Попробую разсмотрѣть Сѣверъ и Югъ современной Украины относительно цѣнности и важности ихъ для Россіи, а также возможности включенія той или иной территоріи недружественнаго государства въ нашу сферу вліянія.
Сѣверныя области Украины (Черниговская, Сумская, Кіевская, Полтавская, Черкасская, Житомірская, Винницкая, Хмельницкая, Ровенская, Волынская, Львовская, Ивано-Франковская, Тернопольская, Черновицкая, Закарпатская) — это Малороссія, та территорія, что когда-то почти полностью входила въ составъ Польши или Литвы, а затѣмъ — Рѣчи Посполитой. Оплотомъ украинства была Галичина (Львовская, Ивано-Франковская и Тернопольская области), до Первой міровой войны ставшая полигономъ Австро-Венгріи, на которомъ отрабатывался и шлифовался украинскій языкъ, писалась «правильная» украинская исторія, формировалась украинская культура антирусской направленности. Рядомъ стоитъ Западная Волынь (современныя Ровенская и Волынская области), хотя и бывшая частью Россійской Имперіи, но до начала Второй міровой войны вмѣстѣ съ Галичиной входившая въ составъ Польши и включённая въ СССР только въ 1939 году. Вся эта территорія (включая Черновицкую область) именуется Западной Украиной и правомѣрно считается идеологическимъ оплотомъ государства, поскольку тутъ живётъ наибольшее число носителей украинской идентичности самаго чистаго (т. е. антирусскаго) вида въ процентномъ отношеніи къ населенію. Именно въ Польшѣ въ межвоенные годы жили идеологи украинства, въ томъ числѣ бывшіе подданные Россіи, напримѣръ Дмитрій Донцовъ — основоположникъ украинскаго интегральнаго націонализма.
Политика польскихъ властей, направленная на ассимиляцію восточныхъ окраинъ, вызывала непріязнь у малороссійскаго населенія, а отсутствіе русскаго національнаго государства, помноженное на умѣлую пропаганду украинствующихъ, увеличило въ краѣ число носителей украинской идентичности въ ущербъ идентичности общерусской. Совѣтская власть послѣ прихода въ сей край не боролася съ украинствомъ какъ таковымъ, а только окрасила его въ нужные тона. Съ паденіемъ СССР внѣшняя окраска поблёкла и затѣмъ спала, и наружу вылѣзъ всё тотъ же украинскій націонализмъ, ибо никакой альтернативы ему просто не было.
Особнякомъ въ Западной Украинѣ стоитъ Закарпатская область, жители которой въ большинствѣ своёмъ считаютъ себя не украинцами, а русинами. Закарпатье даётъ намъ надежду, что не всё потеряно на западныхъ рубежахъ историческихъ земель Россіи и возвращеніе къ русской идентичности на данныхъ земляхъ вполнѣ возможно.
Въ остальной Малороссіи въ 1990-е ситуація была пусть не столь радостная для самостійниковъ, но не безнадёжная: тамъ люди въ большинствѣ своёмъ всё же приняли украинскую идентичность, данную большевиками, просто не въ столь «правильной» формѣ, какъ на Западѣ. Ситуація начала мѣняться по мѣрѣ того, какъ всё дальше въ исторію уходилъ СССР. Дѣло оставалось за малымъ: очистить украинскую идентичность отъ совѣтскихъ идеологическихъ штамповъ и остатковъ общерусскости, не исчезнувшихъ въ совѣтскій періодъ и иногда использовавшихся коммунистами въ обоснованіе пребыванія УССР и РСФСР въ союзѣ. Благо для осуществленія данной цѣли въ распоряженіи самостійниковъ былъ весь государственный аппаратъ бывшей УССР, включавшій въ себя учебныя заведенія средняго и высшаго образованія, а также многочисленныя научныя учрежденія — кузницу формированія «правильнаго» міровоззрѣнія массъ. Всё, что было создано совѣтской властью, вполнѣ можно было использовать, стоило только внести нужныя корректировки.
Появившись на политической картѣ міра въ 1991 году, Украина идентифицировала себя именно какъ національное государство украинцевъ и стала дѣлать всё для того, чтобы воспрепятствовать вліянію со стороны Россіи на своихъ гражданъ, а также любому реальному сближенію. Фактически главнымъ постулатомъ большой политической игры сталъ донцовскій лозунгъ «Геть від Москви!».Несмотря на всѣ слова о дружбѣ съ Россіей, произносимыя порой украинскими политиками, всѣ дѣйствія властей говорили объ обратномъ. Вспомнимъ хотя бы поведеніе Украины при раздѣлѣ Черноморскаго флота, а также попытки провокацій въ отношеніи русскихъ моряковъ въ Севастополѣ.
Тамъ, гдѣ исторически было господство поляковъ, украинская идентификація, замѣшанная на непріятіи Россіи, неплохо продвинулась послѣ 1991 года, обрѣтя свою государственность на русскихъ земляхъ. Этому въ томъ числѣ поспособствовали два Майдана (2004 и 2013–14 годахъ); не случайно ещё при побѣдѣ Ющенко раздавались слова о рожденіи новой Украины. И дѣйствительно, украинская идентичность среди массъ населенія послѣ перваго Майдана расширилась количественно, обрѣтя новыхъ послѣдователей, и преобразовалась качественно: люди, считавшіе себя съ совѣтскаго періода украинцами, но не испытывавшіе особой вражды къ Россіи, стали всё чаще видѣть именно въ насъ основного врага. Тамъ, гдѣ польскаго господства не было, дерусификація проходила не такъ успѣшно, хотя и эти земли не обошла бѣда.
