Знаменитый визит русских моряков в США принято связывать с американской гражданской войной, но настоящая его причина в другом — в резком ухудшении отношений с Великобританией и Францией после 1863 года. Поляки тогда пытались возродить Речь Посполитую как раз при помощи французов и англичан.
Идея очевидна уже в наброске будущего плана: Н.К. Краббе, морской министр Империи, хотел снабдить флагман русских крейсеров секретными директивами. Указания были просты: в случае окончательного разрыва отношений с западными странами или войны корабли «шли бы по разным коммерческим путям и старались бы нанести всевозможный вред торговле наших врагов».
Разработка плана
Помимо Краббе в похожем духе высказывался и директор кадетского корпуса В.А. Корсаков. Он считал, что «наши прекрасные новые фрегаты и корветы, в случае войны, здесь, на Балтике, не смогут быть ни к чему пригодны». И если предполагается «извлечь пользу из этих судов, то их нужно постараться выслать в океан до начала войны». Он также писал, что «не в том сила, чтобы уничтожить купеческие суда, а в том, чтобы как можно более давать им чувствовать возможность этого и тем навести страх на коммерческие предприятия, парализовав их». По его задумке русские фрегаты, крейсируя на разных торговых путях, должны были «добывать от купеческих судов дружественных держав, например, от североамериканских» любые, даже незначительные сведения о перестановках сил противника и, собравшись вместе, «предпринять соединённые действия противу неприятельских отдельных судов или слабых отрядов либо противу слабо защищённых колоний, налагая на последние военные контрибуции».
Николай Краббе, морской министр России 1860–1874 гг.
Через три дня для императора Александра II подготовили специальный доклад «об отправлении в Атлантический океан особой эскадры для действия против неприятеля по той же системе, которая дана была в руководстве эскадре Тихого океана». Краббе писал, «что начальнику эскадры Тихого океана предписано, при объявлении войны, распределить вверенные ему суда на торговых путях для нанесения всевозможного вреда обширным торговым интересам неприязненных нам держав в тех отдалённых морях и что вместе с тем ему разрешено делать нападения целой эскадрой на слабые места неприятельских колоний». Любые обстоятельства предстоящих морских походов держались в строгом секрете. О цели экспедиции в документе Краббе не говорилось ровным счётом ничего. «Тайную цель о назначении эскадры» предполагалось сообщить только её начальнику, а также «в последнюю минуту — командующим судов».
На первой странице подлинника записки Краббе есть надпись: «Высочайше разрешаю привести в исполнение, но спросить у Унковского, возьмётся ли за это поручение». Унковский в итоге отказался и чуть позже на его место назначили Степана Степановича Лесовского, которого император накануне произвёл в контр-адмиралы.
Степан Степанович Лесовский
Цель экспедиций состояла в том, «чтобы в случае предвидимой ныне войны с западными державами, действовать всеми возможными и доступными Вам средствами против наших противников, нанося посредством отдельных крейсеров наичувствительнейший вред и урон неприятельской торговле или делая нападения всею эскадрою на слабые и малозащищённые места неприятельских колоний».
«При осмотре нейтральных судов, как и в действиях против неприятеля», морякам империи полагалось «во всём соображаться с общими законами международного права и условиями Декларации Парижского конгресса 1856 года».
Нью-Йорк как место назначения впервые упоминается в инструкции от 11 июля 1863 года. «По выходе из Финского залива Вы направитесь со всею эскадрою к берегам Северо-Американских Соединённых штатов, не заходя по пути ни в какой порт, и по прибытии в Америку бросите якорь в Нью-Йорке». Американская одиссея началась.
Атлантическая эскадра С.С. Лесовского отправляется в Нью-Йорк
Едва получив известие о том, что группа кораблей под командованием Лесовского отправляется в Нью-Йорк, Э.А. Стекль (поверенный российского посольства в Вашингтоне) тут же сообщил в столицу, что русских моряков ждёт самый радушный и дружеский приём, и что правительство США «откроет свои арсеналы, потому что здешний морской министр уже дал приказание в Нью-Йорк оказывать нашим офицерам все возможные услуги».
