Судьбы штата Техас и Донбасса очень схожи — исторические аналогии здесь напрашиваются. Не будем этому сопротивляться: проведем жирную параллель между украинскими событиями 2014–2015 годов и тем, что случилось в мексиканском штате Коауила-и-Техас в 1835–1836 годах.
«Дикое поле»
Как и Донбасс, в начале XVIII века Техас представлял собой безлюдную степь. На Великих Равнинах занимались охотой и собирательством индейские племенные союзы — команчи и апачи, всего 15–25 тысяч человек. На территории Техаса они выполняли роль крымских татар: угоняли у переселенцев скот, жгли дома, грабили и убивали.
Первые испанцы появились в этих местах в 1528 году, когда конкистадор Альвар Нуньес Кабеса де Вака, попавший вместе с товарищами в плен к индейцам, оказался на берегах реки Сан-Антонио. Он оставил красочные описания быта индейцев, их нравов и обычаев. Позже пленным испанцам удалось освободиться, они дошли до Калифорнии и потом смогли вернуться в Мехико.
Ну а в 1684 году французский кавалер Рене Робер де Ла Саль, спустившийся по Миссисипи до Мексиканского залива, объявил прилегающие земли французским владением и организовал в бухте Матагорда небольшую колонию Сен-Луи (теперь селение Виктория) из трехсот поселенцев. Через пару лет от колонии остались только воспоминания — большая часть французов умерла от голода и болезней, а остальных убили напавшие на Сен-Луи индейцы — всех, кроме детей, которых забрали с собой. Прибывшая к месту поселения в 1689 году экспедиция Анри де Тонти обнаружила лишь головешки от изб, попыталась выяснить судьбу несчастных, но так ничего и не нашла.
Экспедиция к устью Миссисипи Рене Робера де Ла Саля
А еще через год в Техас вошли испанцы — чтобы помешать французам двигаться на запад. Гордые идальго сильно опасались, что их конкуренты могут проникнуть на территорию Новой Испании. С 1690 года Техас стал номинально испанской территорией. Почему номинально? Да потому, что испанцев там было несколько сотен. Однако они основали первые поселения, которые называли миссиями — Сан-Франсиско-де-лос-Техас, Сан-Антонио, Байя, Сан-Луис-де-лос-Амарилльяс и так далее. Испанцы, как обычно, хотели обратить местных дикарей в христианство, ну и заставить работать на себя. Увы, индейцам было глубоко плевать на какого-то европейского бога, миссионеров они рассматривали как с неба свалившийся источник грабежа, угоняя у тех скот и лошадей. К тому же скоро в миссиях началась эпидемия оспы, и в 1691 году оставшиеся в живых 3 священника и 9 солдат сели на проходивший мимо корабль и вернулись в Новую Испанию. Очередная колонизация Техаса опять сорвалась.
Через двадцать лет, в 1711 году, испанский миссионер Франсиско Идальго обратился к французскому губернатору Луизианы с призывом организовать католическую миссию в этих диких землях. Слухи дошли до испанцев, которые рассматривали Техас как буфер между французской Луизианой и Новой Испанией, и те послали своих поселенцев к берегам Сан-Антонио и Рио-Гранде. В 1716 году в Техасе открылись 4 испанских миссии. Вместе с поселенцами впервые привезли женщин — до этого считалось, что жен вполне можно добыть на месте. В 1720 году на всю провинцию Техас насчитывалось всего 300 белых, из них 144 солдата. Испанцы постепенно, шаг за шагом, продвигались на север и северо-запад (в основном вдоль рек), и к 1800 году Техас представлял собой громадную территорию (1.3 миллиона квадратных миль) с белым населением всего в две тысячи человек.
Почему испанцы не заселили Техас? Ведь Мексика к 1800 году — это 3 миллиона белых и креолов!
Креолы в социальной лестнице стояли гораздо ниже испанских дворян
Дело не только в климате, дело в испанском подходе к колонизации. Испанское правительство считало, что в Новый Свет не обязательно перевозить множество испанцев, а для создания прибавочной стоимости нужно использовать местных — иначе все население Пиренейского полуострова сбежит в Новый Свет и в метрополии будет некем править. Те испанцы, которые уезжали в колонии не по государственной надобности, а в частном порядке, практически лишались прав по сравнению с жителями собственно Испании.
Рожденные в колониях вообще никаких прав не имели (если не считать право владеть землей в Америке). Креолы, как их называли, не могли участвовать в управлении делами колонии, занимать какие-либо гражданские должности или офицерские посты в армии. Естественно, такие правила совершенно не располагали к колонизации, поэтому Техас до начала XIX века оставался заброшенным уголком, где бродили бизоны и индейцы. На 1820 год там существовало всего три испанских поселения — Накогдочес, Сан-Антонио и Голиад.
Кроме того, не стоит забывать, что испано-французское соперничество в регионе укрепило прежде всего не европейцев, а индейцев. Испанцы надеялись приучить индейцев к земледелию и передавали им лошадей. Французы же желали, чтобы индейцы выбили из Техаса испанцев, и продавали им ружья и порох. Эта гремучая смесь — индейцы-охотники на испанских лошадях и с французскими ружьями — стала настоящей головной болью белых. Индейцы освоили производство пороха, завели ремонтные мастерские для ружей и научились выделывать кремневые замки. И теперь высокомобильные, вооруженные современным стрелковым оружием индейские банды, живущие грабежом и разбоем вместо охоты, постоянно терроризировали белое население.
Команчи на Великих Равнинах
В 1821 году в Мексике произошла революция, испанское владычество было свергнуто, и генерал Итурбиде провозгласил себя императором, а Мексику — империей. Императором он пробыл недолго — в 1824 году произошла очередная смена власти.
Началось все банально: мексиканский генерал Эчаварри, командующий южным федеральным округом, повздорил с генералом Санта-Анной, комендантом города Вера-Крус. Эчаварри резко высказался о Санта-Анне и обвинил того в шулерстве. Оба генерала страстно любили карты и неизвестно, кто из них на самом деле был шулером (вполне возможно, что оба).
Оскорбленный в лучших чувствах Санта-Анна поехал искать правды у императора Итурбиде, однако его обогнало письмо Эчаварри. Император отказался выслушать генерала и даже сместил Санта-Анну с поста коменданта Вера-Круса.