Какъ же такъ получилось, что ещё до революціи среди населенія Малороссіи въ большинствѣ своёмъ сохранялась общерусская идентичность, а сегодня доминируетъ идентичность украинская? Кто въ этомъ виноватъ? — Какъ ни банально это можетъ прозвучать, но въ первую очередь виноваты большевики и совѣтская власть. Не будь ихъ, не было бы сегодня Украины площадью 576’604 км2. Попробую прояснить свою позицію.
До 1914 года Галичина, входившая въ составъ Австро-Венгріи, ещё не представляла изъ себя цитадель русофобіи, что имѣетъ мѣсто въ наши дни, сто лѣтъ спустя. Были достаточно прочны позиціи русофиловъ, хотя украинская партія съ каждымъ годомъ укрѣплялась благодаря поддержкѣ офиціальныхъ австрійскихъ властей. Всё измѣнилось послѣ разгрома русофиловъ въ 1914 году и окончанія Первой міровой войны. Именно въ межвоенные годы позиціи украинцевъ здѣсь серьёзно усилились.
Наиболѣе сложнымъ идеологическимъ вопросомъ оказался вопросъ защиты стараго карпато-русскаго «я» въ новыхъ политическихъ условіяхъ, отвѣта на вопросъ, что есть русскость. Восточнымъ сосѣдомъ Польши (а вмѣстѣ съ ней и Галицкой Руси) оказалось странное коммунистическое государство, которое по привычкѣ называли «Россіей» или «москалями», хотя оно провозгласило, что Россія заканчивается между Бѣлгородомъ и Харьковомъ, а Руси нѣтъ вообще. Этимологическая письменность, прямая связь съ многовѣковой литературной традиціей, за которую стойко боролись русскіе галичане, была тамъ запрещена({{1}}). На православную церковь осуществлялись откровенныя гоненія, церковнославянскій языкъ, вѣковой стержень русскости, оказался отовсюду изгнанъ. Извѣстія изъ совѣтской «Державной Руси» приходили неоднозначныя, а съ 1930-хъ такъ просто и мрачныя. «Старорусины» въ большинствѣ своёмъ отрицательно относились къ совѣтской власти, нѣкоторые изъ нихъ даже сражались въ рядахъ бѣлыхъ армій во время своей эмиграціи въ Россіи. Однако опредѣлиться, какъ теперь относиться къ СССР и жива ли тамъ по-прежнему русская традиція, они не могли. А если нѣтъ Руси Державной — какъ же быть Руси Галицкой? Всё стало совсѣмъ иначе — странно, чуждо и непонятно — и на берегахъ Оки, и на берегахъ Днѣпра, и на берегахъ Сяна. Послѣднія слабыя нити, связывавшія галичанъ съ русскимъ міромъ, стали рваться — а надо было какъ-то жить дальше. Идеологическій вакуумъ стремительно заполняло украинское теченіе. Оно призывало не держаться за общій корень «русскости», который уже плохо просматривался въ измѣнившихся реаліяхъ, а рѣшать насущныя проблемы предѣльно простыми (по крайней мѣрѣ съ виду) методами. Въ примѣръ ставились бойцы УСС и провозглашённая ими ЗУНР. Надо сказать, «сичовые стрѣльцы», сражавшіеся въ 1918–19-мъ годахъ съ поляками, пріобрѣли во время новаго натиска ополячиванія ореолъ героевъ въ глазахъ галичанъ — а вмѣстѣ съ ними и ихъ украинская идея. Равнаго идейнаго козыря у «твёрдо-русской» партіи не было. Неудивительно, что въ 1920–1930-е годы концепція украинскаго націонализма стала на Галичинѣ господствующимъ теченіемъ. Однако она всё ещё не была единственной({{2}}).
Такимъ образомъ, становится понятно, что главными причинами принятія галичанами украинской идентичности въ межвоенные годы стали: во-первыхъ, отсутствіе Россіи какъ государства (СССР русскимъ государствомъ назвать, мягко говоря, очень трудно) и устраненіе возможности хотя бы идейной поддержки со стороны русскихъ, проживавшихъ подъ совѣтской властью, во-вторыхъ, наличіе такого козыря у украинцевъ, какъ борьба сѣчевыхъ стрѣльцовъ съ поляками, пусть и не увѣнчавшаяся успѣхомъ. Сюда можно добавить и третью причину: присоединеніе Западной Украины къ СССР и познаніе тамошнимъ населеніемъ всѣхъ прелестей совѣтской власти, чѣмъ и воспользовались украинскіе націоналисты въ своей пропагандѣ, умѣло поставившіе знакъ равенства между большевиками и «москалями». Получалось, что именно «москали» захватили Украину и виноваты во всѣхъ ея бѣдахъ.
