«Спутник, вот зе фак, чего так жиденько, где драйв, когда погромы, верните мой 2012-й, верните мой 2014-й, верните мои три бакса, даёшь, долой, зига!»
Короче, вы поняли. В последнее время такое говорят постоянно.
Тяжело выпускать хоккейный еженедельник в Кении, и чтобы он качал. В Кении нет тем для обсуждения, нет живо заинтересованных читателей, а самое главное — нет собственно хоккеистов, хоккейных матчей, хоккейных стадионов и хоккейных событий. Поиск всего этого займёт плюс-минус 100% времени и усилий. После чего выяснится, что в Кении нет хоккейной лиги, местное население не знает про такую игру, упс, сори, мы закрываемся, уникальный журналистский коллектив распущен.
Что говорить, если в России недавно прошли, на секундочку, общенациональные парламентские выборы, и это ВООБЩЕ НЕ СОБЫТИЕ. Там не о чем рассказывать, всё заранее ясно, голосовать смысла нет, обсуждать мучительно нечего. Это решается, кто будет ближайшие пять лет принимать законы, по которым жить 150 миллионам людей. Не самых глупых и диких. И это не событие. «Кто в России решает, что можно, а что нельзя? Кто надо, тот и решает, не твоё дело, урод». Что тогда событие, кроме ядерной войны? И как тут вообще можно выпускать общественно-политические журналы?
Но если кенийскому хоккейному редактору нормально сказать, что с выбором темы он промахнулся, то для русских заход «А зачем вам вся эта политота?» — национальное оскорбление. Это логика оккупационной администрации и зондеркоманд.
Об этом не принято говорить, тему замусоливают лоснящиеся дети советской номенклатуры и примазавшиеся к ним провинциальные тусовщики, изображающие как бы либерализм. Люди быстро привыкают и к куда более страшным вещам — Кацев и Гудковых перестали замечать, а выжженный политический ландшафт начал восприниматься как данная свыше реальность.
Я недавно давал краткую ретроспективу попытки Советской России в демократию и отката обратно. Буквально на уровне «Смотрите, вот раньше можно было то, сё, и вот как это запретили». Большинство, увы, так и не осознало масштаба бедствия. Развитие темы в духе предельно понятного лёгкого эссе и вовсе вызвало бунт. Три поста подряд я изворачивался, описывая одно простое явление: как людей за тридцать лет лишили субъектности и превратили в статистов. Бесполезно. Некоторых кастрировали до той степени, что они бы и рекламный слоган девяностых «Пепси: бери от жизни всё» посчитали скрытой пропагандой кадыровского отношения к жизни и потребовали запретить. «Так не положено, чтоб всё — а как же налоги, а если это незаконно, мы что, дикари?»
Люди не понимают, куда попали и что тут происходит. Они НЕ ВИДЯТ, откуда растёт тот же скандал с Емельяненко. Местный царь Рамзан вывел своих цесаревичей на ринг. Чтоб те ощутили вкус победы над врагом и кайф от реакции толпы (а на трибунах в этот момент сидят чеченские графы, князья и министры). Цесаревичи все бои триумфально выиграли, что естественно: у людей вырабатывают психологию победителей.
И тут нарисовывается какой-то чёрт, который рассказывает августейшему Рамзану, что положено, а что не положено делать наследникам чеченского престола, и как монарх должен своих детей воспитывать. Естественно, простодырого дурачка тут же поставили на место. С поправкой на уровень культуры так сделал бы и Николай Второй, если бы цесаревич Алексей побеждал на ринге под овации великих князей и балерин Императорского театра, а Иван Поддубный выступил бы в стиле «Это что такое? Не положено! Я нажалуюсь!» Кому и НА КОГО ты собрался жаловаться, идиот?
Читатели стали деланно апеллировать к каким-то там «правилам ММА» и вообще «законам Российской Федерации», а дальше обнаружили, что кадыровцы в десять раз умнее и на «законы Российской Федерации» хотели плевать. Потому что это про какие законы речь? Про вот эти вот жалкие бумажки с приказами, которые подписывают какие-то неизвестно откуда взявшиеся партийные карьеристы с Украины, никого не спросив? Ха-ха. Это пусть терпилы по ним живут. Логика предельно естественная для минимально дееспособного человека.