Вернувшись домой, Санта-Анна поднял восстание, которое закончилось 19 марта 1823 года отречением императора. Властитель мексиканской империи отрекся сам и обещал уехать в Италию, и за это Мексиканский Конгресс даже назначил ему пенсию — 25 тысяч песо в год.
Победившие повстанцы провозгласили республику — Мексиканские Соединенные Штаты. Этот момент очень важен. Исполнительную власть передали триумвирату, состоявшему из генералов Виктории Гуадалупе, Николаса Браво и Педро Селестино Негрете, законодательная досталась конгрессу. После падения империи от Мексики отделились аннексированные ею в 1822–1823 годах центральноамериканские области, объявившие о создании республики Соединенных провинций Центральной Америки.
4 октября 1824 года новое правительство приняло республиканскую конституцию, подтверждавшую независимость от Испании. Конституция закрепляла федеративный принцип государственного устройства (Мексика делилась на 19 штатов, 5 территорий и 1 федеральный округ) и разделение властей (законодательная власть передавалась двухпалатному конгрессу, а исполнительная — президенту).
Генерал Антонио Лопес де Санта-Анна
В числе этих 19 штатов оказался Коауила-и-Техас. Что это значило? Что Техас был официально провозглашен государством, входящим в Мексиканское Содружество, причем государством, имевшим свой парламент, свою представительную и исполнительную власть, и даже (согласно конституции, почти полностью переписанной с американской) право выхода из содружества.
«Изюмская черта»
Главной проблемой Техаса по-прежнему оставалась нехватка белого населения. Императрица Екатерина II разрешила иностранным колонистам селиться в Северном Причерноморье, а мексиканское правительство сделало то же самое с Техасом — в основном имея ввиду переселенцев из США. Благо в 1819 году к испанскому еще колониальному правительству обратился бизнесмен-неудачник Мозес (Моисей) Остин. Он начал переговоры с губернатором Новой Испании, добиваясь разрешения селить в Сан-Антонио колонистов англосаксонского происхождения. Когда было подано это прошение, Техас входил в состав Восточной провинции Новой Испании. С помощью своего старого знакомого, барона де Бастопа, губернатор Техаса Антонио Мария Мартинес направил прошение Мозеса Остина генералу Хоакину де Арредондо, который управлял вице-королевством от имени Испании. Незадолго до провозглашения независимости Мексики Арредондо одобрил это ходатайство. Оно вступило в силу с 17 января 1821 года.
Но потом власть в Мехико сменилась, и сыну Мозеса (сам Моисей к тому времени умер) Стивену Фуллеру Остину пришлось вести новые переговоры с новым правительством. Император Итрубиде в конце концов согласился принимать американских переселенцев, но с некоторыми условиями:
1) Допускаются либо католики, либо люди, желающие перейти в католическую веру;
2) Только законопослушные, воспитанные граждане;
3) Им разрешается заниматься на территории Мексики сельским хозяйством;
4) Поселенцы должны выучить испанский язык.
Остин эти условия принял, и 18 февраля 1823 года император подписал указ, разрешающий американцам селиться в Техасе.
Мексиканцы разрешили новым переселенцам занимать землю в основном вдоль реки Сан-Антонио. Они хотели отгородиться колонистами от набегов враждебных индейских племен, то есть создать своего рода Изюмскую или Белгородскую черту, если говорить языком Московской Руси.
Стивен Фуллер Остин
В Техас ринулись американские фермеры. В США им пришлось бы покупать землю, а в Техасе наделы выдавались бесплатно — приезжай и живи. В этот раз колонизация проходила бурно: приехали люди из близлежащих американских штатов (а значит с иммунитетом к местным болезням), знающие принципы земледелия, готовые к трудностям и умеющие с ними справляться.
Поселенцы начали выращивать… хлопок и табак. А почему же не пшеницу, как того хотели мексиканские власти? Чтобы понять суть проблемы, давайте процитируем отрывок из книги Сергея Степанова «Великий Столыпин»:
Большие трудности для переселенцев представляла обработка вековечных сибирских целинных земель. Для поднятия целины нужно было иметь крепкий и сильный скот и хороший земледельческий инвентарь. Целина поднималась на 6–7 лошадях или 4–5 парах волов. Для распашки употреблялся сакковский плуг, но он был достоянием немногих переселенцев. Переселенцы чаще всего пользовались тяжелой сибирской сохой и сабаном. Целинные земли требовали двукратной распашки и многократной бороньбы. Бороньба проводилась в 15–20 следов. Только при такой обработке земля приносила урожай. Для переселенцев, слабо обеспеченных скотом и сельскохозяйственным инвентарем, такая обработка земли была недоступна.
Напрягая все свои силы, средняя переселенческая семья только через 5–6 лет может расчистить такой участок, который обеспечит его семенную и продовольственную нужду. В течение всего этого времени переселенец фактически лишен возможности получить от земли средства на пропитание семьи, и весь его бюджет балансирует в пределах выдаваемых ссуд.
Чтобы произвести посев, переселенцы вынуждены были прибегать к супряге. Такая обработка земли была непродуктивной. Она занимала много времени и была плохого качества. Пока супряжники распахивали свои земли, проходили всякие сроки посева. Кое-как перевернутая земля буйно зарастала сорными травами, которые заглушали всходы, а так как посевы производились с опозданием, то ранние морозы губили урожай.
Через несколько месяцев после поездки министров по Кулунде земский переселенческий агент Томского района Вашкевич произвел обследование 28 переселенческих участков Кулунды, пораженных неурожаем. Данные этого обследования полностью разрушают картину всеобщего «благоденствия» и «довольства» переселенцев, нарисованную министрами. Вместо «прочных, цветущих поселений» обнаружились голод, тиф, цинга, массовая смертность. Результаты этого обследования «превзошли мои самые худшие ожидания, — говорит автор, — и обрисовали с полной ясностью картину кулундинского голода».
Из 537 обследованных хозяйств совсем не сеяли хлеба 192 хозяйства, а те, которые сеяли, получили урожай пшеницы 4,37 пуда с десятины, ячменя — 2,9 пуда, овса — 3,6 пуда, проса — 1,3 пуда, огородные овощи погибли все. (У министров родилось по 150 пудов с десятины!) Голод вызвал цинготные и тифозные эпидемии, которые привели к массовой смертности. На некоторых переселенческих участках тиф и цинга унесли до 40% населения. Погибло до 30% скота, а на остальной цены понизились более чем наполовину.
