История медицинских экспериментов над людьми до определённого момента была практически лишена этической составляющей. При этом речь идёт вовсе не о средневековье, как можно было бы подумать. Один из первых опытов по помещению электродов в мозг пациента отнюдь не был добровольным. В 1874-ом году Мэри Рафферти, ирландская служанка, обратилась в больницу Цинциннати по поводу своего онкологического заболевания — язвы на голове. Доктор Роберт Бартолоу, впечатлившись опытами на животных, решил воспользоваться такой возможностью. Он вскрыл череп пациентки и приложил электроды к твёрдой мозговой оболочке (наиболее легкодоступной). Небольшой электрический заряд не вызвал никакой боли, но Бартолоу продолжал увеличивать силу тока. Постепенно Мэри начала чувствовать себя хуже, у неё начались судороги, она впала в кому. Через трое суток она вышла из неё, но умерла уже на следующий день.
«Когда игла вошла в мозговое вещество, она пожаловалась на острую боль в шее. Для того, чтобы вызвать более определённую реакцию, сила тока была увеличена… На её лице было видно серьёзное недомогание, и она начала плакать. Вскоре она протянула левую руку, как будто бы в попытке взять некий объект, лежащий перед ней; её дыхание стало затруднённым; она потеряла сознание, а левую половину её тела сотрясали конвульсии. Они продолжались в течение пяти минут, после чего последовала кома. Она вернулась в сознание через двадцать минут с начала приступа, а затем пожаловалась на некоторую слабость и головокружение».
Первыми, кто обратил внимание на некоторую неэтичность исследования, оказались сотрудники редакции «British medical journal».
Бартолоу написал письмо с оправданиями, в котором использовал такие аргументы, как «пациент был безнадёжно болен», «несмотря на то, что частично мозговое вещество было утеряно, пациент выжил», но в конце всё-таки признал, что причинил «некоторый ущерб». В письме ни разу не упоминалось имя Мэри. В дальнейшем несколько других врачей написали гневные письма, в которых указали на то, что для Бартолоу Мэри была всего лишь corpore vili, бесполезным организмом, Бартолоу написал ещё одно письмо с извинениями, и на этом всё закончилось. Он стал одним из основателей Американской ассоциации неврологов, написал массу публикаций, получил титул почётного профессора и в 1904-ом году скончался в своём доме.
Подобное отношение к пациентам, к сожалению, имело место и в XX веке: вскоре начались опыты по преднамеренному заражению людей различными заболеваниями. Печально известен случай, когда филиппинских рабочих, приговорённых к смерти, намеренно заразили холерой. По каким-то причинам холерная сыворотка была смешана с сывороткой чумной. Тринадцать человек из двадцати четырёх погибли. Эта история отличается от других тем, что её в качестве оправдания пытались использовать немецкие врачи на Нюрнбергском процессе, ведь доктор Стронг, проводивший исследования, был освобождён от всякой ответственности.
С 1946-го по 1948-й в Гватемале под руководством США проводилось исследование по изучению сифилиса и других венерических заболеваний. Солдат, заключённых и проституток намеренно заражали сифилисом — и лечили без использования уже известного тогда пенициллина. Почти никому из подопытных не сообщали о том, что происходит, и по меньшей мере 83 из них скончались. Извинения были принесены лишь в 2010-ом году. Один из руководителей программы, Джон Катлер, врач службы здравоохранения США, позднее принял участие в исследовании Таскиги.
Эксперимент получил своё название по имени небольшого городка в Алабаме, в котором превалирует негритянское население. В течение 40 лет, с 1932-го по 1972-й год, примерно шести сотням малоимущих чёрных работников, часть из которых была больна сифилисом, выдавали такие препараты, как ртутная мазь, висмут и т.д. Но открытие пенициллина никак не повлияло на ход исследования: больных по-прежнему лечили устаревшими лекарствами. А, например, чтобы заставить пациентов пройти болезненную поясничную пункцию, им прислали письмо «Последний шанс получить особое бесплатное лечение». Само собой, что если участники программы хотели, чтобы их погребение было оплачено, то они должны были согласиться на посмертное вскрытие. Если в самом начале исследование действительно являлось полезным (других препаратов попросту не было), то после появления антибиотиков оно стало просто-напросто бессмысленным. От него пострадали не только непосредственные участники, но и их жёны и дети, часть из которых родилась с врождённым сифилисом.
Об эксперименте стало известно благодаря Питеру Бакстону, эпидемиологу, нанятому американской службой здравоохранения в 1965-ом году. В ходе опроса одного из участников эксперимента он узнал о происходящем. После неудачной попытки опротестовать исследование Бакстон сообщил о нём в «Washington Star». Статья появилась 25 июля 1972 года, а на следующий день попала на первую полосу «New York Times».