Эдуард Андреевич фон Стекль
Информация, которая шла в Петербург из посольства, успокаивала правительство. «В настоящее время насчитывается не более трёх или четырёх кораблей в американских портах, но в Канаде и Вест-Индии морские силы Англии и Франции далеко превосходят количеством нашу эскадру». Стекль считал, что в ближайшем будущем конфликта ждать не приходится, но «эскадре нашей придётся зимовать в Нью-Йорке или другом порте Соединённых Штатов».
Чуть позже Стекль отправил Горчакову донесение о некоторых аспектах внешней политики США и настроениях американцев. Он находил, что отношения с Англией остаются крайне напряжёнными. Вице-президент Г. Хэмлин и сенатор Б. Уэйд сообщали русскому дипломату, что им не хотелось бы умереть, не наказав британцев за козни против Соединённых Штатов. Он утверждал, что повсюду в стране слышен лозунг «Война коварному Альбиону».
В другом донесении Горчакову — от 11 сентября 1863 года — Стекль вновь говорил о напряжённости в отношениях между США и европейскими странами. В доказательство он приводил слова посланника Испании в Вашингтоне:
Если события приведут к осложнениям между Францией и Соединёнными Штатами, Испания должна более или менее присоединиться к французской политике. США во все времена представляли угрозу для Кубы, самой прекрасной нашей колонии, которую они старались отнять у нас. Несмотря на это, мы соблюдаем в настоящем кризисе самый строгий нейтралитет. Но если события приведут к разделению страны, мы можем сожалеть об этом. В конечном счете каждый думает о своих интересах.
Русским морякам было не до дипломатии: они уже подплывали к Нью-Йорку. Первым там появился 35-пушечный фрегат «Ослябя» (30 офицеров и 425 нижних чинов) под командованием капитана 1-го ранга И.И. Бутакова. Через две недели в гавани Большого яблока ошвартовались фрегаты «Александр Невский» (50 орудий, 41 офицер, 678 нижних чинов) и «Пересвет» (43 орудия, 37 офицеров, 532 нижних чина) под командованием капитана 1-го ранга Федоровского и капитан-лейтенанта Копытова. На следующий день их нагнали корветы «Варяг» и «Витязь», а также клипер «Алмаз».
Переход через Атлантический океан дался нелегко. Участники похода по пути в Новый Свет не зашли ни в один из портов и всячески избегали встреч с иностранными судами. Кроме того, моряки, которые не имели опыта длительных морских переходов, страдали от переутомления, непогоды и недостатка свежих продуктов. Многие серьезно болели, некоторые не выдерживали условий и умирали.
На палубе фрегата «Ослябя»
Тех, кому посчастливилось добраться до Америки, ждала прекрасная встреча. Прибытие русских кораблей произвело в стране настоящую сенсацию. Ещё никогда Россия, её политика и отношение к США не привлекали такого внимания, как осенью 1863 года. Местные газеты с завидным постоянством рассказывали своим читателям о русской эскадре. Показательно, что уже в первых заметках New York Herald упоминалась главная причина появления русских:
Существует один момент в прибытии сюда русского флота, который не следует упускать из виду. Во время Крымской войны все русские суда были заблокированы в различных портах. Если же теперь Россия окажется в войне с державами, которые подняли такой шум из-за Польши, её флот останется на свободе и будет иметь возможность охотиться за торговым мореплаванием её врагов.
…Ну и, конечно, поможет в Гражданской войне. По мнению газеты, пребывание императорского флота в порту Нью-Йорка должно произвести «сенсацию в Европе и заставить Лондон и Париж меньше говорить о признании Юга и больше о силе Севера. Если Российская империя и Американская республика образуют наступательный и оборонительный союз, то они, естественно, будут иметь перевес и смогут господствовать в мире».