Вспашка земли на волах
Обработка целинных земель (а именно к этому типу относились территории техасских прерий) — это адский труд, и чтобы выйти на урожайность пшеницы хотя бы «сам-три», приходится потратить лет шесть, а то и восемь. Выходом могли бы служить более тяжелые плуги и бороны, но до механизации сельского хозяйства обычная семья не могла их использовать.
Поэтому американцы рассудили здраво — зачем выращивать пшеницу, когда можно выращивать хлопок и табак, которые гораздо легче сеять и обрабатывать. Потом можно сбывать их в Новом Орлеане или на островах Карибского моря, а на вырученные деньги покупать пшеницу. Землю для сева хлопка и табака можно боронить всего на 30 см, тут не нужны тяжелые плуги и глубокая вспашка. К тому же ирригационные системы создать гораздо легче, чем поднимать целину. Трубы для полива делали из… бревен, просто выдалбливая сердцевину. Дешево и сердито.
Кроме этого выращивали сахарный тростник и кукурузу, а также разводили крупный рогатый скот — на многочисленных ранчо.
Ошалевшие от подобной практичности мексиканские власти с 1826 года пытались объяснить, что под сельским хозяйством они имели в виду немного не то, но техасцы, пользуясь огромным расстоянием до столицы, делали, что хотели.
На самом деле в Техас переселялись не только американцы. Ехали и жители Европы (немцы, датчане, шведы, голландцы), ехали и сами мексиканцы, но для американцев здесь сложилась исключительно удобная ситуация. Конституция практически идентична американской, все рядом, климат почти такой же, как в Теннеси, Кентукки или Миссури, при этом — никакой назойливой опеки государства и освобождение от налогов на 10 лет. Настоящая американская мечта.
Да, некоторые условия колонисты не выполняли. Большая часть поселенцев так и не перешла в католичество, но мексиканское правительство это совершенно не беспокоило. Люди платили налоги, забытый богом уголок стремительно обживался — это было гораздо важнее, чем буквальное исполнение условий договора. Деньги — вот что было главным мерилом успеха новой переселенческой политики, а они поступали исправно.
Американские переселенцы
Стивену Остину всего за 10 лет удалось сделать то, что за 150 лет не получилось ни у испанцев, ни у французов, ни у мексиканцев — население штата начало расти гигантскими темпами. В 1824 году в Техасе жили 4 тысячи человек. В 1830-м — 20 тысяч. В 1835-м — 40 тысяч. При этом естественно, что львиную долю (около 30 тысяч) составили именно американцы. В 1828 году в своём послании генералу Терану президент Гваделупе Виктория писал об этом так: «Поступающий поток новых переселенцев был непрерывен и узнавали о них тогда, когда обнаруживалось, что они уже давно занимают землю».
В 1826 году в Мексике запретили рабство. Очень многие исследователи называют именно это причиной конфликта, возникшего в 1835 году, однако тогда в Техасе было, по разным оценкам, всего от 1000 до 3000 негров. Перспектива потерять три тысячи рабов точно не могла спровоцировать на отделение целый штат. Рабский труд в регионе, конечно, использовали, но его доля в общем валовом продукте была мизерной. Скорее всего, упор на рабство как на первооснову конфликта — это попытки выдать желаемое за действительное.
С другой стороны, техасцы находились в той же ситуации, что и русские землепроходцы, когда «до бога высоко, до царя далеко», и поэтому вполне могли втихую нарушать закон о запрете рабовладения (например, часть рабов они юридически оформили как слуг, хотя от этого в жизни негров ничего не изменилось). Это, однако, не мешало населению Техаса в судах и государственных учреждениях отстаивать свои права, в том числе и на рабство.
Негры на плантациях хлопка в Джорджии
Кроме того, американцам (и это сильно отличает их от испанцев) свойственна прямо-таки параноидальная вера в закон. Этот американский характер впитывается, наверное, с молоком матери. Переселенцы говорили странные на мексиканский взгляд вещи. Что конституция — это закон. Который нельзя нарушать. Который не только дает им обязанности, но и гарантирует права. И что в случае необходимости они всегда могут потребовать защиты своих прав. И что если эти права не выполняются — всегда можно обжаловать поведение чиновника в судебном порядке.
В отличие от американцев, местные мексиканцы гораздо больше надеялись на личные хорошие отношения и кумовство с чиновниками, а также на решение вопросов с помощью взяток и личных знакомств. Если эти способы не работали, то в ход шли самосуды, грабежи, убийства, вендетта. Отсюда следует еще один принципиальный вывод — американцы как население были для Мексики гораздо предпочтительнее мексиканцев. Они привыкли все свои проблемы решать в правовом поле.
В качестве иллюстрации можно привести в пример 1835 год, когда первыми начали восстание против отмены конституции именно мексиканцы (правда, из другого штата — Сакатекас), тогда как американские техасцы вели судебные споры с правительством Санта-Анны и за оружие не брались.
Тем не менее — неслыханное дело — мексиканцы и американцы уживались нормально, без конфликтов. Окружными шерифами чаще всего становились американцы, и это совсем не вызывало раздражения у испаноязычных техасцев. Наоборот — если шериф был выходцем из США, он чаще всего оказывался справедливее и неподкупнее мексиканца.
«Чемодан, вокзал, Россия!»
Уже к 1830-м годам мексиканские власти начали опасаться наплыва мигрантов из США, и не зря — рядом продолжала усиливаться большая и агрессивная американская республика.
К опасениям примешивались банальные зависть и жадность. Из письма полковника Хуана Альмонте генералу Санта-Анне:
Нетрудно спрогнозировать, что Техас в ближайшие годы будет развиваться чрезвычайно быстрыми темпами, в том числе и промышленно. Его выгодное географическое положение, наличие портов и судоходных рек, разнообразие почв и мягкий климат просто кричат о том, что вскоре Техас станет самой процветающей провинцией Мексики.
Отдельно стоит сказать, что провинция находится вдалеке от политических дрязг и гражданских войн, а жители этой страны по-прежнему посвящают себя только сельскому хозяйству и разведению скота.
Итак, если положение Техаса такое выгодное, то почему мексиканцы не могут участвовать в получении прибылей в этой земле? Не они ли являются настоящими владельцами этих бесценных земель (preciosos terrenos)?