Сегодня, послѣ второго Майдана и развернувшейся на Украинѣ гражданской войны, не стоитъ вопросъ о включеніи въ сферу вліянія Россіи не то что Западной Украины, но даже Кіева и Чернигова. Вмѣстѣ съ тѣмъ это не значитъ, что не нужно предпринимать никакихъ дѣйствій. Если сидѣть сложа руки, вся Малороссія, какъ Галичина, черезъ максимумъ пятьдесятъ лѣтъ превратится въ цитадель русофобіи. Нужно вести соотвѣтствующую пропаганду, разоблачать ложь украинской идеи, искать приверженцевъ среди населенія, не бояться идейно и матеріально поддерживать ихъ (напримѣръ, обучать въ россійскихъ учебныхъ заведеніяхъ за государственный счётъ) и оберегать отъ возможныхъ покушеній со стороны украинствующихъ. Но главное — нужно полностью отказаться отъ примѣненія совѣтскихъ инструментовъ: не вѣщать публично о «братскомъ народѣ» и прочихъ глупостяхъ; наоборотъ, необходимо въ полной мѣрѣ освѣщать дѣятельность большевиковъ на полѣ насажденія украинскаго раскола. Слѣдуетъ проводить мягкую работу по реабилитаціи идеи малороссіянства какъ части общерусской идентичности и полной противоположности украинству.
Но говорить о значительномъ укрѣпленіи позицій Россіи въ Малороссіи въ ближайшіе годы нельзя. Работать нужно и въ этомъ направленіи, но основныя усилія всё же сосредоточить на другомъ регіонѣ Украины, какъ болѣе важномъ для нашей страны и какъ имѣющемъ меньшее количество представителей украинской идентичности.
Южныя области Украины (Харьковская, Луганская, Донецкая, Днѣпропетровская, Запорожская, Кировоградская, Херсонская, Николаевская, Одесская) — это Новороссія, территорія, почти полностью отвоёванная Россіей у Османской Имперіи и ея вассала Крымскаго Ханства въ ХѴІІІ вѣкѣ. Харьковщина не относится къ исторической Новороссіи, поскольку была частью Русскаго Царства ещё съ ХѴІ столѣтія. На пространствѣ, занимаемомъ современными Сумской, Харьковской и Бѣлгородской областями, разселялись малороссійскіе переселенцы съ Польши, возникали слободы, почему данный регіонъ и получилъ наименованіе Слобожанщины. Правда, теперь эти земли сильно разнятся по менталитету населенія: Бѣлгородская область, волею судебъ не включённая большевиками съ составъ УССР, спаслась отъ украинизаціи; въ Харьковской области украинская идентичность особаго успѣха не имѣла, чего не скажешь, къ сожалѣнію, о Сумской области. Такимъ образомъ, можно констатировать, что Слобожанщина — достояніе исторіи и не болѣе того. Современную Харьковщину, какъ и Донецкъ съ Луганскомъ, можно всё же отнести къ Новороссіи (уже не исторической, а современной), поскольку именно съ обитателями причерноморской степи, отвоёванной Россіей у опаснаго врага, эти земли роднитъ общее міровоззрѣніе, отличающее ея жителей отъ тѣхъ, что проживаютъ въ томъ же государствѣ къ сѣверу отъ нихъ.
Новороссія заселялась и великорусами, и малорусами, что не могло не наложить отпечатокъ на ея населеніе. Какъ политическая единица сегодня она имѣетъ гораздо большее значеніе, нежели сѣверная часть Украины. Не слѣдуетъ забывать, что въ случаѣ потери Украиной выхода къ морю она отойдётъ въ разрядъ третьестепенныхъ государствъ, а ея отрицательное значеніе для Россіи многократно снизится. Въ условіяхъ враждебности Украины къ намъ, которая никуда не исчезнетъ въ ближайшемъ будущемъ, отрывъ отъ нея Новороссіи въ той или иной формѣ существенно испортитъ качество антирусскаго плацдарма на нашихъ юго-западныхъ границахъ.
Ещё въ ХѴІІ вѣкѣ среди царскаго окруженія были лица, весьма скептически относившіяся къ цѣнности Малороссіи для Русскаго Царства. Однимъ изъ нихъ былъ Ордынъ-Нащокинъ, выдающійся государственный дѣятель, непосредственный идейный предшественникъ Петра І въ главномъ вопросѣ, понимавшій важность выхода Россіи къ Балтійскому морю. Онъ «готовъ былъ поступиться даже Малороссіей и вернуть её полякамъ, лишь бы заключить съ ними тѣсный союзъ и тѣмъ обезпечить Россіи рѣшительную побѣду надъ Швеціей»({{3}}).
Главнымъ факторомъ, сыгравшимъ въ пользу того, чтобы присоединеніе Малороссіи состоялось и она не была отторгнута, была принадлежность ея жителей къ тому же народу, что и по сю сторону русско-польской границы. Кромѣ того, не представлялось возможнымъ воевать со Швеціей, имѣя подъ бокомъ такого сильнаго и опаснаго сосѣда, какъ Польша, въ чьи владѣнія тогда входили Кіевъ и Смоленскъ. Нечего и говорить, что ни въ ХѴІІ, ни въ ХѴІІІ вѣкѣ Россіи нельзя было выйти къ Чёрному морю, предварительно не отвоевавъ Малороссію и не обезпечивъ себѣ надёжный тылъ въ войнѣ противъ Турціи и Крымскаго Ханства.