Вскоре после этого в Конгрессе было проведено слушание, а организации, проводившие исследование (CDC и PHS), сочли, что исследование не является обоснованным, и прекратили его. По результатам последовавшего иска было выплачено компенсаций на 9 миллионов долларов. Через два года был принят «National Research Act», описывавший правила проведения биомедицинских и поведенческих исследований, а в 1997-ом году президент Билл Клинтон принёс публичные извинения. Другим последствием программы стало общее падение доверия чернокожего населения к медицинским услугам и, согласно некоторым авторам, повышенная заболеваемость ВИЧ среди членов этой группы.
Следует осознавать, что, несмотря на Нюрнбергский процесс, где мировое сообщество в едином порыве осудило опыты над людьми и национал-социализм, расовые законы в США были куда суровее немецких. Любопытно, но в некоторых штатах Пушкин считался бы негром, в отличие от Третьего рейха, а немецкая программа евгеники научилась многому у калифорнийских коллег. Однако американские военные пошли дальше отряда 731. Например, в 1950-м для изучения последствий биологической войны они с помощью авиации опрыскивали окрестности Сан-Франциско бактерией Serratia marcescens, в то время считавшейся безвредной. Оказалось, что это не так: одиннадцать американцев заболели, а один — умер. Семья погибшего подала иск, однако успеха не добилась: суд постановил, что военные должным образом выбрали местность для эксперимента.
Одной из самых грустных страниц американской медицинской истории, безусловно, является лоботомия.
Иссечение лобных долей мозга, изобретённое португальским врачом, приобрело наибольшую популярность именно в США. К 1951-му году там было проведено почти двадцать тысяч операций. Позже оказалось, что у процедуры существует масса тяжёлых последствий. Как говорил один из ярых поклонников операции, доктор Фриман, колесивший по стране в своём «лоботомобиле», после процедуры до четверти пациентов по уровню развития становились схожими с домашними животными, однако «мы были вполне довольны этим». В прошлом году «Wall Street Journal» создал специальный проект «Забытые солдаты», посвящённый американским ветеранам Второй мировой войны, страдавшим от различных психических расстройств. Многие из них подверглись лоботомии, даже если заболевание было незначительным.
Другим психиатрическим экспериментом стала секретная программа ЦРУ «MKULTRA». Хотя она появилась позже лоботомии, её истоки лежат в той самой американской поствоенной эпохе, с её весьма бездушным отношением к пациенту.
Настоящий план Даллеса
В середине войны Управление стратегических служб (Office of Strategic Services), первая разведывательная служба США, при сотрудничестве со специалистами Манхэттенского проекта начало работу по созданию «сыворотки правды». Ни мескалин, ни барбитураты, ни скополамин не подошли для этой цели. Марихуана в концентрированной, жидкой форме тоже не сработала: она просто вызывала рвоту. Однако после дальнейших экспериментов сотрудники OSS обнаружили, что эффективнее всего развязывает язык сигарета. Джордж Уайт, попавший в OSS из Федерального бюро по борьбе с наркотиками, при встрече с известным нью-йоркским гангстером Дель Грасио предложил ему закурить. На протяжении двух часов Дель Грасио рассказывал агенту про важные подробности торговли наркотиками и в конце попросил его «никогда не использовать то, про что я тебе рассказываю». В дальнейшем марихуану решили попробовать на солдатах, которые подозревались в том, что являются коммунистами. Уайт и ещё один сотрудник брали досье на солдат из ФБР, заряжали сигареты марихуаной и предлагали закурить во время допроса. Почти все, кроме одного некурящего солдата, сообщили больше, чем содержалось в их досье. Этот второй сотрудник, в будущем — судья, с ностальгией вспоминал славные времена, когда они с Джорджем проживали в прекрасном отеле, обедали в лучших ресторанах и, конечно же, сами не гнушались выкурить «улучшенную» сигаретку.
После войны мир изменился, в США возник страх перед новой, коммунистической угрозой, и в 1947-м году Гарри Трумэн подписал «National Security Act of 1947», регулирующий деятельность нового агентства — Центрального разведывательного управления (CIA). Идею создания ведомства в 1944-ом году подал Уильям Донован, руководитель Управления стратегических служб. Люди из ЦРУ были близки с сотрудниками УСС и во многом копировали их методы. А чаще — даже являлись одними и теми же людьми.
Хотя формально предварительные исследования наркотиков и гипноза начались почти сразу же после создания агентства, считается, что поводом для старта мощной программы послужил показательный процесс над венгерским кардиналом Йожефом Миндсенти, во время которого он признался в том, чего явно не совершал. Воспоминания о московских процессах усугубили картину и привели к появлению представления о том, что коммунисты располагают секретной методикой воздействия на разум. С лета 1949-го года глава научной разведки ЦРУ отправился в Западную Европу, чтобы разузнать больше об этих методах. По возвращении он посоветовал создать специальную команду, обученную методикам допроса, которые он узнал в путешествии.
К весне 1950-го года различные ведомства ЦРУ проводили опыты по использованию гипноза. Глава отдела безопасности Шеффилд Эдвардс предложил объединить эти команды под руководством своего подразделения. Проект получил название «BLUEBIRD (синешейка)». Ему была присвоена высшая степень секретности. 20 апреля 1950-го года Роско Хилленкоттер, директор ЦРУ, утвердил «BLUEBIRD». Наступила пора организованного контроля разума.