Техасское ранчо
В общем, правительство Мексики решило приструнить эмигрантов из США, переселить в Техас побольше жителей Центральной Мексики, и, более того, — поставить американцев в подчиненное мексиканцам положение. Ибо «мавр сделал свое дело — мавр может уходить». Техас уже достаточно колонизирован и развит, «всем спасибо, все свободны».
В 1829 году пришедший к власти с помощью переворота (в тогдашней Мексике, как и в нынешней Украине, все решалось майданами) Анастасио Бустаменте издал закон «от 6 апреля», согласно которому въезд новых мигрантов из США был в Техас запрещен.
В Техас послали войска, чтобы подавить возможные бунты. В качестве солдат-переселенцев туда отправились освобожденные уголовники и преступники. Все они избегали наказания с одним условием — служить исключительно на территории Техаса, а по окончании службы поселиться там же и перевезти туда свои семьи.
Естественно, вновь прибывшие не разменивались на выращивание кукурузы или табака — они по мере сил грабили, убивали, насиловали и жгли, прикрываясь формой. И снова ни одного вооруженного мятежа со стороны англоязычных техасцев, только вал письменных жалоб в столицу штата.
Правительство в Мехико надеялось, что начнется массовая миграция из Мексики в Техас, однако этого не произошло. Мексиканцы категорически не желали селиться в столь отдаленной от столицы провинции.
Замечательно, что исполнять новые директивы правительства поставили… двух англичан, Джорджа Фишера и Девиса Брэдберна — испаноязычным не доверяли. Кроме того, власти в три раза подняли пошлины на транспортировку грузов и почты из Техаса, что ударило по всем без исключения поселенцам, ибо главной точкой сбыта техасских товаров оставался американский порт Новый Орлеан. Потом правительство устроило массовые конфискации, «чтобы добрать недостающие налоги». Начался ропот, но никакого восстания не случилось.
Чтобы Техас наконец взялся за оружие, потребовались два события.
В 1834 году пришедший к власти (в результате очередного майдана) Санта-Анна отменил конституцию 1824 года. Что думали об этом мексиканцы, неизвестно, но с точки зрения американцев он просто разорвал отношения провинций и метрополии. Примерно то же самое произошло на Украине после бегства Януковича — образовался правовой вакуум, и теперь все провинции попадали в положение «каждый сам за себя». Самое смешное: Санта-Анна пришел к власти под лозунгами федерализма и большей самостоятельности регионов.
Территориальное деление Мексики в 1824 году Отдельно отмечен штат Коауила и Техас. Кликните для увеличения
В 1832 году техасцы организовали конвент, на котором постановили обратиться к властям и попросить их дать Техасу статус отдельного штата в составе Мексики. Мексиканское правительство отказало им в этом праве, заявив, что население Техаса, по их данным, составляет 30–40 тысяч человек, а по закону в штате должны жить больше 80 тысяч.
Почему же техасцы, причем не только американцы, так жаждали федерализации? По очень простой причине — в штате Коауила-и-Техас собственно Техасу принадлежало всего 3 места в Законодательном собрании из 12, и все спорные вопросы решались соответственно.
Чуть раньше на переговоры с правительством отправился тот самый Стивен Остин, но мексиканцы арестовали его как «зачинщика мятежа» и бросили в тюрьму. С пленником обращались жестоко: избивали, издевались, мучили. Остин вышел на свободу только 1835 году, глубоко больным человеком.
После отмены конституции сначала начались восстания на собственно мексиканских территориях — в Коауиле и Сакатекасе. Правительство утопило мятежи в крови, в Сакатекасе (опять аналог украинской Одессы, только в гораздо большем масштабе) Санта-Анна казнил в один день 2500 человек. А в 1835 году мексиканские войска вошли в Техас. К октябрю диктатор полностью контролировал территорию Техаса, и никаких восстаний не предвиделось. Все депутаты конвента были арестованы, налоги подняты еще раз. Все льготы отменили.
Тогда же, в 1835 году, Санта-Анна принимает новый закон — о полном и безоговорочном разоружении поселенцев. Оружие теперь мог иметь один из пятисот жителей, а все остальные лишались даже ножей.
На этом месте нужно вспомнить индейцев с их испанскими лошадьми и французскими ружьями. Поселенцам было жизненно необходимо оружие — именно для того, чтобы отбиваться от налетов дикарей, которые с удовольствием убивали и грабили белых. Указ Санта-Анны стал своего рода смертным приговором большинству местных жителей. Легче было бы просто вывести колонистов в поле и расстрелять. И вот тут Техас взорвался.
Первая кровь
Итак, 1 октября 1835 года к городу Гонсалес подошла кампания (рота, 100 человек) мексиканских солдат под командованием лейтенанта Франсиско Кастаньеды — конфисковать имевшуюся в городе пушку. У этого орудия необычная история — его подарил Гонсалесу губернатор штата Коауила-и-Техас Рафаэль Гонсалес (город назвали в честь него) с тем, чтобы жители могли защищаться от индейских набегов. И вот теперь пушку приказали сдать.
Когда мексиканцы подошли к реке Рио-Гваделупе, они обнаружили, что лодки и паром угнаны на другой берег, а около брода расположились 18 техасских милиционеров с оружием. Кастанеда потребовал вызвать шерифа города — Эндрю Понтона. Ему сказали, что шериф отсутствует, и предложили подождать.
Мексиканцы разбили лагерь в 300 метрах от берега, а техасцы разослали гонцов в другие американские поселения с просьбой о помощи. Саму же пушку сняли со стен города и закопали в саду алькада. Жители пошли на принцип. Они считали, что оружие им выдало конституционное правительство, и забирая пушку правительство попирает их права.
Стычка произошла 2 октября 1835 года. У фермы Иезекиля Вильямса техасский отряд, к тому времени получивший значительные подкрепления (до 120 человек), вместе с пушкой, которую выкопали обратно и зарядили металлическим ломом, пошел на мексиканцев. Началась небольшая перестрелка. Мексиканские кавалеристы атаковали ополченцев и вынудили тех отступить. Потом бой затих, обошлось без жертв. Кастанеда согласился на переговоры, воевать ему не очень хотелось.
Представитель колонистов заявил лейтенанту, что пушку местные не отдадут, ибо им подарило её правительство, а Санта-Анна «просто растоптал конституцию» и разрушил страну. В ответ Кастанеда сказал, что он и сам сторонник федерализма, но прежде всего солдат и выполняет приказ.