Сѣверное Причерноморье (будущая Новороссія) въ случаѣ отвоеванія его у Османской Имперіи обезпечивало выходъ Россіи къ Чёрному морю, что существенно мѣняло геополитическую картину регіона въ нашу пользу. Но сама по себѣ территорія безъ населенія ещё не гарантируетъ закрѣпленія ея за государствомъ; именно поэтому властями предпринимались мѣры къ тому, чтобы заселить новопріобрѣтённый край. Въ Новороссію съѣзжались представители множества народовъ, хотя основными переселенцами были всё же великорусы и малорусы. Естественно, что такой раскладъ не могъ способствовать формированію у населенія психологіи жителей польской окраины, т. н. хуторянства и хатаскрайничества — благодатной почвы для формированія украинской идентичности.
Если до революціи и въ Малороссіи (не считая австрійскихъ провинцій) позиціи украинства были не очень сильны, то въ Новороссіи онѣ были ещё плачевнѣе. Тѣмъ не менѣе съ окончаніемъ гражданской войны большевики данную территорію включили въ составъ УССР, а не РСФСР, претворяя въ жизнь притязанія украинскихъ націоналистовъ. Всѣмъ извѣстно, что большевики безъ зазрѣнія совѣсти шли на замалчиваніе, а то и на фальсификацію историческихъ фактовъ для того, чтобы обосновать правильность своихъ позицій и вѣрность рѣшеній партіи. Такъ, подъ негласнымъ запретомъ въ СССР была тема Донецко-Криворожской Республики, существовавшей въ началѣ 1918 года и видѣвшей себя частью Совѣтской Россіи, но не Украины; о ней не писали статей и книгъ, не защищали диссертацій, о ней не было упоминанія въ совѣтскихъ энциклопедіяхъ. Это и неудивительно: информація о томъ, что данная территорія при большевикахъ не была Украиной, могло поставить подъ сомнѣніе — пусть и невеликое — цѣлесообразность включенія Донецкаго бассейна въ составъ УССР.
Примѣчательно, что Путинъ, выступая съ внѣочереднымъ посланіемъ въ связи съ присоединеніемъ Крыма къ Россіи, упомянулъ о томъ, что Причерноморье было по рѣшенію большевиковъ включено въ составъ Украины, охарактеризовавши это дѣйствіе слѣдующими краткими словами: «Богъ имъ судья». Разумѣется, мы ничего не можемъ подѣлать съ большевицкимъ роковымъ рѣшеніемъ, ибо исторію не повернёшь вспять, однако это не значитъ, что Россія не должна отстаивать свои интересы въ Новороссіи и включать её въ свою орбиту. Тѣмъ болѣе что идентичность ея жителей наиболѣе тому благопріятствуетъ.
Сегодняшняя политическая ситуація радикальнымъ образомъ отличается отъ той, какая была въ ХѴІІ вѣкѣ. Если тогда Малороссія была ключомъ къ выходу нашего государства на берега Чёрнаго моря, то въ наши дни Россія при должныхъ усиліяхъ вполнѣ можетъ взять подъ контроль всё побережье вплоть до Румыніи, не имѣя Кіева, Чернигова и Полтавы въ своёмъ составѣ.
Разсмотримъ проблемы, связанныя съ идентичностью населенія Новороссіи, а также возможные варіанты того, какъ намъ слѣдуетъ поступать и что дѣлать.
Послѣ присоединенія Крыма къ Россіи среди населенія Новороссіи отмѣчалось сильное воодушевленіе, надежда на то, что Россія не потерпитъ новую кіевскую власть и заберётъ себѣ украинскія области отъ Харьковской до Одесской. Въ Интернетѣ даже распространялись соотвѣтствующія карты. Люди стали вспоминать, что они не украинцы, а русскіе; этому не въ послѣднюю очередь способствовало то, что новыя власти въ открытую провозгласили Бандеру своимъ героемъ, а въ адресъ инакомыслящихъ стали раздаваться неприкрытыя угрозы, кое-гдѣ переходящія въ дѣйствія (напримѣръ, въ Одессѣ). Правда, украинская власть предприняла мѣры къ подавленію Русской Весны, и открытое сопротивленіе исчезло съ глазъ обывателя, ушло въ подполье. Но это не значитъ, что люди примирились, — просто на сегодня нѣтъ достаточныхъ силъ для войны съ Украиной нигдѣ, кромѣ Донецкаго бассейна.