Эскадра Лесовского в бухте Нью-Йорка
Довольно быстро разобрались в истинных целях захода русских кораблей и другие издания. New York Evening Post, например, сообщала, что Наполеон III и лорд Рассел (британский министр иностранных дел) ни в коем случае не пойдут на обострение отношений с Россией, пока эскадра Лесовского стоит в США. А вот фраза из Chicago Evening Journal:
Русское правительство несомненно желает, чтобы в случае европейской войны из-за Польши её сильный флот находился бы в положении, в котором его можно было эффективно использовать против торговли Англии и Франции вместо того, чтобы быть запертым льдом у Кронштадта и вновь подвергнуться блокаде.
Или вот газетная вырезка:
Русские корабли могли бы очистить море от французов и англичан. Надо признать, что таким образом Россия полностью перехитрила своих оппонентов и в настоящее время полностью владеет ситуацией.
Вот это действительно многоходовочка и защита своих интересов.
Влиятельный нью-йоркский еженедельник Harper’s Weekly пошёл ещё дальше. Авторы издания писали, что в конце XVIII века США были настолько «отделены от остального мира, что уже одна эта изоляция являлась достаточной гарантией от нападения извне». Американцы, таким образом, никогда не интересовались союзами. Однако мир не стоял на месте и «пар сделал возможным нанести удар друг по другу», а «океан теперь уже больше не защищает от враждебного нападения». И если вдруг британцы и французы создадут союз, то «смогут править миром». Один такой союз «мы наблюдали во время Крымской и Китайской войн», а недавно он нашёл проявление в поддержке «южных повстанцев», и авторы еженедельника приходили ко вполне логичной мысли: и Российской империи, и США необходимо найти варианты для сближения, которое устранит «все опасения иностранного вмешательства». Вот такие настроения стояли в Америке того времени.
Чтобы описать эйфорию, которая царила тогда в Нью-Йорке, достаточно привести в пример грандиозный приём в честь русских моряков. Гостей из России чествовал буквально весь город. New York Times писала:
Это относилось не столько к отдельным лицам, сколько к государю и народу великой империи, которых они представляли и чья искренняя дружба была сердечно оценена общественностью.
Русских моряков везут по центральным улицам Нью-Йорка
Газеты Юга, разумеется, такого восторга по отношению к русским морякам не испытывали. Они в основном писали о том, что сближение двух стран — не что иное как план по разгрому Южной Конфедерации. Однако южане всё равно были уверены в том, что бояться им нечего. Richmond Dispatch, например, успокаивала своих читателей тем, что в случае создания русско-американского союза на сторону Конфедерации неизбежно встанет Франция.
По ту сторону Атлантики тоже обсуждали этот внезапный визит. Корреспондент газеты Times в Нью-Йорке в октябре 1863 года:
Муниципалитет и высшая буржуазия решились осыпать всевозможными почестями русских офицеров. Процессии, обеды, балы, серенады — все средства пущены в ход, чтобы показать, до чего были бы рады американцы, если бы у них завёлся друг в Европе, да ещё такой, как Россия.
Моряки фрегата «Ослябя»
Появление русских у берегов США встревожило не только общественность и прессу Великобритании, но и посла Российской империи в этой стране, барона Филиппа Бруннова. Он опасался, что активные действия могут привести к войне с Англией и Францией и не верил, «чтобы три фрегата, два корвета и один клипер были в состоянии предпринять борьбу, которую неравенство сил сделало бы катастрофической для нашего флота». Особенно посла раздражали появившиеся в газетах сообщениях о целях прибытия кораблей в Нью-Йорк. «Умение молчать не настолько распространено в Соединённых Штатах, чтобы там можно было держать что-либо в секрете продолжительное время».
Между тем Горчаков под влиянием известий о гостеприимном приеме русских моряков в США не спешил прислушиваться к опасениям посла. Вот что по этому поводу писал Стекль:
Князь Горчаков, кажется, не разделяет опасений барона Бруннова, потому что недавно ещё ко мне выразился, что сосредоточение наших морских сил в Северной Америке в политическом смысле мысль удачная, а в исполнении отличная.