На этом переговоры зашли в тупик. На следующий день в рядах техасцев вдруг взвилось знамя, которое две женщины сшили за ночь. На знамени была изображена пресловутая пушка и надпись: «Приди и возьми её!» («Cоme and take it!»). Это стало поводом для новой перестрелки, в которой один мексиканец погиб, а один техасец свалился с лошади и разбил нос.
Знамя восставших в Гонзалесе
Кастанеда отступил и увел отряд к Сан-Антонио. Война за независимость Техаса началась.
«Техасская народная республика»
Добровольческая армия колонистов формировалась стихийно и представляла собой обыкновенное вооруженное ополчение. Всех командиров, от сержанта до генерала, техасцы выбирали сами, руководствуясь лишь авторитетом, боевыми и организаторскими способностями того или иного кандидата. Но — палка о двух концах! — такие добровольческие объединения нерегулярны и не могут на равных противостоять настоящей армии.
Тем не менее уже 5 октября повстанцы атаковали форт Байя, а 6 октября отряд из 120 техасских добровольцев осадил форт Голиад. К десятому числу оба укрепленных пункта пали, а мятежники захватили богатые трофеи — провиант, обмундирование, одеяла, порох и пули.
Испанскими войсками в Техасе командовал зять Санта-Анны, генерал Мартино Перфекто де Кос. Он прибыл в Техас 20 сентября с 500 солдатами.
11 октября была провозглашена Республика Техас, а её «народным губернатором» избрали Стивена Остина. Окрыленные первыми победами повстанцы двинулись к морю, чтобы осадить Бехар. Кос попробовал помешать им и решил ударить во флаг, послав в Консепсьон 275 солдат и 2 пушки.
28 октября мексиканские разъезды обнаружили техасцев, которые укрылись в овраге на опушке леса. Командир отряда Доминго Угартечеа решил ударом в лоб отвлечь повстанцев, а часть своих солдат послал в обход, чтобы атаковать их с тыла.
Примерно рота мексиканцев с одной пушкой выстроилась в линию, и, давая залп за залпом, осторожно начала сближаться с позициями техасцев. Однако подготовка солдат оказалась скверной — как выразился участник боя Джон Ноа (Ной) Смитвик: «Их картечь нафаршировала свинцом всех птиц в округе и засыпала нас желудями, падающими со сбитых над нами веток». Ополченцы, привыкшие отбивать индейские набеги, стреляли гораздо точнее. Кроме того, мексиканские ружья «Браун Бесс» имели эффективную дальность стрельбы только 70 ярдов (64 метра), а длинноствольные ружья техасских рейнджеров прицельно били на 200 ярдов (180 метров). Зато у восставших не хватало боеприпасов, каждая пуля и особенно порох были на вес золота.
Техасские ополченцы в бою
Таким образом, перестрелку начали техасцы, примерно на расстоянии 150–100 метров. Испанцы палили в ответ, но не могли никого убить — пули долетали до техасцев на излете, не причиняя никакого вреда или оставляя обычные синяки.
Мексиканцы три раза ходили в атаку, и каждый раз она захлебывалась на расстоянии примерно в 70–80 метров. Тем временем подошел отряд, посланный в обход, но техасцы обнаружили его и атаковали на лошадях. В результате солдаты обратились в бегство, повстанцы сделали вылазку, захватили вторую мексиканскую пушку, и открыли огонь по главному отряду Угартечеа.
Понимая, что битва проиграна, тот приказал отступать, и поле боя осталось за мятежниками. Потери мексиканцев — 14 убитыми, 39 раненными. Потери техасцев — 1 раненый.
3 ноября в городке Сан-Фелипе-де Остин было создано временное правительство — оно хотело не отделения Техаса от Мексики, а лишь требовало больше прав и статус отдельного штата. Губернатором выбрали Генри Смита, а главнокомандующим техасской народной армией — Сэма Хьюстона.
Места основных сражений: Аламо, Голиад, Сан-Антонио
Чтобы добровольцы шли в армию охотнее, солдатам раздавали землю. Кроме того, мятежники обратились за помощью к США: попросили займ в 100 тысяч долларов и несколько сотен экземпляров учебников по военному делу.
«Северный ветер»
Сразу же после начала восстания в Техас из США ринулись толпы добровольцев, желающих помочь восставшим. Первые волонтеры появились в январе 1836 года и дальше этот поток только увеличивался. Всего в техасскую армию из Соединенных Штатов приехало до 1200 «отпускников». По оценкам историков, в пиковый период апреля 1836-го из 3685 бойцов техасской армии до трети были иностранными добровольцами.
Кроме того, не стоит забывать и испаноязычных граждан Техаса. В армию Сэма Хьюстона из англоязычных семей был призван каждый седьмой, а из мексиканских — каждый третий. Сюда добавились и повстанцы, бежавшие из Коауилы и Сакатекаса, которые наравне с добровольцами-американцами или европейцами наделялись землей и имели абсолютно одинаковые права с англоязычными.
Самым, наверное, удивительным примером может служить судьба братьев Эспараса, один из которых, Грегорио, пошел в ополчение и погиб в Аламо, а другой — Франсиско — служил в мексиканской армии во время осады Аламо. После войны воевавший против повстанцев Франсиско получил в Техасе земельный надел, так как остался самым близким родственником погибшего ополченца Грегорио.
Но об этом позже. Осада Бехара продолжалась, и 18 ноября к техасцам присоединилась первая группа добровольцев из США (175 человек). Добровольцы пришли в серой форме без знаков различия (поэтому их прозвали «Ново-Орлеанские серые», New Orleans Greys), но с отличными винтовками и со своими боеприпасами. Дисциплина в этом отряде держалась безупречная — ополчению сильно не хватало таких бойцов.
3 декабря 1835 года техасцы пошли на приступ. Штурмом командовал полковник армии США Эдвард Бёрлсон. Уличные бои длились неделю, мексиканцы цеплялись за каждый дом и каждую улицу, и лишь к вечеру 10 декабря солдаты оставили город. В 10 часов утра 11 декабря техасская народная армия промаршировала по главной площади Бехара. Примечательно, что ополченцы не имели решающего преимущества, техасцев вместе с подкреплениями было всего 780 человек, а мексиканцев — 650.
Рисунок одного из добровольцев США в Техасе. Обратите внимание на униформу
После взятия Бехара многие посчитали, что война закончена. Техасское правительство получило контроль над всей территорией, и казалось, что дальше нужно налаживать мирную жизнь. Бёрлсон уволился и уехал в США 15 декабря, многие ополченцы разошлись по домам, народная армия сократилась с двух тысяч до шести сотен человек.