Почему Новороссія не захотѣла покоряться Украинѣ послѣ государственнаго переворота? — Во многомъ потому, что за годы независимости власти не успѣли привить людямъ нужное міровоззрѣніе, превратить ихъ въ «украинскихъ патріотовъ», несмотря на прилагаемыя усилія. Да, приверженцы украинской идеи появились въ достаточномъ числѣ и въ Новороссіи, тѣмъ болѣе что и во времена СССР, и послѣ 1991 года сюда пріѣзжали на постоянное мѣсто жительства выходцы изъ сѣверныхъ и западныхъ областей Украины, но они не могли полностью перемѣнить идентичность края. Медленно, но вѣрно въ Новороссіи росло число тѣхъ, кто считалъ себя украинцемъ (сказалась политика, проводимая въ предыдущія десятилѣтія, начиная съ 1920-хъ годовъ), но это было сугубо совковое украинство, совершенно неправильное съ точки зрѣнія украинской идеи (всё равно что здравомыслящему русскому одновременно любить Николая ІІ и Ленина), появившееся вслѣдствіе того, что въ СССР усиленно боролись со всѣмъ русскимъ и при этомъ не боялись использовать антигосударственныя теченія (а украинство для Россіи — теченіе явно антигосударственное, ибо предполагало отрывъ отъ насъ значительныхъ территорій и изъятіе милліоновъ человѣкъ изъ числа русскаго народа). Если въ 1920-е годы людей записали въ украинцы и тщательно вытравливали общерусскую идентичность, неудивительно, что многіе жители Новороссіи стали считать себя украинцами («братья» же русскимъ), не имѣя чёткой самоидентификаціи, замѣнённой на совѣтско-украинскій суррогатъ: человѣкъ одновременно и украинецъ, и братъ русскому (хотя и нерусскій, но и не антирусскій). Скрѣплять же совѣтскихъ людей долженъ былъ марксизмъ-ленинизмъ.
Фактически большевики планомѣрно стирали историческую память людей, подтачивали русскую идентичность, дабы укрѣпить среди населенія вѣрность совѣтскому строю. Русскихъ желали превратить въ совѣтскихъ. Семьдесятъ лѣтъ не прошли даромъ, и если въ самой Россіи всё болѣе-менѣе нормально, то въ государствахъ, образованныхъ въ результатѣ распада СССР, многіе русскіе, которымъ ранѣе разъясняли, что они не русскіе, а украинцы, сегодня не знаютъ, какъ себя идентифицировать. Съ образованіемъ независимой Украины и особенно послѣ прихода Ющенки къ власти въ качествѣ украинскихъ героевъ активно стали пропагандироваться воины УПА, Бандера, Шухевичъ и прочіе. Фактически власти стали проводить очищеніе украинской идентичности отъ совѣтскихъ чертъ, отбрасывать большевицкую шелуху. Съ точки зрѣнія укрѣпленія украинской государственности всё дѣлалось вѣрно: всѣ украинскіе самостійники, въ томъ числѣ массовые убійцы — герои Украины, ибо боролись за ея свободу и независимость (хотѣли построить собственную державу и въ ней править). Большевики поступали схоже: захвативъ власть въ Россіи и создавъ СССР, они изъ дореволюціонной эпохи въ качествѣ образцовъ для подражанія брали не только Пушкина и Лермонтова (которыхъ, естественно, рисовали въ качествѣ борцовъ съ режимомъ), но и откровенныхъ террористовъ, напримѣръ такихъ, какъ Желябовъ, Перовская (убили Императора Александра ІІ въ 1881 году) и Каляевъ (убилъ московскаго генералъ-губернатора Сергѣя Александровича въ 1905-мъ); именами этихъ трёхъ персонажей въ СССР назывались улицы.
Новороссія не хотѣла принимать украинскихъ «героевъ» и всячески тому сопротивлялась. Всталъ конфликтъ. Если воины УПА — «справжні українці, що боролися за її волю та незалежність»({{4}}), то выходило, что люди, органически не желающіе исповѣдовать идеи бандеровцевъ, но записанные когда-то въ представители нерусской національности, — «українці несправжні». Съ наступленіемъ на Украинѣ кризиса въ 2014 году проблема самоидентификаціи жителей Новороссіи встала ребромъ: или противопоставлять чистому украинству совѣтско-украинскую идентичность (украинцы и русскіе — это отдѣльные, но братскіе народы), или взращивать какую-то новую идентичность, или возвращаться къ русскости.
Нужно отмѣтить проколъ украинскихъ властей въ навязываніи населенію всего антирусскаго, топорность работы: для совершенно разныхъ областей Украины выставили однихъ и тѣхъ же героевъ. Въ результатѣ послѣ второго Майдана часть людей не захотѣла считать себя украинцами (данную «національность» записала въ паспорта ихъ родителямъ и родителямъ ихъ родителей «родная» совѣтская власть), поскольку это означало бы невольное объединеніе съ непримиримыми врагами. Но если не украинцы, тогда кто?
Украина не вездѣ поступала правильно съ точки зрѣнія пользы для себя, но и Россія не пыталась повліять должнымъ образомъ на русскихъ же людей, волею судебъ оказавшихся въ чужихъ государствахъ. Можно понять, что въ 1990-е да и сейчасъ пока ещё нѣтъ возможности вернуть утраченныя территоріи, но нужно по крайней мѣрѣ осуществлять поддержку русскихъ за границей всѣми доступными способами. Россія — это не только современное государство Россійская Федерація, чьи границы нарисовали большевики, но тѣ земли, гдѣ живутъ русскіе, помнящіе и знающіе, кто они суть.
И что самое важное, Россіи необходимо, чтобы русскіе за границей сохраняли русскую идентичность, а тѣ изъ насъ, кто въ совѣтскіе годы былъ объявленъ украинцами, осознали, что они малорусы — одна изъ трёхъ вѣтвей единаго русскаго народа. Это — важная составляющая будущаго Россіи, гораздо важнѣе, нежели присоединеніе тѣхъ или иныхъ территорій.