Через три месяца первая команда поехала в Японию, чтобы использовать разработанные методики на людях, скорее всего — двойных агентах. Их миссия началась в Токио в июле 1950-го, через месяц после корейской войны. Трое сотрудников испытывали смеси из амобарбитала и бензедрина, а также пикротоксин на четырёх подопытных, пытаясь вызвать амнезию. К сожалению, данных по этим опытам практически не сохранилось, но известно, что они были признаны удачными.
В самом начале в программе принимали участие как сотрудники отдела безопасности (без научных познаний, но с опытом оперативной работы), так и учёные из отдела научной разведки. В конце года программу возглавил Морзе Аллен из отдела безопасности. С присущей ему паранойей он рассматривал «BLUEBIRD» как способ собрать все возможные методики, которые коммунисты могли использовать против США, и разработать защиту. Аллен хорошо разбирался в полиграфах. Но полиграф способен лишь (с многочисленными ограничениями) обнаружить ложь, но не узнать правду. ЦРУ долгие годы пыталось обойти эту особенность и хваталось буквально за любую возможность.
Так, например, в декабре 1950-го года в проекте заинтересовались машиной для «электросна», погружавшей пациента в состояние, близкое к гипнотическому трансу. В ЦРУ для этого же использовали лекарственные препараты. Аллен писал: «Будет недопустимо использовать её на ком-либо из своих собственных людей, так как, по крайней мере, присутствует теоретическая возможность временного повреждения мозга». В ту же пору, помимо упомянутой лоботомии, для лечения психических заболеваний использовалась электрошоковая терапия. Аллен беседовал с неким известным психиатром по поводу её использования в целях агентства. Психиатр заметил, что электрошок способен вызвать временную амнезию и что он был способен получить необходимую информацию от пациентов после проведения процедуры. Также учёный отметил, что при использовании нижнего положения на электрошоковой машинке «Reiter» терапевтический эффект не наблюдается, однако это причиняет «мучительную боль», что может быть полезным при «допросах третьей степени». Кроме того, постоянное использование электрошока может превратить пациента в «овощ», и применение такой методики будет очень легко скрыть: в обнаружении поможет лишь электроэнцефалограмма.
В своём отчёте Морзе упомянул, что на рынке появились портативные электрошоковые устройства, питаемые от батареи. Он отметил, что «Если результатом использования электрошока было создание «растения», то это, конечно, должно быть поводом для ограничений. Я считаю, что использование этих методик не должно рассматриваться, кроме как при смертельной угрозе, и нейтрализация посредством изоляции, и/или, устранение с места событий будет намного предпочтительнее и определенно безопаснее».
Вскоре после этого тому психиатру было выделено 100 тысяч долларов для исследований «электрошоковых и гипнотических методик». Через два года отдел научной разведки выделил ещё 100 тысяч долларов на «нейрохирургические методики», вероятнее всего, связанные с лоботомией. Отдел безопасности не останавливался ни перед чем и искал консультантов в самых различных сферах. Они исследовали вопросы, связанные с применением кофеина, различных диет, ультразвука, взрывов, жара и холода и даже ионизирующего излучения.
Помимо ЦРУ, было создано и второе ведомство, Совет национальной безопасности (National Security Council). Де-факто — аппарат для ведения Холодной войны. Вообще одной из причин продолжения деятельности «BLUEBIRD» была убеждённость в том, что Советский Союз разрабатывает методики по контролю разума и тщательно их скрывает. По иронии судьбы, переоценка американских способностей по созданию биологического оружия стала одной из причин создания аналогичной советской программы. Как вспоминает Гарри Роситски, когда-то — глава подразделения ЦРУ, занимающегося СССР, «Мы чувствовали, что были первой линией защиты в антикоммунистическом крестовом походе. Мы испытывали яркое, пьянящее чувство причастности к цели, чувство того, насколько огромной была та работа».
За два первых года работы программы руководство переходило из рук отдела безопасности к отделу научной разведки, но затем этим снова занялись безопасники. Они считали, что интеллектуалы не смогли предоставить хотя бы «одного нового полезного документа, предположения, препарата, инструмента, имени, и т.д.» Между отделами постоянно шла уже внутренняя холодная война. К этому моменту проект поменял имя на «ARTICHOKE». Но затем контроль перешёл к ещё одному отделу, Управлению технических служб (Technical Services Staff), в котором работали учёные с опытом оперативной работы. Внешние ведомства тоже постоянно конфликтовали, хотя ранее директор ЦРУ одобрил обмен информацией со всеми видами вооружённых сил. ФБР тоже приглашали принять участие, но ведомство Гувера сторонилось этого.