Что ещё более важно — Горчаков подтвердил, что Клей (государственный секретарь США) не делал никакого предложения о союзном договоре. «Мы бы, впрочем, отклонили его как беспредметное. Договор существует de facto в силу совпадения наших политических интересов и традиций». Такая оценка российско-американских отношений в ту пору получила одобрение и Александра II: на проекте депеши по этому вопросу он оставил запись «Очень хорошо».
Спустя несколько дней Горчаков отправил Стеклю секретный мемуар о политическом положении в Европе в связи с польскими событиями — требовалось соблюдать крайнюю осмотрительность и осторожность. Министр особо подчёркивал, что Америка уже превратилась в важный элемент мировой политики, и Российская империя заинтересована в укреплении союза, который «как никогда прежде является необходимым элементом всеобщего равновесия».
Тихоокеанская эскадра А.А. Попова берёт курс на Сан-Франциско
Почти одновременно на другом американском побережье, в Сан-Франциско, появилась эскадра Андрея Александровича Попова. Но если визит русских моряков в Большое яблоко планировали заранее, то прибытие Тихоокеанской эскадры в Сан-Франциско — инициатива самого адмирала.
Андрей Александрович Попов
Попов, талантливый моряк, получил пост начальника Тихоокеанской эскадры ещё в 1861 году. Своенравный и самостоятельный, он уже в 1850-х годах пользовался покровительством великого князя Константина Николаевича, которому довольно часто высказывал свои предложения и писал записки. Инструкция, которой руководствовался Попов, ставила перед ним следующие задачи: установление прямых связей с дипломатическими представителями России в Японии и Китае, обозрение русских владений на Дальнем Востоке, сбор сведений о колониях и флотах европейских стран на Тихом океане для того, чтобы в случае чего «нанести им с малыми силами значительный вред».
Отмечу, что Попов прекрасно понимал свои задачи и ещё в 1859 году писал:
Появление этой подвижной эскадры в океане и уничтожение ею многих ценных купеческих кораблей Англии, встречающихся везде, будет иметь последствием всеобщий ужас последней: вопль её торгового сословия (а там от первого министра до последнего рабочего все торгуют) отзовётся на политических весах Европы.
Тесная связь Попова и князя Константина сделала своё дело: уже в следующем году полномочия контр-адмирала расширили. Так, ему вменялось лично познакомиться «со всеми наиболее замечательными портами и местностями в торговом и военном отношениях» в Японии и Китае. Ему также поручили посетить «все главнейшие из поселений подчинённых ныне управлению Российско-американской компании и предоставить своё мнение главному морскому начальству». Наконец, в случае войны с одной из европейских стран руководителю эскадры предписывалось «отправить те суда, которые признает бесполезными для военных действий в океане, в безопасное для них убежище. С прочими же, действуя раздельно или совокупно, постараться нанести наибольший вред неприятелю».
Эскадра Попова включала 10 судов: корветы «Богатырь», «Новик», «Рында», «Калевала», «Посадник», клиперы «Абрек», «Гайдамак», «Наездник», «Разбойник» и лодку Сибирской флотилии «Морж». Эти разнокалиберные суда ходили под парусом и одновременно имели слабосильные машины. К тому же все они находились на приличном расстоянии друг от друга: Гонконг, Шанхай, Тяньцзин, Хакодате.
Клипер «Гайдамак»
Когда в 1863 году международное положение Империи резко обострилось и возникла угроза войны с Англией и Францией из-за Польши, Попов решил использовать русские военные суда для «нанесения наивозможного вреда торговле неприятеля». Залогом успеха контр-адмирал считал следующие условия:
1. Своевременное извещение крейсеров о происшедшем разрыве. 2. Возможность приобретать в продолжение войны провизию и уголь. 3. Надлежащий выбор крейсерами станций для нападения на неприятельские купеческие суда.
Совершенно очевидно, что англичане первыми узнали бы о войне и оперативно заблокировали русский флот в любом из дальневосточных портов. Держать суда в гаванях Дальнего Востока, Китая и Японии становилось не просто нецелесообразно, но и опасно. В то время телеграф действовал только до Омска. Дальше специально обученный человек должен был доставить депешу в Пекин, а затем и в Тяньцзин. Наконец, в Печилийском заливе время от времени стояло судно из числа кораблей русской эскадры, на котором курьер с посланием и добирался в итоге до адмирала.