Пока что мы не можемъ похвастаться чѣмъ-либо подобнымъ. Общерусская идентичность жителей Украины (и Новороссіи) поддерживается не Россійскимъ государствомъ (необязательно въ открытую), а отдѣльными энтузіастами, такими какъ недавно убитый въ Кіевѣ Олесь Бузина.
Нужно понимать, что въ случаѣ идейныхъ ошибокъ въ Новороссіи можетъ быть сформирована новая нерусская идентичность. И предпосылки къ тому есть. Такъ, нѣкоторые жители возставшихъ областей называютъ себя не русскими, даже не украинцами, а нѣкими донецкими. Всё это — слѣдствіе кризиса самоидентификаціи, результатъ политики совѣтской власти, когда всё русское національное безжалостно преслѣдовалось. Отсюда и такая неразбериха въ головахъ у людей, ослабленіе русскаго стержня и его размягченіе: кто-то думаетъ, что русскіе — это въ Россіи, украинцы — на Украинѣ, а разъ Донецкъ не Украина, а народная республика, то и живутъ въ сей республикѣ не украинцы, а донецкіе. Налицо обыкновенное невѣжество. Однако съ этимъ необходимо бороться, если мы хотимъ вывести русскихъ возставшихъ областей изъ кризиса самоидентификаціи и показать остальной Новороссіи примѣръ для подражанія. Безъ этого говорить объ идейной побѣдѣ на земляхъ Причерноморья, включённыхъ Ленинымъ и К° въ украинскій проектъ, не придётся.
Нужно понимать, что съ усугубленіемъ украинскаго идентификаціоннаго кризиса и массоваго отказа жителей Новороссіи отъ украинства, когда станетъ очевиднымъ невозможность сохранить цѣлостность Украины въ границахъ 2015 года, идея нѣкоей «новороссійской» идентичности можетъ быть подхвачена политическими соперниками Россіи, дабы исключить возможность полноцѣннаго включенія Новороссіи отъ Новоазовска до устья Дуная въ русское національное поле. Недостаточно только освободить территорію — при должномъ развитіи вооружённыхъ силъ повстанцевъ со временемъ могутъ быть освобождены и другіе областные центры, включая Одессу, — нужно бороться за умы. Люди должны понимать, что они сражаются не противъ хунты или кого-либо ещё: борьба прежде всего идётъ за русскія души во имя освобожденія отъ путъ антирусскаго проекта и суженіе географическаго распространенія послѣдняго во имя безопасности Россіи и ея будущаго.
Важнѣйшимъ факторомъ укрѣпленія русской идентичности жителей Новороссіи должно быть пониманіе того факта, что русскіе — это не только жители Россійской Федераціи; русскими становятся не путёмъ вхожденія въ составъ Россіи, но черезъ осознаніе своей русскости. Только на такихъ основаніяхъ и возможно возсоединеніе.
Крымъ не случайно сталъ россійскимъ. Присоединённый къ Украинѣ только въ 1954 году, полуостровъ избѣжалъ первыхъ и самыхъ страшныхъ волнъ украинизаціи довоенныхъ годовъ, когда голодъ и терроръ — лучшее оружіе тирановъ и лучшій способъ формированія «новаго человѣка» — выхолащивали русскую идентичность людей. Въ этомъ смыслѣ жителямъ полуострова повезло: ставъ частью Украины уже послѣ смерти Сталина и общаго смягченія совѣтскаго режима, идентичность крымчанъ не подверглась воздействію первыхъ десятилѣтій большевицкаго правленія — самыхъ революціонно-пламенныхъ и антирусскихъ въ своей сути.
Новороссіи же не повезло: она была включена въ составъ УССР ещё при Ленинѣ и не избѣжала дерусификаціи, что не могло не сказаться на настроеніяхъ жителей. Если въ 1950-е массово превратить русскихъ въ украинцевъ не представлялось уже возможнымъ (послѣсталинскіе власть предержащіе отказались отъ террористическаго способа правленія и насильственной перековки людей ввиду всеобщей усталости отъ такой практики), то въ 1920-е имѣло мѣсто успѣшное превращеніе русскихъ Новороссіи въ нерусскихъ — жителей не Россіи (РСФСР), а именно Украины (УССР). Не случайно далеко не всё населеніе Причерноморья въ 2014 году горѣло желаніемъ уйти въ Россію вмѣстѣ со своими территоріями: многіе люди ощущали себя гражданами Украины, пусть и русскоязычными, и выступали скорѣе за предоставленіе бо́льшихъ правъ въ рамкахъ украинскаго государства. Это — слѣдствіе кризиса идентичности; руководствуясь старыми совѣтскими стереотипами, нѣкоторые считаютъ возможнымъ быть русскоязычными и жить въ государствѣ, въ чью основу заложена антирусская идея, въ силу которой это государство просто обречено проводить политику вытѣсненія всего русскаго со своей территоріи.