У «ARTICHOKE» было две проблемы. Во-первых, медицинских сотрудников было крайне сложно привлечь. Причиной этому были как и относительно небольшие зарплаты, так и неизбежный конфликт между убеждениями, обычно присущим врачам, и действиями, которые бы им пришлось выполнять в ЦРУ. В одном документе агентства подходящий доктор описывался так: «Его этические убеждения таковы, что он будет всегда сотрудничать в любой фазе нашей программы, невзирая, насколько революционной она будет». Во-вторых, испытания на добровольцах (из рядов ЦРУ) тоже не годились: когда человек знает, что эксперимент может быть прерван в любой момент, то его психологическое состояние будет совсем иным. Идея же применять новые методики на агентах-предателях исполнителями воспринималась весьма неохотно. Подходящих для испытания субъектов всегда было недостаточно. Однако в целом для сотрудников ЦРУ перейти моральные или этические грани никогда не являлось проблемой. Если же в проекте принимали участие люди со стороны (как правило, учёные), то исследования проводились в секрете и часто — за рубежом.
Применять наркотики пробовали как в ЦРУ, так и в других ведомствах. В рамках проекта «Chatter» ВМФ США выделил профессору Вендту 300 тысяч долларов на создание «сыворотки правды». Он изучал действие амфетамина, алкоголя, барбитуратов и героина. В лучших традициях настоящих учёных Вендт вначале испытывал все препараты на себе и пришёл к выводу, что лишь у героина при постоянном использовании есть небольшой полезный эффект, проявляемый на допросах. При таком финансировании проблем с добровольцами не возникало: поток студентов никогда не прерывался. Впрочем, профессор упоминает, что он не давал им тяжёлых наркотиков. Успеха он не добился: при реальном испытании в другой стране он использовал декседрин и секобарбитал — обычные медицинские препараты, которые уже пытались использовать в качестве сыворотки правды.
Настоящей вехой в исследованиях ЦРУ стало применение LSD, психоактивного вещества, синтезированного швейцарским химиком Альбертом Хоффманом в 1943-ом году. Вещество попало в США лишь спустя шесть лет и стало одновременно использоваться как научными учреждениями для лечения психических заболеваний, так и разведывательными службами с целью сделать психику допрашиваемого уязвимой. Такое причудливое сочетание продолжало существовать как минимум до середины 50-ых.
Но к началу 50-ых в «ARTICHOKE» назревали проблемы: волшебное зелье, подчиняющее душу врага, создать так и не удавалось. Основным занятием отдела технического персонала было изготовление различного оборудования наподобие скрытых камер и передатчиков, пилюлей для самоубийства и так далее. Но в нём было отдельное Химическое подразделение, о существовании которого было неизвестно многим даже в TSS. Там издавна занимались исследованиями в сфере химического и биологического оружия, использующегося в секретных операциях. В годы, когда исследование LSD было приоритетным для ЦРУ, корпусом руководил Сидни Готтлиб.
Он вступил в должность, когда ему было всего лишь 33 года, и принимал участие практически во всех программах по изучению поведения до 1973-го года. Готтлиб был необычным человеком: он жил в бывшей хижине для рабов, которую самолично переделал для своей семьи (жены, дочери миссионеров-пресвитерианцев, и четырёх детей). Он вставал каждое утро в половину шестого, чтобы подоить своих коз: их семья пила лишь козье молоко. Обычно люди с такими взглядами на жизнь редко попадают в разведку, особенно в эпоху Холодной войны, но Готтлиб был профессионалом, умевшим решить любую научную проблему и с лёгкостью объяснить её человеку из другой сферы.
Третьего апреля 1973-го года Ричард Хелмс (который в дальнейшем станет единственным директором ЦРУ, привлечённым к судебной ответственности), протеже Готтлиба, предложил Аллену Даллесу, руководившему агентством в то время, создать программу для «скрытного использования биологических и химических материалов». Через десять дней Даллес утвердил эту программу, поручив руководство ей Хелмсу. Даллес отметил, что программа является «особо важной» и даровал ей имя «MKULTRA». Первоначальный бюджет программы составлял 300 тысяч долларов, и она не подпадала под стандартные меры по финансовому контролю. Это дало возможность TSS начинать проекты без «подписания обычных контрактов или иных письменных соглашений». Фактически программа существовала ещё за год до её утверждения и носила название «MKDELTA». В том же 1952-ом году между Отделом специальных операций Бактериологического центра сухопутных войск США Форт-Детрик и TSS была достигнута договорённость: Отдел согласился производить биологическое оружие для проекта ЦРУ «MKNAOMI». Как выяснилось из слов Готтлиба, произнесённых в дальнейшем, целью этой программы являлось «исследование того, возможно ли скрытное изменение поведения индивидуума, и если да, то как».