Хорошо это или нет — отдельный разговор, а я только хочу сказать, что люди так и не осознали, где оказались за тридцать лет, какое у них теперь место в социальной иерархии и как обустроено их государство.
Да ладно тридцать лет. Публика не заметила даже вопиющей, циклопической разницы между Россией 2014 и 2016 годов.
В тоталитарных — да в принципе и во всех остальных — государствах реальное устройство жизни иногда бывает легче объяснить через фантастику и фэнтези. Так случается, что человек не видит у себя под носом, но способен вслед за автором выстраивать самые причудливые ассоциативные цепочки. В СССР Стругацкие, вообще-то работавшие в жанре популярной массовой литературы для людей среднего ума, превратились в толкователей действительности, и превратились вполне справедливо. Почитать подшивку «Правды» — какая-то мерзкая каша. Прочесть Стругацких — про совок всё более-менее ясно.
В нехудожественных текстах такую роль играют экскурсы в историю. Недаром самый популярный политический сериал планеты совмещает в себе оба жанра, а Гумилёв рассказывал небылицы о полумифических каганатах, которые при ближайшем рассмотрении оказываются совсем не каганатами, а Царской Россией. Поэтому придётся экскурсы продолжать.
Представьте себе, что в современном мире происходит некое политическое событие. Очень важное. Судьбоносное. Мир на грани катастрофы. «Карибский кризис», только хуже. И описывается это всё следующим образом:
И русские, и иностранные источники свидетельствуют об антианглийской кампании Навального; резкого тона придерживался и «Спутник и Погром», помещавший заходы вроде «Мы не против дружбы с Англией, но она должна базироваться на признании Англией, что мы больше не её криптоколония». Бывали выпады и слева: либерал Мовчан высказывал предположения, что Англия создаёт для России внешнеполитические затруднения, чтобы заставить её подписать невыгодный торговый договор. Министр иностранных дел Лавров на это возражал, но в блогах его слова были изложены так, будто он соглашался с Мовчаном. Английский посол протестовал; ему было обещано, что в русской блогосфере появится успокаивающее разъяснение.
Однако вместо успокаивающего разъяснения на «Слоне» появилась статья с огромным заголовком «Россия хочет мира, но готова к войне».
В общем, звучит сюрреалистически, и не потому, что Навальный любит англичан, а война РФ с Англией выглядит фантастикой. А просто при чём тут какие-то политические дела и решения с одной стороны и «Спутник и Погром» или «Слон» с другой? Все привыкли, что есть государственные дела, там решаются вопросы, разыгрываются многоходовочки, и обсуждение всего этого в блогах по состоянию на 2016 год — забавы скучающих графоманов, которым, вообще говоря, «работать надо». Мешки ворочать или что-то в этом духе.
В какой-то степени так и есть, но так было не всегда. Три поста назад я описывал вехи, отделяющие робкие перестроечные попытки РСФСР жить, как белые люди, от выродившейся до состояния полукитая ЭРЭФ-2016. С государственными политическими комментаторами, оформляющими генеральную линию партии в восточные мудрости для климактерических домохозяек с гороскопами и приравненных к ним категорий граждан.
А вот цитата вековой давности:
И русские, и иностранные источники свидетельствуют об антигерманской кампании Гучкова; резкого тона придерживалось «Новое время», помещавшее тирады вроде «Мы не против дружбы с Германией, но считаем, что она должна быть основана исключительно на признании немцами нашей силы»… Бывали выпады и слева: конституционный демократ Шингарёв высказывал предположения, что Германия создаёт для России внешнеполитические затруднения, чтобы заставить её подписать невыгодный торговый договор. Министр иностранных дел Сазонов на это возражал, но в печати его слова были изложены так, будто он соглашался с Шингарёвым. Германский посол протестовал; ему было обещано, что в печати появится успокаивающее разъяснение.
Однако, вместо успокаивающего разъяснения, в вечерних «Биржевых ведомостях» появилась статья с огромным заголовком «Россия хочет мира, но готова к войне».
