволибералы, — но ничего же не изменилось. Да, формально негров освободили, но на деле подавляющее большинство из них осталось угнетенными, обездоленными трудящимися», оставляя в стороне неудобный факт — после освобождения рабов никакого особого классового братства не возникло даже между черными трудящимися и их белыми коллегами (чье социально-экономическое положение было ничуть не лучше). Предположим, что да, изменения сами по себе были пока недостаточными. Надо подождать еще, пусть история все расставит по своим местам.
И тут оказывается, что прошло уже 150 лет, а всесильные исторические закономерности по-прежнему отказываются работать. Насколько сильно эволюционировал за это время американский капитализм? Какие титанические усилия приложили за это время всевозможные борцы за равенство, права человека и социальную справедливость? И ведь не сказать, что впустую — добились-то очень многого. Еще в 1950-е в некоторых штатах расовое законодательство было сравнимо с «Нюрнбергскими законами» Третьего рейха. Отменили. Если бы среднему американцу 1850-х (причем без разницы, северянину или южанину, стороннику или противнику рабства) можно было показать пару картинок из повседневной жизни современных США, его, скорее всего, хватил бы немедленный инфаркт. А между тем расовые проблемы и «расовая война» все еще с нами, вот они. Пощупать можно, живее всех живых. Что это за «неумолимые законы истории», которые за 150 лет, в условиях мощнейшего технологического и экономического прогресса, изменившего мир до неузнаваемости, да еще и с постоянной помощью всевозможных идейных активистов с шилом, засевшим пониже спины, оказываются не в силах побороть «миф», «иллюзию», «симулякр»? Сколько им нужно времени? Пара миллионов лет, как для эволюции нового биологического вида? Тогда что здесь, спрашивается, симулякр и самообман, а что — настоящая реальность?
Этот жизненно важный вопрос жизненно важен не только для американцев. Эпидемия многонациональности, которую переживает современная Российская Федерация, это легкий вариант американской расовой проблемы (а современный русский национализм — это, кстати, по сравнению с хардкорным американским расизмом цивилизованная и продвинутая идеология). Но в целом рукотворность российской многонационалочки настолько очевидна, эта проблема столь явственно и искусственно создается на наших глазах, кажется пока такой легко решаемой, что иному русскому националисту иногда хочется взглянуть на американцев свысока. Вот, мол, у самих проблемы какие, а все туда же, в гегемоны лезут. «Да мы тут сейчас быстренько разберемся, оккупантов из Кремля выгоним, мигрантов шапками закидаем — и покажем вам кузькину мать».
Вот только в Штатах расовая проблема тоже когда-то была рукотворной. И тоже, казалось, имела ясные экономические причины. И тоже выглядела легко решаемой, если захотеть. Но пока американцы собирались с духом и убеждали себя, что вполне смогут обойтись без сверхприбылей от рабского труда (а рабство реально было очень, очень экономически выгодно — примерно как труд киргизских гастарбайтеров в Москве сегодня), пока они спорили о том, а не является ли оно традиционной и неотделимой частью неповторимой американской культуры и духовности — расовая проблема разрослась, пустила крепкие корни и расцвела пышным цветом. Одно дело — бороться с иммиграцией. Совсем другое — пытаться что-то сделать с миллионами людей, чуждых биологически и культурно, со своей особенной культурной идентичностью, но родившихся уже здесь, на твоей же земле, причем уже не в первом поколении, и считающих себя — при всех своих отличиях — не меньшими американцами, чем ты сам. Это уже совсем иная постановка вопроса, и легких решений здесь уже не будет.
Такие проблемы нужно решать вовремя.