Масла въ огонь подливаетъ порочная система употребленія слова украинцы примѣнительно ко всѣмъ гражданамъ Украины отъ Кіева до Одессы; волей-неволей всѣ становятся какъ бы одной національности. Кромѣ того, использованіе подобной терминологіи расширительно какъ бы очерчиваетъ ареалъ распространенія народа: выходитъ, что на Украинѣ якобы нѣтъ русскихъ, а русскіе могутъ проживать только въ Россіи и нигдѣ болѣе. Намъ слѣдуетъ отказаться отъ такой вредной практики, играющей на руку украинскому государству и носителямъ украинской идеи, поскольку формируетъ у живущихъ внѣ предѣловъ Россійскаго государства людей воспріятіе самихъ себя какъ не принадлежащихъ Россіи, русской культурѣ и, слѣдовательно, не являющихся русскими, несмотря на родной русскій языкъ.
Вслѣдствіе закоренѣлости украинства въ Новороссіи въ силу длительнаго пребыванія ея въ украинскомъ государствѣ, а также въ силу слабости и неопредѣлённости русской идеи возникаютъ идентификаціонныя химеры, въ которыхъ смѣшивается русское и украинское. Ниже — всего одинъ примѣръ подобнаго.
Такое понятіе, какъ русскоязычный украинецъ, — абсурдъ родомъ изъ совѣтскихъ времёнъ: одно дѣло — записать человѣка въ украинцы, совсѣмъ другое — сдѣлать такъ, чтобы человѣкъ думалъ на украинскомъ, а не на привычномъ русскомъ языкѣ. Это — сущее недоразумѣніе съ точки зрѣнія украинской идеи, которому рано или поздно долженъ быть положенъ конецъ. Конечно, невозможно сразу всё населеніе пріучить къ украинскому языку, но можно сдѣлать это путёмъ кропотливой работы въ теченіе десятилѣтій, особенно съ молодымъ поколѣніемъ. И Украина съ 1991 года планомѣрно слѣдуетъ этому пути, чего нельзя не замѣтить. Конечной цѣлью украинскаго національнаго государства является полная замѣна русскаго языка и вытѣсненіе изъ исторической памяти населяющихъ Украину людей всѣхъ культурныхъ связей съ Россіей и забытіе того факта, что они — это тоже Россія, но подвергнувшаяся адской перековкѣ. Это для малоруса можетъ быть роднымъ русскій языкъ и одновременно не чуждо малороссійское нарѣчіе, поскольку онъ носитель общерусской идентичности. Но такіе люди — не меньшіе враги Украины, чѣмъ великорусы; не случайно малороссіянство ругали и высмѣивали украинскіе націоналисты.
Сама Украина въ послѣднее время не способствовала тому, чтобы ея русскоязычные граждане Новороссіи проникались къ ней любовью; химера русскоязычнаго украинца рушится (ибо не можетъ «щирий українець» говорить «собачою мовою замість рідної»({{5}}) и не чтить «українських героїв»). Но это не значитъ, что всѣ жители Новороссіи повально вспомнятъ, что они русскіе, и не пожелаютъ стать, скажемъ, новоросами, новоросцами или причерноморцами.
Что же нужно дѣлать ради укрѣпленія русской идентичности въ Новороссіи?
Во-первыхъ, необходимо проводить экскурсы въ исторію и разоблачать всевозможныя фальсификаціи. Прежде всего слѣдуетъ подчёркивать тотъ фактъ, что, несмотря на всѣ усилія разныхъ геополитическихъ силъ, именно Россія отвоевала данную территорію, закрѣпила её за собой и основала тутъ города, промышленность и торговлю широкаго масштаба. Всякаго же сомнительнаго рода «научные» труды о томъ, что Украина съ сѣдой древности владѣла Причерноморьемъ, а Новороссіей его назвали чуть ли не по указу Екатерины ІІ, дабы вытравить изъ жителей украинскій духъ, слѣдуетъ разбивать историческими фактами, дабы камня на камнѣ не осталось отъ антирусскихъ инсинуацій.
Во-вторыхъ, нужно работать съ Новороссіей и вездѣ подчёркивать, что здѣсь живутъ не люди непонятной національности (причерноморцы или ещё кто), а нормальные русскіе, волею судебъ оказавшіеся внѣ предѣловъ Россійскаго государства. Въ исторіи любого народа случаются лихолѣтья, въ которыя его государство можетъ потерять часть своей стержневой территоріи, но это совсѣмъ не значитъ, что на отпавшей землѣ ни съ того ни съ сего сталъ проживать какой-то иной народъ. Соперники, разумѣется, попытаются воспрепятствовать возвращенію отпавшей провинціи, въ томъ числѣ путёмъ попытокъ ассимиляціи или созданія новой идентичности у жителей отторгнутаго края, но при правильно проводимой политикѣ этого не случится. Такъ, не послѣднее значеніе въ данной ситуаціи играетъ культурное общеніе между единымъ народомъ по разныя стороны границы; это — залогъ будущаго возсоединенія.