Вот почему летом 1863 года Попов принимает решение сосредоточить свою эскадру у западных берегов США, «которым Англия и Франция надоели донельзя последними своими вмешательствами». Контр-адмирал писал:
Я предполагаю, соединить суда вверенной мне эскадры в Сан-Франциско. Я принял такое решение, потому что не имею здесь других указаний, кроме собственных своих соображений, которые мне говорят, что наши порты неудобны для сосредоточения, так как не предоставляют никаких способов ни для продовольствия эскадры, ни для необходимых исправлений. И следовательно, в случае даже своевременного получения известия о войне, я вместо того, чтобы выбежать с полными запасами и совершенно исправными судами, — отчего наиболее зависит успех наших действий, — принуждён буду выйти в море в таком состоянии, которое заставит нас искать не успехов, а пропитания, не борьбы с неприятелем, а широт, обещающих спокойное плавание.
Не имея полной информации, он самостоятельно пришёл к мысли, что наилучшее место для кораблей его эскадры — Сан-Франциско.
Исполняя приказ флагмана, суда Тихоокеанской эскадры вышли из разных портов Дальнего Востока и взяли курс на Соединённые Штаты. Первым к американским берегам приблизился корвет «Новик» под командованием К.Г. Скрыплёва. Остерегаясь возможной войны с англичанами и французами, Скрыплёв в спешке и по незнанию бухт налетел на песчаную отмель. Удалось избежать трагедии: экипаж и практически весь груз спасло вовремя подоспевшее американское судно «Шубрик».
Неожиданное появление русских кораблей вызвало восторженные отклики в местных газетах, в том числе в популярной The Daily Alta California. Вот так газета писала про слухи о заключении союза между Россией и США:
Если дело обстоит таким образом, то это лишь официальное признание факта, который уже существует.
Как и на атлантическом побережье, русская эскадра получила возможность провести все необходимые ремонтные работы. Попов тогда писал Стеклю:
Пять судов, находящиеся со мною в здешнем порте, исправляются в казённом адмиралтействе Mare-Sealand. Начальник этого учреждения капитан Selfridge, имеющий по своему месту звание коммодора, его помощник капитан Bissel и старший строитель г. Simmons услугами своими и предусмотрительностью не только сокращают на многие тысячи издержки по исправлению судов, но дают нам средства выполнить такие работы, которые невозможно было бы здесь сделать частным образом.
Эскадра Попова в порту Сан-Франциско
Эскадра Попова оказала большую услугу жителям Сан-Франциско. Ранним утром 23 октября 1863 года в деловой части города произошёл серьезный пожар, и городская служба огнеборцев оказалась в критическом положении. На помощь пожарным пришли русские моряки — они по долгу службы умели бороться с огнём. Моряки, вооружившись крючьями, веревочными лестницами и топорами, забирались на полыхающие здания и спасали удивлённых горожан. Многие получили увечья и ожоги. Огонь потушили только через несколько часов — ущерб для города оказался огромным.
Буквально на следующий день главный инженер пожарного управления Сан-Франциско Д. Сканелл направил в адрес Попова благодарность за «великодушную и деятельную помощь, оказанную Вами, офицерами и матросам». Он отмечал, что «жители города навсегда сохранят благодарную память о благородном и героическом поведении русских моряков». Ещё через неделю мэр города прислал Попову резолюцию городского совета, выражавшую признательность за «своевременные и эффективные действия при тушении пожара во всём квартале, примыкающем к улице Дэвиса».
К сожалению, шестеро моряков чуть позже скончались от обильных ожогов в городской больнице. На старинном кладбище морской базы сохранилось три имени — «Артемий Трапезников, скончавшийся 27 октября 1863 года, от роду на 30 году», «Яков Буторин, скончавшийся 27 октября 1863 года, от роду на 30 году» и «Карл Корт, скончавшийся 20 октября 1863 года, от роду на 38 году». Остальные плиты сильно пострадали от времени, и позже надписи заменили на «Русский моряк» (Russian Sailor).
