Гражданская война в Сирии идет почти пять лет, успев превратиться в транснациональный конфликт, эффект от которого ощущается по всему миру. Сирийские дети бегут от войны в Европу, исламисты основали халифат в соседнем Ираке и ломают американскую архитектуру безопасности на Ближнем Востоке. Свою игру ведёт оказавшаяся в международной изоляции Россия, а европейские политики грозят пересмотреть Шенгенское соглашение под впечатлением от наплыва беженцев.
Но что происходит на поле боя? К чему пришли полевые командиры и лоялисты за годы сражений? И каково место великих держав в происходящем?
Ход войны
Кровавый конфликт в Сирии начался с мирных протестов, но за годы войны страна превратилась в мешанину из самых разных государственных образований. На севере курдские анклавы охраняют свои трансграничные интересы и сражаются одновременно против ИГ и своих старых врагов. На границе с Ливаном бойцы из проиранской «Хезболлы», воюющие за Асада, заключили временное перемирие с «антиасадовскими силами», пёстрым набором очень разных группировок.
Под властью Асада сохраняются остатки цивилизации, но армия режима обескровлена и сильно зависит от помощи со стороны Ирана и России, а враги наседают со всех сторон. На территориях мятежников хаос и разруха — там, во-первых, потеряна управляемость, а во-вторых, правительственные войска обрубают поставки гуманитарной помощи и обстреливают мятежные регионы без всякой жалости. 16 августа этого года они ударили по овощному рынку в Думе, захваченному оппозицией пригороде Дамаска, убив 100 гражданских и ранив ещё 300. В Исламском государстве вообще царит форменное мракобесие: массовые казни, законы шариата, разрушение памятников архитектуры, узаконенное и юридически оформленное рабство. При этом нельзя сказать, что война близится к концу.
Все стороны держат друг друга за горло, но ни у кого не хватает сил добить противника и одержать решающую победу.
Вооружённая оппозиция контролирует огромные территории и получает щедрое финансирование от США — только ЦРУ тратит на эти цели $800 млн в год (до недавнего времени $1 млрд). Но единой оппозиции нет, а есть набор из примерно 1000 группировок разного размера (вместе они насчитывают 100 тыс. человек) и очень разной идеологической ориентации. «Свободная армия Сирии» так и не оформилась в централизованную военную организацию — большинство полевых командиров действует автономно. Многочисленные исламистские группировки более монолитны. Исламистов 60 тыс. человек, больше половины всех антиасадовских мятежников, но самые крупные отряды насчитывают не более 7 тыс. человек. Такие формирования обычно контролируют только то, что способны сами занять, подчинить бойцов других группировок они просто не в состоянии. Положение должен был изменить план Обамы по тренировке и снабжению «порядочных» мятежников, но те показали себя не слишком хорошо.
В прошлом месяце 54 добровольца — первая партия обученных в США бойцов — потерпели тяжелое поражение, потеряв командира и 5 человек пленными. 26 августа в Турции убили проамериканского полевого командира Джамиля Раадуна, а другого перспективного союзника США похитили возле Алеппо. В этом же году самораспустилась финансируемая ЦРУ «Харакат Хазм» — после того, как ей наполовину урезали финансирование.
Самым боеспособным соединением, воюющим одновременно и против Асада, и против ИГ, считается группировка «Джабхат аль-Нусра» — исламистские отморозки, аффилированные с «Аль-Каедой». Большую часть мятежных территорий на севере и востоке страны удерживают они. «Нусра» настроена по отношению к другим оппозиционерам очень недружелюбно — часто случаются вооруженные стычки с убитыми, иногда перерастающие в полноценные бои. «Джабхат аль-Нусра» строит на оккупированных территориях свою версию шариатской утопии и по уровню цивилизованности не сильно отличается от Исламского государства, больше всего напоминая «Талибан». После гипотетической победы над Асадом эти люди вряд ли станут строить союзное американцам государство.
Если у США что-то и может получиться, то в Южной Сирии, где Асаду не хватает сил наступать и приходится опираться на отряды под контролем Ирана. На юге исламисты относительно (по современным сирийским меркам) слабы, и там свободно действуют разрозненные группировки светских боевиков, начинавших когда-то революцию 2011-2012 гг. Всего их около 30 тыс. человек, разделённых на 49 группировок — в феврале прошлого года они объединились в «Южный Фронт».