В самом начале программой занимались всего лишь шестеро сотрудников TSS. Больше всего их впечатляло то, что крохотные дозы LSD производили такой эффект: достаточно было микрограмма. Один из участников вспоминал: «Мы думали о возможности помещения некоторого количества [LSD] в источник городского водоснабжения, чтобы заставить горожан бродить в более или менее счастливом состоянии, в котором бы они не особенно заботились о самозащите». Впрочем, такие масштабы относились к сфере компетенции армии, а не разведки. Вначале TSS искал научное учреждение, в котором бы проводились исследования LSD, однако таковых практически не было. В некоторых учреждениях собирались проводить лечение психических заболеваний при его помощи, но разведку интересовало воздействие вещества на здоровых людей. Постепенно Готтлиб начал финансировать проведение интересовавших его исследований в лучших американских университетах (естественно, маскируя источник средств). Так, в Бостонской неврологической клинике была составлена сложная программа тестирования, в которой принимали участие самые различные специалисты. Периодически сотрудники «MKULTRA» наведывались туда и давали рекомендации по дальнейшим испытаниям, которые, как правило, проводились на студентах.
Иногда в разведке заказывали проведение особых исследований, которые не публиковались в научных журналах. Одним из примеров такого заказа является запрос Готтлиба к Гарольду Абрамсону, аллергологу из Нью-Йорка. Сидни Готтлиб хотел получить от него «информацию, способную пригодиться при выполнении оперативной работы, по следующим направлениям:
А. Расстройство памяти.
Б. Выведение из равновесия некорректным поведением.
В. Изменение паттернов сексуального поведения.
Г. Получение информации.
Д. Внушаемость.
Е. Создание зависимости».
Испытания проводились не только на студентах. Доктор Харрис Избелл, руководитель Центра по изучению зависимости при Федеральной наркологической клинике в Лексингтоне, штат Кентукки, создал специальную программу. Он предлагал наркозависимым принять в ней участие и вознаграждал за это либо свободным временем, либо наркотиками. Обычно зависимые выбирали героин или морфий (лучшего качества!). Однако в TSS осознавали, что воспроизведение результатов подобного рода будет затруднено. Например, Избелл держал семерых испытуемых на LSD в течение 77 дней.
TSS поддерживала контакт не только с ведущими учёными, но и с фармацевтическими компаниями. Как правило, с американскими фирмами не возникало никаких проблем. Однако американцы опасались, что швейцарская Sandoz,в которой работал Хоффман и которая являлась крупнейшей компанией по производству LSD, начнёт продавать его в огромных количествах Советскому Союзу. В 1951-ом году ЦРУ получило информацию, что СССР заказал 50 миллионов доз LSD у швейцарцев. Все ожидали худшего. Через два года поступили новые отчёты: речь шла о том, что Sandoz собирается продать 10 килограммов LSD. Речь шла о ста миллионах доз!
На всякий случай в ЦРУ решили выкупить все дозы (примерно за 240 тысяч долларов). В Sandoz предложение встретили с большим удивлением: они никогда не собирались продавать LSD в таких количествах и сообщили, что с начала синтеза произвели не более 40 граммов. Тем не менее, отступать было некуда, и с компанией был заключён контракт на еженедельные поставки 100 граммов LSD.
В то время в «MKULTRA» ещё не появился бюрократический аппарат современной американской разведки. Всё было проще: LSD сотрудники испытывали на себе, прямо на рабочем месте. На жёстких и циничных препарат действовал негативно: их паранойя лишь усиливалась. Как вспоминает один из них, «около меня стали бродить тёмные злые сущности». Исследователи считали, что использование LSD может помочь при перевербовке более доверчивого врага. По мере того как опыт переживаний накапливался, они приходили к выводу, что вряд ли коммунисты использовали это вещество. Сотрудник описывает это так: «Я думаю, все понимали, что хороший трип означал возможность взглянуть на реальность сверху. Дальше мы обнаружили, что когда эффект заканчивался, вы помнили ваши переживания, но ваша личность не менялась. У вас просто не было подобного чувства. Вы не были так подозрительны к людям. Вы прислушивались к ним, но, помимо этого, вы смотрели на них проще и яснее. Мы решили, что это не было тем, что может заставить человека предать свою страну. Чем больше мы работали с этим, тем меньше мы были уверены в том, что именно это вещество коммунисты использовали для промывки мозгов».
Постепенно сотрудники перешли со спланированного приёма на неожиданное добавление LSD коллегам в их еду и напитки. Однажды одному из них за обедом достался кофе с порцией препарата. Через час он понял, что что-то не так, впал в панику и сбежал из здания. Остальные сотрудники в ужасе выскочили за ним, но потеряли его след. Они обнаружили его под одним из мостов Потомака. Позже он рассказал, что каждый автомобиль, проезжавший мимо, был жутким монстром с невероятными глазами, преследующим именно его. Сотрудник оправился уже на следующий день, но, к сожалению, на этом плохие события не кончились.
Не стоит думать, что в TSS отбросили все другие вещества: напротив, до определённого времени они занимались разработкой даже таких необычных веществ, как «усилитель алкоголя». Однако LSD казался наиболее перспективным и через полгода после старта «MKULTRA» началось его тестирование на посторонних лицах.