Именно после этого случая адмирал Попов установил с местными властями доверительные и дружеские отношения. В январе 1864 года без предварительного согласования он направил командирам судов Тихоокеанской эскадры вот такие секретные инструкции:
Весьма секретно. Циркулярно.
Во всех случаях, когда общественное спокойствие нарушается неблагонамеренными людьми, всякий честный человек обязан оказать всевозможное содействие той власти, покровительством которой он пользуется. Руководствуясь этим правилом, я предписываю командирам судов вверенной мне эскадры во время пребывания в портах Соединённых Штатов следующее:
В случае появления в порте какого-либо корсара, снаряженного возмутившимися штатами, старший из присутствующих в том порте командиров делает сигнал прочим стоящим на рейде судам «приготовиться к бою и развести пары», а вместе с тем тотчас же посылает офицера на появившееся судно с приказанием вручить командующему лицу прилагаемую при сем декларацию за своей подписью и за тем, в случае нарушения им общественного порядка, принуждает его силою прекратить беспорядок.
Если же ворвавшийся в порт корсар прямо начнёт неприятельские действия, то старший из командиров должен тотчас сделать сигнал прочим судам «сняться с якоря по способности», и, подойдя вплоть к возмутителю общественного спокойствия, требовать немедленного и безусловного прекращения военных действий, а в случае получения отказа в этом требовании атакует его.
Принимая на свой страх и риск столь ответственное решение, адмирал Попов даже не сообщил об этом своему начальству. А речь, на минуточку, шла о возможном прямом участии императорских кораблей в отражении готовящегося нападения флота южан, за которыми стояли англичане и французы. Стеклю стало известно об этом почти через месяц, и он отправил Попову такую телеграмму:
Ваше письмо получил, дело серьезное. Если непредвиденный случай будет иметь место, Вы можете использовать свое влияние, чтобы предотвратить то, чего Вы опасаетесь. Но необходимо избегать столкновения насколько это возможно. Подробности письмом.
Одновременно с этим в секретном письме он объяснял, почему не дал одобрения, которого Попов, судя по всему, так ждал:
Сущность инструкций, данных мне по высочайшему повелению из Санкт-Петербурга, состоит в том, что для нас Севера и Юга не существует, мы знаем только Соединённые Штаты Америки и не вмешиваемся в их внутренние раздоры. Из этих инструкций для морских сил наших ясно вытекает обязанность избегать всякого участия в американской междоусобной войне… Значит, остаётся только тот неправдоподобный случай, если бы корсар, пройдя форты, угрожал самому городу. В этом только случае, если он вообще возможен, Вы имели бы право, единственно из человеколюбия, а не политики, употребить влияние Ваше для предупреждения зла. Должен полагать, что представления Ваши, при имеющихся в распоряжении Вашем средствах произведут желаемое действие, не прибегая к употреблению силы и не вовлекая нас таким образом в затруднения, которые правительство желает более всего избегать.
В качестве заключения
Всего за время путешествия к берегам Нового Света корабли Лесовского и Попова помимо Нью-Йорка, Вашингтона и Сан-Франциско посетили «Балтимор, Гэминтон, Анаполис, Карибское море, Мексиканский залив, Кюрасао, Бермудские острова, Кубу, Гавану, Гондурас, Картагену, Ямайку, Аспинваль, Ванкувер, Ситху, Гонолулу». В каждом городе, где появлялись русские моряки, «вывешивались флаги обеих стран, устраивались парады войскам, торжественные банкеты, балы и рауты, всюду была встреча самая сердечная, радушная, гостеприимная». На прощальном обеде в Бостоне мэр этого города сказал:
Русская эскадра не привезла нам с собой ни оружия, ни боевых снарядов для подавления восстания; мы в них не нуждаемся; но она принесла с собой более этого: чувство международного братства, свое нравственное содействие.