Деньги «Фронт» получает из очень разных источников (США, Саудовская Аравия, Иордания, Катар, ОАЭ, Франция, Англия и Турция) — но это не значит, что иностранные державы предпочитают именно светскую оппозицию. Они скорее ставят на всех лошадей сразу, надеясь выиграть при любом исходе гражданской войны.
По сравнению с северянами мятежники на юге централизованнее — под знаменем «Южного Фронта» мелкие группы объединяются в более крупные формирования. Вот самые многообещающие: «Файлак аль-Авваль», «Сакур аль-Джануб», «Уссуд аль-Харб» и «Аль-Джаиш аль-Авваль». В марте этого года у «Фронта» даже появился свой руководящий орган для координации военных действий. Нужно признать, южанам кое-что удается — в этом году они подчинили большие территории в городах Деръа и Эль-Кунейтра. Но всё же конгломерату группировок недостаёт единства: руководство фронта расположено в Иордании, а полевые командиры (как в Новороссии год назад) решают большинство вопросов на месте. Несмотря на это, отряды «Фронта» координируются очень хорошо — командиры знают друг друга, поддерживают связь и регулярно встречаются, планируя новые операции.
Кроме светских революционеров на юге есть немногочисленные формирования «Нусры» (от 500 до 3000 человек), пытавшиеся навязать остальным свои правила игры — однажды джихадисты даже похитили и пытались судить трёх известных командиров «Фронта». Бойцы шариатской революции не добились здесь больших успехов, но сбрасывать со счетов угрозу исламизации юга страны нельзя — «Нусра» начинала в гражданской войне как паразит, пользуясь чужими успехами и постепенно укрепляясь, и вскоре ударила в спину своим недавним союзникам. Успехи «Фронта» дают «Нусре» множество шансов для расширения.
Отчасти стабилизации на юге способствует и хорошая пограничная ситуация. Иорданское правительство вовремя закрыло границу, теперь в этой части Сирии значительно меньше добровольцев-джихадистов (хотя многие южные командиры «Нусры» родом из Иордании). Израиль и Ливан с западной стороны тоже не хотят дестабилизации возле своих границ.
У Асада пока есть надежда. Каддафи сражался чуть больше полугода и в итоге закончил очень плохо. Асад потерял значительную часть территории, но удерживает столичный Дамаск (а значит, режим крепок). Кроме того, он привлёк на свою сторону Россию и Иран — причём Тегеран в этих событиях завяз очень крепко, и аятоллы не оставят асадовцев без помощи. Когда появилось Исламское государство и рухнул американский Ирак, от Асада отвлеклись и американцы, и мятежники, которым теперь приходится воевать на два фронта. Могло быть (и было) хуже. Сейчас для сирийского режима опаснее как раз «Южный Фронт», угрожающий Дамаску с юга.
К востоку от позиций светских революционеров находится пока ещё верная Асаду провинция Сувайда, где в основном живут друзы — религиозное меньшинство, которое исламисты притесняют при каждом удобном случае. Многие жители провинции работают на режим или на связанные с режимом структуры, что до некоторой степени гарантирует лояльность. С другой стороны, «Южный Фронт» до сих пор пресекал любые попытки конфессиональной и национальной розни, так что здесь друзам нечего бояться. Воевать они не спешат: призыв 25 тыс. боеспособных мужчин в провинции был сорван местными активистами.
Командиры «Фронта» вполне могли бы отважиться на марш до Сувайды. 150 лет назад во время американской гражданской войны то же самое сделал генерал Шерман — стремительным броском по второстепенному театру военных действий захватил региональную столицу Атланту у конфедератов, которым как раз не хватало людей. К тому же легитимность конфедератов в Атланте никто не оспаривал, а Асад контролирует Сувайду весьма условно.
Лоялистам сильно вредит падающий доход — добыча нефти на месторождениях, контролируемых режимом, упала с 387 тыс. до 10 тыс. баррелей в сутки, а захват Пальмиры лишил Дамаск $100 млн в год от экспорта добываемых там фосфатов. Сейчас режим в основном находится на иранском довольствии. При этом прорежимные бизнесмены не бросили Асада, и даже иностранные банки монархий Залива иногда спонсируют местных «дочек», надеясь сделать деньги на послевоенном восстановлении страны.