Меж тем, подавив остатки мятежа в Сакатекасе, генерал Антонио Лопес де Санта-Анна двинулся сушей в Техас, имея под началом 2500 отборных солдат — чтобы утопить восстание в крови и уничтожить робкие ростки сепаратизма.
«Американский Славянск» или «помни Аламо!»
17 февраля 1836 года мексиканские войска под командованием самого Санта-Анны пересекли границу Техаса. Диктатор вел 6019 человек — мобилизованных гражданских (носильщиков, погонщиков мулов, жен и детей солдат), 2500 бойцов и от 1000 до 1500 ополченцев из бывших преступников, которым пообещали скостить срок за участие в войне. Как ни странно, первыми мексиканцев атаковали команчи. Этим детям равнин было все равно, кого грабить — любой большой конвой они рассматривали как скопище разных полезностей и вкусностей, а двуногих бледнолицых — как досадное препятствие между настоящим индейцем и доверху набитым обозом.
Потом ударили морозы, температура ночами доходила до минус 17 градусов. Погонщики и ополченцы, набранные в тропическом Юкатане, начали умирать от холода и болезней.
Войдя в Техас, Санта-Анна издал прокламацию, призывавшую провинцию к покорности. Любой пойманный с оружием в руках, говорилось в указе, будет считаться разбойником и пиратом, и с ним поступят соответственно — либо вздернут, либо расстреляют. Отдельное письмо диктатор послал президенту Эндрю Джексону. В нем он предупреждал, что все граждане США, попавшие в плен, будут безжалостно расстреляны, а само их присутствие Мексика расценит как вмешательство во внутренние дела соседнего государства.
Атака мексиканской кавалерии
Мексиканская армия, вступив в пределы Техаса, повернула на Бехар — крупный портовый город; считалось, что через него повстанцы получают помощь и оружие. По дороге Санта-Анна уперся в крошечный форт Аламо, занятый отрядом ополченцев в 104 человека. Гарнизоном командовали совместно Уильям Тревис (командир отряда «отпускников» в 30 человек) и Джеймс Боуи (командир техасских ополченцев, 74 человека). Так уж получилось, что между ними не было взаимопонимания: гарнизон выбрал главным Боуи, с чем Тревис категорически не согласился. Однако через два дня оба полевых командира наконец пришли к согласию, и с 11 января командовали совместно.
3 февраля на помощь гарнизону подошел бывший полковник американской армии Дэвид Кроккет с 30 милиционерами-добровольцами из Теннеси. Таким образом, гарнизон Аламо на 23 февраля насчитывал 134 человека. В тот же день Боуи поспешил загнать за стены форта большое стадо буйволов и впустил внутрь жителей окрестных селений. К тому времени техасец сильно заболел и реальное командование принял на себя Тревис.
Гарнизон Аламо послал гонцов с просьбой о помощи к Сэму Хьюстону, а 26 февраля, пока мексиканцы еще находились в 2.5 милях от форта и не могли перекрыть все входы и выходы из крепости, до Аламо добрались еще 32 ополченца.
Пока повстанцы стягивали все возможные силы, мексиканская армия без боя захватила Бехар, над которым взвился красный флаг — он означал, что никакой пощады не будет. Вечером 23 февраля восставшие послали к мексиканцам переговорщиков, предлагая им сдачу на условиях почетной капитуляции — то есть ополченцы оставляют форт и уходят с оружием в руках. Однако полковник Хуан Альмонте потребовал безоговорочно сдаться на милость победителя.
25 февраля потеплело, температура поднялась до +4 градусов, и осажденные сделали вылазку, намереваясь сжечь несколько строений к юго-востоку от Аламо, чтобы не дать мексиканским войскам сосредоточиться под их прикрытием. Дома удалось спалить. Техасцы потеряли 1 человека, мексиканцы — 9 человек убитыми и 5 ранеными.
Форт Аламо, реконструкция
1 марта к Аламо прибыло мексиканское подкрепление в 800 драгун, а 2-го — еще 600 солдат, и теперь численность осаждающих возросла до 2100 человек. Все это время солдаты правительственной армии устанавливали батареи для бомбардировки форта. Понимая, что 164 человека не могут противостоять такой силе, Тревис отправил последних гонцов к основной части народной армии с просьбой о помощи.
4 марта ополченцы еще раз послали парламентеров к Санта-Анне, предлагая почетную капитуляцию, однако диктатор хотел устроить показательную порку, и гонцов отправили обратно, даже не выслушав. На следующий день Тревис собрал весь гарнизон, провел на земле черту, и сказал, что пора умирать. Кто не имеет моральных сил — пусть уходит. Он, полковник Тревис, не имеет права требовать от бывших фермеров жертвовать своими жизнями. Из строя вышел всего один человек — Мозес Роуз, которого Тревис отпустил домой. Он дожил до 1851 года, и в Техасе его нелестно называли «единственным, переступившим черту» или «трусом из Аламо».
5 марта в 22.00 бомбардировка форта прекратилась, мексиканцы начали готовиться к штурму Аламо. Ополченцы впервые с 26 февраля могли выспаться перед решающим боем.
Утром 6 марта в 5.30 утра первые отряды правительственных войск бесшумно подошли к северо-западной стене крепости, сняли часовых, спавших на своих постах, перелезли через стену и вошли в город. Надеясь поднять панику, горнисты заиграли на горнах, а солдаты стали кричать: «Вива Санта-Анна!». Ополченцы бросились из домов на улицу, стреляя из ружей и пистолетов — первыми погибли мексиканские офицеры. Тревис возглавил контратаку, смог отогнать нападающих до стены, выхватил саблю у убитого мексиканского офицера, проткнул кого-то и, получив пулю в грудь, свалился на землю. Тем временем ополченцы и «отпускники» согнали врага со стен и открыли точный огонь по карабкающимся наверх мексиканцам. Неприятель отступил.
Диктатор произвел перегруппировку, и через 15 минут начался второй штурм. Принявший начальство Кроккет приказал ополченцам беречь порох и стрелять только наверняка. Используя дальнобойность своих ружей, техасцы на 100–120 метрах убили у атакующих почти всех офицеров. Мексиканские солдаты сгрудились у стен и по ним произвела свой единственный в тот день выстрел техасская 18-фунтовая пушка.