Тем временем весной 1864 года в столице уже пришли к выводу, что угроза войны с западными державами в связи с восстанием в Польшей полностью миновала и русские корабли в Америке можно отозвать. 28 апреля Краббе сообщил Лесовскому, что тот должен вернуться в Кронштадт с фрегатами «Ослябя», «Пересвет» и корветом «Витязь». Корвет «Варяг» и клипер «Алмаз» заменяли в составе эскадры Тихого океана корвет «Рында» и клипер «Гайдамак», а те шли в Кронштадт.
В исторической литературе распространено мнение, что после первых восторгов и оваций по случаю неожиданного появления русских в ноябре 1863 года в Штатах наступило определенное разочарование. Так, некоторые историки пишут, что американцы за короткий срок сменили милость на гнев. New York Herald:
После прибытия русского флота нас охватила русская мания. Мы занялись банкетами, речами и зашли так далеко, что даже сравнивали Александра с Линкольном. Россия послала сюда свой флот, чтобы сохранить его в безопасности в случае войны с Францией, но мы сомневаемся, чтобы она послала его сюда, если бы требовалось помочь нам в борьбе с Англией.
При всем влиянии этой газеты и ее редактора Уильяма Гордона Беннета надо понимать, что в стране имелись и другие печатные издания, которые играли не меньшую роль в формировании общественного мнения. Например, New York Times занимала противоположную сторону и не участвовала в антирусской кампании. К тому же, как стало известно позже, Беннет занял такую позицию ещё и потому, что… его жена осталась недовольна приёмом, оказанным ей на фрегате «Александр Невский». Лесовский тогда ответил на это так:
Жена редактора этой газеты, заносчивая и сварливая баба, была у меня на фрегате и жаловалась своему мужу, что она была insulted (оскорблена)… В этом нет и толики справедливости. О её прибытии я был предупрежден… Принял её сам, водил по фрегату, был с ней столько вежлив как и со множеством других дам, посещающих фрегат, представил ей секретарей нашего посольства и нашего генерального консула барона Остен-Сакена.
В целом же он отмечал, что общественное мнение в США «хотя и поколебалось, но не изменилось». Общий итог пребывания эскадры Лесовского в Америке подвела газета New York Evening Post — лестной статьей о русских моряках, «которых наш город недавно приветствовал как представителей дружелюбной державы».
Конечно, для внешней политики намного важнее был откровенный испуг Англии и Франции. Стекль сообщал из Вашингтона, что англичане передумали отправлять в Америку броненосцы, которые строились специально для Юга (северяне на тихоокеанском побережье флота вообще не имели). Боялись англичане и непоправимого урона своей морской торговле. Французы же слились ещё быстрее: министр иностранных дел Друэн де Люис клятвенно заверил американское руководство, что Наполеон III не станет признавать Конфедерацию.
Будущее русской эскадры в Западном полушарии прояснилось в декабре 1863 года. Не видя признаков возможных военных действий, из Петербурга Лесовскому прислали следующую инструкцию:
Адмирал с совершенным спокойствием может оставаться в Новом Свете и по своему усмотрению посетить порты Южной и Центральной Америки.
Весной 1864 года Лесовскому предписывалось зайти в один из портов США, а уже оттуда, «если политический горизонт окончательно разрядится», разослать корабли «по станциям согласно программе» и на «Ослябе» возвратиться домой. Так закончилась одна из самых успешных экспедиций российского флота.
Приведем отрывок из газеты «Московские ведомости»:
…В нынешних обстоятельствах присутствие этой эскадры в портах Соединённых Штатов есть событие особенной важности. Это результат политики предусмотрительной и дальновидной… Здесь в этих портах 300 орудий принесут самую существенную услугу и окажут немалое влияние на ее отношение с западными державами. Появление этих 300 орудий в Атлантическом океане и Нью-Йоркском порте почти имеет для нас цену выигранного генерального сражения.
И 300 орудий, и «предусмотрительная и дальновидная политика» нам бы теперь не помешали.
Памятная медаль «150-летие прибытия русских эскадр в Америку»