Если вы еще не догадались — это цитата из труда Сергея Сергеевича Ольденбурга «Царствование Императора Николая Второго». Сергей Сергеевич описывает события столетней давности, февраль 1914 года, дипломатический кризис между Российской и Германской Империями, самое-самое преддверие Первой мировой войны.
Что мы видим? Мы видим, как Сергей Сергеевич рассказывает о важнейшем событии прошедшей эпохи, машинально используя для этого полемику в прессе. Просто на автомате и в качестве исчерпывающей характеристики того, что происходило и в русском обществе, и в мировой политике. События при этом международные, грозящие прямой войной между двумя великими европейскими державами. Собственно, это вообще самое важное, что происходило тогда на планете.
И вот для описания этого всего используются не платиновые мысли аналитиков от станка, не кривляния государственных Соловьёвых с претензией на пафос и мудрость, а самые что ни на есть открытые источники в виде независимых общественно-политических газет и журналов различной направленности. К мнению которых прислушиваются настолько, что на уровне министра иностранных дел обещают успокоить немецкого посла после преисполненной Ледяной Русской Ярости статьи в «Спутнике и Погроме» и разгромной колонки на «Снобе». Кирилл Каминец обозвал Меркель жирной левацкой уродиной — Мария Захарова принесла официальные извинения. Сегодня — абсурд, сто лет назад — реальность.
Статья «Спутника» в польской печати
Ольденбург в этом смысле — самая грустная книга о Царской России, потому что в таком ключе описано вообще всё царствование последнего Императора. Это абсолютно невозможно читать без слёз. Перед глазами даже в лице очень незрелой в политическом смысле поздней Империи открывается общество такой степени цивилизованности, динамичности и возможности влияния граждан на политическую жизнь собственной страны, а то и мира, что вернувшись в 2016 год обнаруживаешь себя среди имбецилов в тюрьме. Чтобы не сказать «в колонии», если вы понимаете, о чём я.
Собственно, колония-то — это ведь даже не когда у политического истеблишмента лондонская недвижимость. Помимо коррупционной составляющей сам факт покупки квартиры за границей (не говоря о получении там образования детьми) едва ли можно считать чем-то предосудительным, тем более в глобальном мире.
Колония это другое. Приезжаете вы поездом в Аушвиц, а там на стене распоряжения начальства: подъём в семь, отбой в десять, работать от сих до сих, одежду сдать — получить новую, туда нельзя, сюда нельзя, мыться раз в неделю, шаг влево-вправо — расстрел.
Какой есть способ в этой ситуации повлиять на администрацию лагеря? Только один: убедить (на свой страх и риск), что если сделать отбой в девять тридцать и выдать теплые шарфы — производительность труда вырастет на 30%. А если, как это по слухам предполагается, отнять тёплые подштанники и сделать отбой в полночь — начнётся падёж скота и любимый всеми наш общий Рейх не получит должного количества продукции.
Про падёж скота (недавно об этом писал) и продукцию коменданту будет понятно: тут можно и по прямой линии договориться. Но за какие-либо разговоры об общественно-политической жизни лагерного барака последует расстрел на месте, и подобная практика никого не удивит. Публичные обсуждения насущных вопросов, открытая полемика, голосование, страшно сказать, тягловой скотине совершенно ни к чему. Это привилегия хозяев в эсесовской униформе.
Разумеется, выросший в советском Аушвице несчастный и глубоко внутри добродушный русский человек на автомате начнёт на этом месте рассказывать, что ему все эти господские забавы в виде обсуждения в общенациональной блогосфере (а пресса начала ХХ века это на наши деньги и есть блогосфера и новые медиа: почитайте подшивку «Нового Времени», это Спутник один в один, а не современное «периодическое издание») политики великих держав не по уму, начальство само решит, а его дело — подъём в семь, отбой в десять, копать от сих до сих, а что думать — это ему из телевизора уважаемые люди на государственной зарплате скажут.
Поскольку бесправные люди всегда мелочно-озлобленные, говориться всё это будет со злорадно-ничтожными интонациями, обязательными «журнашлюшками» и возвеличиванием своего убогого, не отягощённого решением сложных или хотя бы простых, но важных вопросов, быта. К несчастью, цивилизованные (или претендующие на цивилизованность) общества живут активной политической жизнью и обладают реальными механизмами влияния на внутреннюю политику. Отчего и дебаты Трампа и Хиллари русским теперь интереснее всей российской политики вместе взятой.