Въ-третьихъ, не слѣдуетъ питать иллюзій, что вся территорія отъ Новоазовска до Дуная завтра или черезъ годъ войдётъ въ составъ Россіи. Это — конечная цѣль, и до нея предстоитъ продѣлать огромную работу (въ томъ числѣ по деукраинизаціи минимальной части населенія въ условіяхъ нахожденія территоріи подъ украинской властью и, слѣдовательно, отсутствія у насъ административнаго аппарата). И, разумѣется, не стоитъ принимать близко къ сердцу слова офиціальныхъ лицъ: они далеко не всегда могутъ говоритъ то, что думаютъ, и часто поступаютъ не такъ, какъ вынуждены обѣщать. Если сами люди не начнутъ работать снизу, не будутъ объединяться, ни одинъ высокій политикъ имъ не поможетъ.
Въ-четвёртыхъ, основныя усилія по утвержденію русской идентичности важно направить въ возставшія области, дабы жители Донецка и Луганска не сомнѣвались въ томъ, кто они и за что въ конечномъ итогѣ борются. Этотъ клочокъ земли, отвоёванный у Украины, долженъ въ будущемъ служить примѣромъ самоидентификаціи для остальной Новороссіи. Постулированіе общности исторіи Донецкаго бассейна со всѣми причерноморскими землями вкупѣ съ утвержденіемъ собственной русскости ускоритъ желаніе остального населенія регіона отказаться жить въ украинскомъ государствѣ.
Въ-пятыхъ, нельзя забывать, что Крымъ — это тоже Новороссія. Послѣ возвращенія полуострова въ Россію и появленія въ ея составѣ двухъ новыхъ регіоновъ они не были включены въ одинъ изъ федеральныхъ округовъ, а образовали новый, названный Крымскимъ. Между прочимъ, особой надобности создавать ещё одинъ округъ, кажется, не было: онъ получился самымъ маленькимъ по площади и населенію среди всѣхъ существующихъ. (Такъ, послѣ марта 2014 года военно-административное дѣленіе Россіи не помѣнялось, поскольку Крымъ и Севастополь вошли въ составъ Южнаго военнаго округа.) Зачѣмъ такія сложности? — На всё есть свой смыслъ.
Фактически Крымскій федеральный округъ — это не сформировавшаяся административная единица, а своеобразный задѣлъ, могущій расшириться въ будущемъ, измѣнивъ соотвѣтствующимъ образомъ своё названіе.
Поскольку Крымъ теперь уже Россія, ничто не можетъ препятствовать вести здѣсь дѣятельность, направленную на увеличеніе у жителей Новороссіи симпатій къ Россіи и укрѣпленіе у нихъ русской идентичности. Исторически Причерноморье и полуостровъ были единымъ регіономъ; между прочимъ, до революціи Таврическая губернія состояла не только изъ Крыма, но и прилегающей къ нему сѣверной материковой территоріи. Необходимо всецѣло подчёркивать это единство Новороссіи, заострять вниманіе жителей на томъ, что фактъ ихъ проживанія въ данномъ краю сегодня — цѣликомъ и полностью заслуга Россіи, а не Польши, Украины или кого-либо ещё. Освоеніе новыхъ территорій шло одновременно, и населеніе Крыма и остальной Новороссіи мало чѣмъ отличается (безъ учёта крымско-татарскаго фактора). Насильно раздѣлили регіонъ большевики: пощадивъ въ началѣ своего правленія полуостровъ, всѣ остальныя земли края они отдали Украинѣ. Необходимо это единство возстановить. Крымъ можетъ служить притягательнымъ магнитомъ для Новороссіи: утвержденіе всѣмъ очевиднаго факта, что на полуостровѣ проживаютъ сторонники Россіи, ощущающіе себя русскими (а проведённый референдумъ это полностью подтвердилъ), и подчёркиваніе историческаго единства Севастополя, Симферополя, Одессы, Харькова, Николаева и другихъ городовъ (ни одинъ изъ нихъ никогда не былъ польской или австрійской провинціей) будетъ способствовать укрѣпленію русской идентичности въ регіонѣ.
Вездѣ и всегда нужно напоминать, что дѣйствія Хрущёва (передача Крыма) — это не случайная ошибка, а продолженіе ленинской политики въ отношеніи Украины за счётъ и въ ущербъ Россіи. Да, борьба за Крымъ окончена, но она продолжается за остальную Новороссію и за идентичность проживающихъ здѣсь русскихъ людей, безъ которыхъ не будетъ никакого успѣха. Нужно помнить, что Россія тамъ, гдѣ русскіе.
[[1]]Имѣется въ виду введеніе большевиками «новой орѳографіи» русскаго языка, выразившейся въ исключеніи изъ алфавита четырёхъ буквъ и упраздненіи многихъ нормъ русскаго правописанія.
Въ Галичинѣ, въ свою очередь, проходила борьба между сторонниками этимологическаго и фонетическаго правописанія для малороссійскаго нарѣчія. Фонетику, естественно, стремились навязать украинофилы при поддержкѣ австрійскаго правительства. [[1]]
[[2]]Кривочупринъ Е. Л. Надсянская Русь — возрождённая и утерянная. Х., 2012. С. 104–105. [[2]]
[[3]]Шмурло Е. Ф. Исторія Россіи. 862–1917. Н. Новгородъ, 2014. С. 298–299. [[3]]
[[4]]Настоящіе украинцы, боровшіеся за ея свободу и независимость. [[4]]
[[5]]На собачьемъ языкѣ вмѣсто родного. [[5]]