Первыми подопытными «посторонними» стали сотрудники Отдела специальных операций Бактериологического центра сухопутных войск США. Хотя официально на использование препарата вне подразделения нужно было запрашивать особое разрешение, очевидно, Готтлиб решил, что коллеги, с которыми он работает много лет, не сильно отличаются от его сотрудников. Раз в полгода работники TSS и специального отдела, занимающиеся совместной программой «MKNAOMI», выезжали в уютный коттедж в Мэриленде, чтобы без помех обсудить все нужные вопросы. Более того, природная изоляция (Аппалачи и озеро) позволяла расслабиться и не беспокоиться о шпионах.
В «MKNAOMI» занимались созданием ядов и культур болезнетворных микроорганизмов. Например, лётчик Пауэрс, сбитый над Свердловском, имел при себе паралитический токсин моллюсков, который выделили именно в «MKNAOMI». Для отравления врага такой яд не подходил, поэтому на вооружение был взят ботулотоксин, действующий не сразу и дающий возможность убийце скрыться. В арсенале были и бактерии, вызывающие заболевания разной тяжести: штаммы бруцеллёза, выводящие человека из строя на несколько месяцев, стафилококк, действующий всего лишь несколько часов, и т.д.
Одним из участников «MKNAOMI», присутствовавших на этой встрече, был Фрэнк Олсон, специалист по доставке заболеваний воздушно-капельным путём. В течение нескольких лет он руководил специальным отделом, но затем попросил перевести его на менее серьёзную должность, так как нагрузка плохо действовала на его язву. Два дня встречи пролетели незаметно, но 19 ноября он выпил немного куантро, не зная о том, что Готтлиб решил добавить в ликёр LSD. Через 20 минут Сидни поведал собравшимся об этом. На всех участников препарат подействовал по-разному. Кто-то углубился в долгие разговоры, кому-то было очень страшно, но Олсону пришлось хуже всех. Об этом говорит Бен Уилсон: «У Олсона был психоз. Он не мог понять, что произошло. Он думал, что кто-то подшучивает над ним… Одним из выражений, которые он повторял, было „Вы, ребята — кучка актёришек“».
Утром Олсон, как и часть его коллег, не мог прийти в себя, и встреча быстро закончилась. Его жена, Элис, говорила, что во время обеда он просто молчал. Это было необычно для человека, который посвящал всё своё свободное время семье и всегда с радостью делился впечатлениями от поездки. Выходные пара провела в молчании, а затем они пошли в кинотеатр. Выбор оказался неудачным: фильм был достаточно тяжёлым и плохо подействовал на Фрэнка.
На следующий день, в 7:30, он появился у своего начальника и сказал, что хочет или уйти, или быть уволенным. Подполковник Рувет уверил его, что ничего подобного тому, что произошло в коттедже, не повторится. Несколько дней Олсон был в хорошем настроении, однако затем дождался Рувета и сказал, что не уверен в собственной компетенции и ему было бы лучше оставить службу в армии. После часа беседы Рувет решил, что Олсону нужна помощь психиатра. Готтлиб и его руководитель Лашбрук поехали с ним не к профессионалу, но к выше упомянутому Гарольду Абрамсону в Нью-Йорк. Видимо, Готтлиб не хотел, чтобы информация о содеянном вышла за пределы узкого круга. По пути в Нью-Йорк паранойя Олсона лишь усугублялась. Перед приёмом он с Лашбруком заглянул к фокуснику, что ещё более усилило её. Абрамсон был всего лишь аллергологом, поэтому после осмотра он отправил его домой. Вечером Олсон и два его компаньона пошли в театр, но после первого акта Фрэнк сказал, что на улице ждут люди, которые арестуют его. Постепенно состояние Олсона ухудшалось, и его снова привезли к Абрамсону, окончательно осознавшему, что он не способен ничего сделать. Фрэнк согласился на госпитализацию. Так как билет на самолёт сразу достать не удалось, Олсон и Лашбрук остались в отеле. Впервые с начала кризиса Фрэнк позвонил жене, и они с удовольствием поговорили. На следующее утро Лашбрук проснулся от звона стекла. Фрэнк Олсон выбросился из окна.
ЦРУ позаботилось о том, чтобы Элис Олсон получала достойную пенсию — 2/3 от дохода своего мужа. Смерть Олсона почти не повлияла на ход программы — исследования после небольшого перерыва продолжились.