В Первом мире декларация, выпущенная десятью интеллектуалами и заставившая выйти на улицу пятьдесят тысяч человек — это реальный инструмент, который работает. Статьи в прессе — не абстрактные умствования, а конкретные рычаги изменения реальности, а сама пресса — не кружок любителей букв, а серьёзная корпорация, обладающая мощнейшим оружием воздействия на умы и сердца.
Статья Андрея Никитина «Довели» на французском в швейцарском блоге
Это всё банальности, но люди привыкают к плохому, и казавшееся естественным десять лет назад сегодня зачастую вызывает совершенно дикие «дискуссии», причём порой в исполнении вроде бы не самых глупых людей.
Почему тяжело наблюдать за Эдуардом Лимоновым? Человек идейно вырос во Франции и мыслит, как белый из белой страны. Где разгромная колонка в левой газете — повод для премьер-министра пересмотреть свою точку зрения по некоторым вопросам. Заявление о том, что собрался комитет, объединяющий десяток французских писателей — заметное явление, предвещающее перемены. Заявление этого комитета, что всё полное дерьмо и никуда не годится, выходим на улицы — событие, после которого Франция никогда не будет прежней. А если про выход на улицы не услышали наверху — это очередная революция и провозглашение седьмой монархии, восемнадцатой республики или сколько там уже было форм государственности у наших ветреных французских друзей.
Но в России социальный статус интеллектуала стремится к нулю, и организовывать комитеты, общегражданские движения законопослушных граждан и прочие дискуссионные клубы — занятие даже чуть более бесполезное, чем содержание потешных полков. Потешные полки Император потом может повести в бой. «Комитеты» останутся вещью в себе. Социальный же статус интеллектуала прямо пропорционален уровню демократических свобод, и в этом смысле «общественный деятель», которому «не нужна демократия», сам себе роет могилу.
Этого не понимают не только у нас, но и на Западе — иностранцы раздают русским некоторые авансы. Можете вспомнить 2014 год: тот же «Спутник и Погром» перепечатывали в польской, итальянской, немецкой и американской прессе. Людям казалось, что в России печатное слово что-то значит, что идёт общественная дискуссия, решается судьба, и слово русского публициста может на что-то повлиять. Мол, в России есть националисты, они что говорят, их слушают, и после этого что-то меняется. В каком-то смысле тогда так и было, но это скорее следствие внезапного сбоя и зависания государственного процессора. Широчайше разошлось «Письмо к немцам», а какой-то швейцарский писатель опубликовал у себя французский перевод скромного текста ещё более скромного автора этих строк (в свою очередь вызвавший реакцию какого-то бельгийского общественного деятеля).
Не знаю, сильно расстроились бы все эти добрые европейские люди, узнав, что в нынешней колониальной РФ, в отличие от России столетней давности, можно написать сотни тысяч, миллионы знаков, — они так и останутся знаками. Ещё десять-пятнадцать лет назад так не было: во всяком случае, под выборы Ельцина пришлось соорудить целое Муз-ТВ с кампанией «Голосуй или проиграешь!» Теперь всё сделано и никакие кампании не нужны.
Даже в советской прессе проходили государственные медиакампании, что-то пропагандировалось, кого-то травили — в условиях однопартийной диктатуры это неизбежно превращалось в имитацию и косплей, но хотя бы иногда и здесь проклёвывалась хоть какая-то внутренняя дискуссия. Редко, конечно: типична была как раз серия статей про литературного власовца Солженицына в «Литературной газете» или даже мочилово троцкистов. На нынешние деньги это такой Прилепин, которому вкачали +100 к ненависти. Можно почитать его рассуждения о мироустройстве последних двух лет: человек стремительно приближается к уровню крепких советских пропагандистов. Во всяком случае, уже дошёл до прямого хамства, публикации восторженных заметок о себе со стороны коллег и рассказов, что он пришёл к успеху и был в Париже, а вы кто тут такие. «Да, я стерва, я считаю грубо: я королева, остальные слуги».