Правительственные войска опять отступили. Разъяренный Санта-Анна послал своих солдат на новый приступ, поддержав их пушечным огнем, пробившим в стенах Аламо три пролома. Тем не менее Кроккет упорно оборонялся и смог бы отбить и эту атаку, если бы не 300 драгун, буквально ворвавшихся в город через дыру в стене.
Штурм Аламо
Ополченцам пришлось оставить стены, и начался последний бой. Отряд в полсотни техасцев засел в казармах и через бойницы методично расстреливал гарцующих вокруг кавалеристов, однако мексиканцы вскоре подкатили 12-фунтовую пушку и прямой наводкой расстреляли оборонявшихся.
Основная часть защитников отошла к церкви. Суматоху боя перекрывал громовой голос Кроккета: на английском — «Давайте парни! Отправим мексиканцев в ад!», и на испанском — «Техасцы! Не сдаваться, биться до последнего, амигос!» Не стоит забывать, что ополчение Техаса не было чисто американским — в том же Аламо примерно треть составляли испаноязычные техасцы, которые сражались с правительственными войсками наравне с янки.
Отряду Кроккета удалось захватить мексиканскую пушку, которую тут же забили обрывками цепей, гвоздями и металлическим ломом, и выстрелили всем этим в ряды наступающих. Лейтенант правительственных войск Хосе Энрике де ла Пенья писал, что «этот залп одномоментно отправил на тот свет до половины роты наших егерей». Полковник Мануэль Констрильон возглавил замешкавшихся солдат и ударил в штыки. Расчет полег около орудия, а ополченцы, везя с собой еще две захваченные 12-фунтовые пушки со снарядными ящиками, в беспорядке отступили к воротам церкви.
11 последних защитников Аламо приняли бой в церковном дворе. Подождав, пока перед воротами скопится как можно больше мексиканских солдат, они дали залп из орудий, потом открыли ружейный огонь, а потом, схватив ружья за стволы, ринулись врукопашную. Роберта Диксона, Грегорио Эспараса и Джеймса Бонэма подняли на штыки. Раненый Роберт Эванс, пытаясь с факелом дотянуться до бочек с порохом и взорвать их, получил пулю в голову. Мексиканцы вошли внутрь церкви, где укрывались мирные жители. Пытавшихся спрятаться там ополченцев закололи. Женщин и детей не трогали — Санта-Анна предупредил, что их убийство будет наказано жесточайшим образом. Из мужчин выжили только дезертир из мексиканской армии Хуан Герреро, который соврал солдатам, что техасцы держали его в плену, и негр Бен, которого срочно освободили от рабства и отпустили на все четыре стороны. Симптоматично, что Бен отправился не куда-нибудь, а к народной армии Техаса, и его рассказ об обороне Аламо является одним из важных свидетельств того, что творилось в форте 6 марта 1836 года.
Последний бой
В плен попали 5 или 7 ополченцев, в том числе и Кроккет. Их расстреляли на месте.
О потерях. Санта-Анна в своем отчете пишет, что мексиканцы потеряли 70 убитыми и 300 раненными, и им «удалось уничтожить до 600 мятежников». Это в 3–4 раза больше всего гарнизона Аламо, диктатор явно преувеличивает. Разброс большой: мексиканские источники говорят о 60–120 убитых и 200–300 раненых, американские — о 200 убитых и 400 раненых. Общие потери правительственных войск колеблются от 400 до 600 человек.
Что касается техасцев, то здесь оценки тоже разнятся — ополченцев и солдат было 160 человек, но тут не учтены местные жители, которые активно участвовали в обороне города. Поэтому цифры опять-таки колеблются — от 182 до 257 человек. Одному ополченцу удалось спастись — это Генри Уорнел, который смог перебраться через пролом и уйти из Аламо. Он умер несколько месяцев спустя от ран.
Все тела техасцев собрали и сожгли. Исключение — Грегорио Эспараса: Франсиско Эспараса служил в правительственной армии и получил разрешение похоронить брата надлежащим образом.
На следующий день после боя Санта-Анна приказал выдать каждой женщине по одеялу и по два серебряных песо. Раба Тревиса, Джо, вместе с женами ополченцев Хуаной Наварро Элсбери и Сьюзен Дисксон отправили в Сан-Антонио — сообщить правительству Техаса, что Санта-Анна непобедим, и всех мятежников постигнет участь защитников Аламо.
11 марта на заседании правительства Техаса объявили, что форт Аламо пал, и все его защитники убиты. Сэм Хьюстон, опасаясь паники, приказал арестовать заговоривших об этом как шпионов и паникеров, но через два часа их пришлось освободить — прибывшие Хуана и Сьюзен подтвердили новость.
Армия Техаса, боясь попасть в окружение в Сан-Фелипе, двинулась на восток, к американской границе. Известия из Аламо вызвали взрыв негодования. Аламо стал символом, под знамена теперь уже независимого Техаса начали со всех сторон стекаться добровольцы из Теннеси, Миссури, Луизианы и других американских штатов.
«Американский Мариуполь» или бойня в Голиаде
Правительственные войска двинулись к Сан-Антонио. Потоки беженцев заполонили заснеженные дороги. Для их защиты комендант небольшого городка Голиад Джеймс Феннин выслал два отряда ополченцев — 30 и 150 человек, поставив им задачу прикрыть отход беженцев. Однако утром 14 марта техасцев атаковали 900 солдат мексиканского генерала Хосе де Урреа, и в скоротечном бою ополченцы были полностью разбиты. Никакая выучка, никакое мужество не могли спасти от четырехкратного превосходства противника.
Через 5 дней 1200 мексиканских солдат подошли к стенам Голиада. Отряд Феннина составлял всего лишь 260 человек плюс местные — как и гарнизон Аламо, он не мог эффективно противостоять столь многочисленному противнику, и на предложение Урреа сдаться ответил согласием. Комендант положился на слово мексиканского генерала, обещавшего, что ополченцам сохранят жизнь. Говорят, что принимавший капитуляцию майор Хуан Хосе Хольсингер гарцевал перед сдающимися техасцами и повторял: «Не беспокойтесь господа! Через восемь дней вы будете свободны!»
Урреа написал доклад Санта-Анне, упомянув, что люди Феннина «являются военнопленными» и рекомендовал помиловать их. Диктатора это привело в ярость — ведь приказ о расстреле попавших в плен вооруженных техасцев издан еще в феврале! Санта-Анна тотчас же велел полковнику Хосе Николасу де ла Портилье перебить пленников.