Однако стало ясно, что нужно создать новые методики тестирования. Нельзя было использовать полицию: кто-нибудь из местных политиков обязательно бы узнал о программе. Федеральное бюро тюрем тоже отказалось. Осуществление деятельности за рубежом было бы возможно, но сопровождалось бы ненужным риском. Готтлиб решил использовать мелких правонарушителей: наркозависимых, проституток и прочих людей подобного рода. Они вряд ли бы стали мстить, да и доза наркотиков вряд ли бы стала для них большой неожиданностью. Для этой задачи был выбран уже упомянутый Джордж Уайт, так ловко подсунувший сигарету с марихуаной гангстеру. Он любил славу, нарушал закон и договорённости, и, как честный борец с наркотиками, попробовал всё, что можно, начиная марихуаной и заканчивая героином. Тем не менее, такой человек был очень нужен Готтлибу: учёные вряд ли бы могли управиться с подопытными субъектами. Один из сотрудников TSS описывал его со смесью страха и восторга: «Мы были белым средним классом из университетов Лиги плюща. Мы были наивными, абсолютно наивными в этом деле, а он чувствовал себя, как рыба в воде. Он знал проституток, сутенёров, людей, приносивших ему наркотики. Он якобы принимал участие в «разборках», где он добывал героина на миллионы долларов… Он был неуправляемым. Я знаю, что я боялся его. Никто не смог бы контролировать этого парня… В те дни мне было сложно сказать, кто кого контролирует».
Уайт снял помещение в Сан-Франциско с прекрасным видом на мост Золотые Ворота, обставил его в духе дешёвого борделя и снабдил его звукозаписывающим оборудованием, а также приспособлениями для подглядывания. Он назначил своего помощника сутенёром, который, в свою очередь, расплачивался героином с проституткой, привлекавшей торговцев наркотиков к Уайту. Тестируемые наркотики подмешивались в еду и питьё. Де-факто это место было промежуточной стадией между лабораторией и фактическим использованием препарата: сюда отсылали вещества, которые сотрудники боялись пробовать на себе. Клиент мог решить, что приятно проведёт ночь, заходил в странное место, а на следующее утро просыпался одурманенным. Обычно за раз проституткам платили по 100 долларов. Такая схема значительно помогла расширить круг испытуемых: теперь там были не только студенты, больные или наркозависимые, но и мужчины самых разных сословий. Дело шло настолько хорошо, что неподалёку, в округе Марин, открылся ещё один филиал.
Однако летом 1963-го года в ЦРУ был назначен новый главный аудитор, Джордж Эрман. Ричард Хелмс поступил мудро и рассказал ему об этих явочных квартирах сам. Если бы аудитор начал проверку самостоятельно, последствия могли бы быть намного хуже. Было принято решение о прекращении программы, и последний филиал закрыли в 1966-ом году.
По прошествии многих лет Уайт написал письмо Готтлибу: «Я был очень плохим миссионером, а вообще-то — еретиком, но я работал в этом винограднике от души, потому что это было весело, весело, весело. Где ещё настоящий американец мог бы лгать, убивать, обманывать, обжираться стейками и грабить с разрешения и благословения Наивысших?»
Джордж Уайт умер от цирроза печени.
LSD не перевернул психологию; хотя эффект препарата очень ярко выражен, он слишком непредсказуем: «Вначале мы думали, что это тайна, которая изменит наше представление о Вселенной. Мы лишь обнаружили, что ресурсы человека более существенны, чем нам представлялось», — вспоминает служащий TSS. Тем не менее, отчёт 1957-го года показывает, что сотрудники «MKULTRA» смогли добиться использования 6 препаратов в оперативной деятельности. Также имеется информация, что ЦРУ помогало некой иностранной разведывательной службе проводить допросы с использованием LSD-подобных веществ. В агентстве надеялись, что созданные ими препараты либо вызовут у человека поведение, которое дискредитирует его, либо же «поспособствуют возникновению внутреннего ментального и эмоционального состояния, которое освободит его от ограничений самоконтроля и заставит его добровольно раскрыть информацию при помощи изощрённого манипулирования».
Завершение программы по исследованию LSD прекратилось почти одновременно с фактической остановкой «MKULTRA», однако её общие масштабы всё равно завораживают. В рамках проекта ЦРУ отсылало учёных искать псилоцибиновые грибы в Мексику, изучало, когда проституткам проще выведать тайны — во время секса, или после — и даже разрабатывало бактерии, которые должны были разрушать нефть. Последняя задача являлась частью большого проекта по подрыву экономики Кубы. Многие проекты особой важности Готтлиб выделил в отдельный подпроект «MKSEARCH», просуществовавший до начала 70-ых. Однако обстановка в мире менялась, а бюджет уменьшался.
Но конец программе, конечно же, положил Уотергейт. После скандала, вызванного поимкой людей, занимавшихся прослушиванием штаба демократов перед выборами, Ричард Никсон решил уволить Ричарда Хелмса, директора Центральной разведки, в то время де-факто возглавлявшего ЦРУ. Хелмс решил уничтожить все документы. Сид Готтлиб принял решение последовать за своим протеже, и вдвоём они начали избавляться от всех свидетельств проекта «MKULTRA». Однако часть коробок с документами уцелела.
Незадолго до своего ухода с поста Никсон назначил Джеймса Шлезингера на пост директора ЦРУ, на котором тот пробыл всего лишь полгода. Вскоре после этого Шлезингер попросил, чтобы ему сообщали обо всех незаконных действиях, которые могли совершать сотрудники ЦРУ. Кто-то вспомнил про гибель Фрэнка Олсона, и разразился новый скандал. Расследованием действий ЦРУ занималась как комиссия президента под руководством вице-президента Нельсона Рокфеллера, так и комиссия сенатора Чёрча. Результатом их работы были огромные тома, содержащие неизвестные доселе данные о работе разведывательных служб США (до сих пор они не переведены на русский язык), на которых основывалось немало книг, по которым и составлена эта статья.