Статья Магомеда Рабиновича для итальянского Limes
Но вообще в нынешней РФ не нужен уже и Прилепин, да и травить стало некого. Это пикантный довесок, лёгкая шалость. Описание же путинизма сквозь призму заметок в блогосфере никак невозможно оформить в виде основополагающего труда, описывающего эпоху. Это экзотика на любителя, а в каком-то смысле даже для садиста. Которому нравится наблюдать за связанной по рукам и ногам русской публицистикой.
Можно сколько угодно говорить, что люди сами с усами, никакие писаки им не нужны: только голову морочить. Собственно, это в России под шумок и построили: общественно-политическая жизнь сведена к телепропаганде и столь же тоталитарной как бы «оппозиции» с заходами уровня Путин ла-ла-ла. Наконец-то советские люди очутились в любимом брежневском СССР и полной грудью вдыхают аромат советской Belle Epoque. Всё, приехали, не нужна русским публицистика. И без неё можно кушать, какать и ходить на работу. Жить полной жизнью.
Независимая пресса — это, если сравнивать с человеческим организмом, шея между условными «народными массами» и тоже довольно условной «элитой». Цивилизованный механизм взаимодействия, простите за банальность, «власти и общества» и вообще инструмент выражения взглядов, устремлений и проблем граждан. Потому и называется четвёртая власть.
Но четвёртой власти не может быть, когда другие три слились в личности Национального Лидера. Шею русским отпилили: голова живёт и думает сама по себе, не имея возможности отдавать команды телу. Тело стоит на месте. Как это назвать? «Застой».
Мы приехали в 1974 год. Зима. С другой стороны, становится совершенно ясно, что в такой ситуации есть смысл делать, а чего нет. Заниматься политикой, будучи распиленным пополам, совершенно бесполезно, хотя помнить про необходимость политики надо: иначе велик риск превратиться в спившихся постшестидесятников.
Публицистика в такой ситуации неизбежно уходит в контркультуру: бить по отпиленной голове, как по футбольному мячу. Любые другие телодвижения заранее проигрышны: «Кенийский хоккейный еженедельник».
С нулевым социальным статусом кенийский хоккейный еженедельник не просто бесполезен, а превращается в посмешище. Нет социального статуса — нет тебя. Тем более в России. Играть на поле комитетов и дискуссионных клубов в этой ситуации — мазохизм. Остаётся делать то, во что уродливый брежневский совок не может по умолчанию. Чтобы старческая башка не успевала поспевать за вашими стремительными телодвижениями, и в результате в умах граждан вся эта убогая китайщина падала всё ниже по социальной лестнице, пока не отвалится, как засохшая грязь. Задача не самая простая, но на то нам, добрым русским людям, русский православный Господь и дал голову на плечах, чтобы решать непростые задачи.
Реакция немцев на статью «Спутника» «Обращение к немецкому народу»
В русскую жизнь должна вернуться политика, в русском обществе необходимо адекватное реальности и эпохе осмысление действительности, русские интеллектуалы должны, разбивая свои костяшки и чужие лица в кровь, влезть на вершину пирамиды. Всё остальное — это остаться несвободными людьми в неосоветском Аушвице: сценарий, который понравился бы многим, но совершенно не нравится мне.
Печальная участь постшестидесятников перестроечных времён заключалась в том, что люди не вывезли статус «совести нации», зачем-то на себя взваленный, и продемонстрировали абсолютную оторванность от жизни и политическую недееспособность. Этому есть миллион оправданий, но мало кого волнует чужое горе. Фрондирующая полуноменклатура — плохой пример, а ничего иного в брежневском СССР в приличных масштабах не появилось.
В результате крах социализма прошёл вообще под «русский рок», а несчастные советские интеллигенты только мямлили что-то заранее мёртвое. В этом смысле прав тот, кто однажды сказал, что русский национализм — это новый рок-н-ролл. В условиях отсутствия респектабельной политики рок-н-ролл и нужен. Всё остальное дурь, превращающая любого идеалиста в старого брюзжащего кретина.
Добро пожаловать в неозастой, сучки. Будет весело.