Утром 27 марта 1837 года техасцам приказали собрать свои вещи. Те обрадовались, подумав, что их сейчас отпустят. Пленных разделили на три части и повели в разные стороны. Каждой группе объявили надуманную причину: одним — что они должны собирать дрова, вторым — что требуется принести воду в город, третьим — что нужно пригнать большое стадо скота.
Памятник в честь Голиадской резни
Когда техасцев отвели на полмили от форта, был дан приказ остановиться. По команде офицеров раздались выстрелы. Пленники, поняв, наконец, что их вели убивать, пытались бежать или бросались с голыми руками на штыки солдат, но тут же погибали. Раненых добивали дубинками и штыками.
Из группы, двигавшейся вдоль реки, спаслось 24 техасца — помогли заросли камыша в поймах. Всего погибло 342 человека. Полковника Феннина убили выстрелом в лицо.
После расстрела мексиканцы вырыли неглубокую траншею, сбросили туда тела, облили кукурузным виски и сожгли.
Голиадская резня стала последней каплей. Люди, которые раньше сомневались, теперь шли в ополчение без колебаний. Санта-Анна добился бы гораздо большего эффекта, организовав показательную передачу пленных из Голиада в США — оборванных, грязных, без цента в кармане. Он мог бы привлечь на свою сторону не только колеблющееся население, но и американское общественное мнение.
Однако диктатор еще в юности видел, как во время войны за независимость Мексики его учитель генерал Хоакино де Арредондо поголовно уничтожал испанское население, поскольку считал его «неблагонадежным» и «сепаратистским» — и теперь поступил точно так же.
«Изварино», или разгром при Сан-Хасинто
28 марта, когда пришли известия о Голиадской резне, армия Техаса, отступавшая на восток, насчитывала уже 1400 человек, из них примерно треть — американские добровольцы. Встал вопрос: что делать дальше? Ополчение хотело решительного боя, а Сэм Хьюстон опасался, что в открытом бою техасцев неминуемо разобьют.
Тем временем Санта-Анна, который больше не воспринимал ополченцев как серьезную силу, взял с собой 900 человек и бросился в погоню, намереваясь настичь повстанцев у переправы через реку Бразос, прижать и уничтожить. Техасцы успели уйти, но 20 апреля диктатор всё-таки настиг их у стечения рек Сан-Хасинто и Баффало-Байо. Армия Хьюстона оказалась зажатой в угол. К мексиканцам пришло подкрепление, и теперь правительственные войска насчитывали 1400 человек.
Местность в округе была болотистой, с небольшими дубовыми рощами и высокой травой — очень неудобной для наступающих. Утром 21 апреля Хьюстон провел военный совет. Большинство офицеров высказывались за оборонительный образ действий, сам Хьюстон предлагал напасть, не дожидаясь атаки.
В 15.30 ополченцы построились и двинулись через поле, заросшее камышом. В это время мексиканцы отдыхали: сиеста — это святое дело, и никакие войны ей не указ. Техасцы почти бесшумно пересекли поле, остановились у края зарослей и, сгруппировавшись, кинулись вперед с криками «Помни Аламо!» и «Помни Голиад!» Для мексиканцев это нападение оказалось совершенно неожиданным, многие даже не имели при себе оружия.
Сражение при Сан-Хасинто
Всего за 18 минут мексиканская армия была разбита полностью и бесповоротно. Мексиканцы потеряли 630 человек убитыми, 208 ранеными и 730 пленными. Среди пленных оказался и… сам Санта-Анна! Его опознали по шелковому белью, которое обычные солдаты не носили.
«Минские соглашения» или Веласкские договоры
14 мая 1836 года Санта-Анна подписал соглашение — он выводил свои войска из Техаса в обмен на жизнь и свободу. В Мексике после известия о разгроме объявили трехдневный траур. Столичные жители не могли поверить, что какие-то немытые фермеры одержали безоговорочную победу над самим Санта-Анной! Диктатор пробыл в техасском плену 6 месяцев, а потом его отправили к президенту Джексону. О чем говорили при закрытых дверях Джексон и Санта-Анна — навсегда останется тайной, но в начале 1837 года диктатор вернулся в Мексику.
Открытый договор состоял из десяти статей, его полагалось опубликовать немедленно. Вот эти статьи:
1. Личное обязательство Санта-Анны не браться за оружие, не потворствовать применению оружия против жителей Техаса в этой войне за независимость.
2. Прекращение военных действий на море и на суше.
3. Мексиканские войска должны покинуть территорию Техаса, передислоцировавшись южнее Рио-Гранде (Рио-Браво-дель-Норте).
4. Мексиканские войска во время своего отступления должны воздержаться от реквизиций без соответствующей компенсации.
5. Всё имущество, захваченное Мексикой во время войны (включая лошадей, крупный рогатый скот и чёрных рабов), должно быть возвращено.
6. Две армии должны избегать контактов, сохраняя дистанцию в 5 лиг (примерно 25 км).
7. Мексиканская армия должна отступить без промедления.
8. Командующих обеих армий необходимо проинформировать о содержании договора.
9. Мексика должна освободить всех техасских пленников, а Техас должен отпустить такое же количество мексиканских пленных того же ранга; все остальные захваченные мексиканцы остаются в техасском плену.
10. Санта-Анну перевезут в Веракрус, как только он сочтёт это подходящим.
Мексиканский диктатор, опасаясь собственных столичных радикалов, не признал независимость Техаса. Американцы сделали это в конце 1836 года. Правительство Мексики так и не ратифицировало договор, подписанный Санта-Анной.
Немедленно начались приграничные споры. Мексиканцы говорили, что западная граница «так называемого Техаса» проходит по реке Нуэсес, а техасцы показывали договор, согласно которому Мексика признает границу Техаса по Рио-Гранде. Этой незамысловатой операцией Санта-Анна оттяпал себе примерно две трети территории молодой республики.
Карта споров по границе независимого Техаса
Естественно, на пограничье случались постоянные обстрелы техасской территории, стычки и прочие инциденты.
Ну и последняя, печальная аналогия: правительство Техаса обратилось к президенту Джексону с просьбой принять новое государство в состав США. Джексон отказался, опасаясь войны с Мексикой, и техасская проблема заморозилась на целое десятилетие.
Дальше была американо-мексиканская война — но это уже другая история.