При оценке последствий программы не следует забывать, что дело происходило 40 лет назад. Это был совершенно другой мир. Никто из участников программы не понёс за свои действия никакого наказания, кроме общих слов порицания. Семье Олсона предложили компенсацию в 750 тысяч долларов, на которую она согласилась.
Одним из наиболее редко замечаемых результатов «MKULTRA» является популяризация LSD и влияние на культуру хиппи. Так, Кен Кизи, автор знаменитого романа «Пролетая над гнездом кукушки», являлся одним из участников испытаний. Полномасштабные эксперименты, которые были так необходимы Готтлибу и его группе, проводились в университетах, и LSD, а также другие наркотики получили широкое распространение в студенческой среде. Ирония судьбы: создать хиппи и битников помогли хладнокровные и сдержанные военные.
Omnis est Pillula
Утечки Сноудена оказались важны не только потому, что мы узнали о грандиозной программе слежки, словно бы сошедшей со страниц антиутопий. Первая Холодная война кончилась, но «MKULTRA» оказалась детской игрушкой по сравнению с достижениями АНБ. Дело не только в технологиях. Уотергейт привёл к отставке президента и расследованию деятельности спецслужб, датагейт привёл к небольшим поправкам в законодательство, а о том, как за нами шпионят, мы узнаём не от сенатора, но от Сноудена.
Конечно, отчасти отделу Готтлиба повезло: LSD обладает сверхнизкой токсичностью, и единственная смерть стала серьёзным поводом для расследования при Шлезингере. Повезло и нам: очевидно, в то время не существовало препарата, с помощью которого можно было бы поработить умы жителей СССР.
Конец лоботомии и электросудорожной химии положил прорыв в фармакологии: антипсихотические препараты были намного эффективнее и безопаснее психохирургии. Прогресс не стоял на месте, и теперь в развитых странах люди успешно борются с депрессией при помощи антидепрессантов уже третьего поколения (пресловутый прозак). Сорок лет назад ЦРУ не могло и помечтать о подобных веществах. Современная разведка имеет доступ к фармакологическим технологиям последнего поколения, и, судя по её бюджету, не будет выпрашивать у производителя несколько килограммов препарата, но просто приобретёт его. Постепенно становятся доступны всё более изощрённые вещества, способные создавать весьма специфические эмоции и чувства.
Мы исстари связаны прочными химическими узами с различными психоактивными веществами: специи, чай, кофе, табак, сахар вошли в нашу жизнь, и мы не видим ничего дурного в том, что начинаем какое-то дело после чашки ароматного чая, а возможно, что теанин, кофеин и сахароза прямо сейчас действуют на вашу нервную систему. Успехи фармакологии ведут к тому, что, несмотря на запрет использования различных стимуляторов, человечество обзаводится новыми. В прошлой статье мы уже упоминали о том, что почти пятая часть зарубежных учёных пользуется теми или иными ноотропными препаратами. Представим себе, что произойдёт, если они станут по-настоящему популярны, подобно привычным согревающим напиткам. В дивном новом мире очень не повезет тем, кто по каким-то причинам не сможет использовать психостимуляторы, ведь необходимость их приёма станет новой нормой. Проще будет использовать сотрудника с вшитой помпой, поставляющей ему заряд энергии для напряжённой интеллектуальной работы в течение 14 часов подряд, чем брать обычного, «неусовершенствованного человека». Вполне возможно, что возникнут новые ритуалы — нечто вроде чайной церемонии.
И на каком-то этапе в эту схему неизбежно включится государство. Наверняка первыми будут американцы, и вполне вероятно, что прямо сейчас новый Готтлиб договаривается с небольшой компаний по производству бутилированной воды с небольшой «витаминной добавкой». Благо проверять настроение теперь можно не заходя в дом: аналитических инструментов предостаточно.
Возможности американских спецслужб значительно расширились, однако элиты поменялись. Например, у Александера Кита, бывшего главы АНБ, было четыре учёных степени: в сфере радиоразведки, физики, стратегии национальной безопасности и административного управления. Его последователю, Майклу Роджерсу, далеко до этого. Холодная война кристаллизовала лучшие американские умы, заставляя военных и учёных действовать в самых критических обстоятельствах намного ответственнее, чем сегодня. С начала лета в американских ведомствах: случайно подвергли 75 человек воздействию сибирской язвы, по ошибке смешали малоопасный штамм «птичьего гриппа» со зловредным H5N1 и отправили его в другую лабораторию, а также обнаружили бесхозные пробирки с культурой оспы.
Как говорил Уинстон Черчилль, цена величия — ответственность. И значит, старая «MKULTRA» покажется невероятно гуманной операцией по сравнению с новой психофармокологической программой США.