Нажмите для увеличения
Курды и турки
Свою войну ведут сирийские курды, которым сирийский хаос дал возможность начать собственное вооружённое сопротивление. В тяжелых боях за Кобани курды показали решимость и упорство, достойные похвалы, но для развития успеха им недостаёт эффективного политического представительства. Партия «Демократический союз» (PYD) управляет Роджавой — объединённым центром Сирийского Курдистана — и сотрудничает с «Отрядами народной самообороны». Параллельно ей действует «Курдский национальный совет», конгломерат курдских региональных партий поменьше со штаб-квартирой в иракском Эрбиле. В самом Ираке уже существует де-факто независимый Курдистан, управляемый выходцами из «Курдской демократической партии» (KDP) и активно сражающийся с ИГ в Ираке. И там, и там за курдские интересы сражается «Рабочая партия Курдистана» (PKK), эта курдская ИРА с многолетним опытом борьбы с Турцией, но вот незадача — организация давно борется с KDP за первенство в курдском мире. Конечно, всего 4 стороны — это очень хороший показатель по сравнению с сирийскими мятежниками, но без централизованного руководства курдам не хватает сил перейти в наступление.
Правда, PYD тесно связана с PKK (хотя и не подчиняется ей) — именно так сирийские курды получили доступ к оружию и тренировочным лагерям. К лету 2012-го, пока Дамаск терял территории, курдские ополчения заняли все стратегически важные населённые пункты региона. PYD постоянно ведёт переговоры с партиями эрбильского Совета, налажено даже кое-какое сотрудничество (иракские курды подготовили 200 сирийских соплеменников для службы), но отношения между ними остаются натянутыми. Позиция Дамаска: курдскую самодеятельность терпят ради борьбы с общими врагами (ИГ и турки), поэтому зарплаты служащим на территории PYD всё ещё платят. При этом сопредседатель PYD Салих Муслим заявлял на публике, что его партия «является частью сирийской революции, хотя и не готова дать для неё солдат». Солдат у неё довольно много — в курдском ополчении состоят около 50 тыс. человек, но кроме ИГ им приходится сражаться еще и с турками.
Солдаты курдского ополчения в северо-восточной Сирии
Война с курдскими повстанцами возобновилась не только в самой Турции, но и за её пределами, где Эрдоган начал бомбить позиции PKK в Ираке, невольно помогая этим Исламскому государству. Турецкое вмешательство косвенно влияет на курдское сопротивление и в Сирии, с которой у Турции имеется граница в 900 км, и где местные курды сильно зависят от помощи иракских собратьев. Анкара категорических отказывается вести какой-либо диалог с PYD. Понятно, почему — появление ещё одного де-факто независимого курдского государственного образования у турецких границ может вдохновить курдов Турции на новые мятежи. В 133-дневную осаду Кобани турки вообще ничем не помогли ополченцам — возможный форпост ИГ на самой границе волновал их явно меньше старой вражды с курдами. При этом власти Иракского Курдистана не спешат обострять отношения с Турцией: Турция является одним из главных торговых партнёров региона, а неудачам конкурирующей PKK они всегда рады. Это, к слову, привело к созданию «Курдского национального совета», через который глава Иракского Курдистана Масуд Барзани мог бы управлять сирийскими курдами и в случае нужды придерживать их по просьбе Анкары. Звучит как предательство национальных интересов, но с позиции Барзани всё не так просто: реально курды близки к обретению собственной государственности только в Ираке и воевать из принципа в Сирии и Турции в нынешней ситуации было бы для них самоубийством.
Впрочем, PYD активно зарабатывает очки легитимности: после победы в Кобани представители партии участвовали в переговорах в Москве и Каире, встречались с президентом Франции — а значит, при удачном стечении обстоятельств в послевоенной Сирии они могут сохранить завоёванные с таким трудом позиции (может быть, в качестве автономного региона). Сейчас курды выступают «нейтрально-дружественной» силой как по отношению к Асаду, так и к мятежникам, сражаясь в основном с ИГ. Турция, однако, дала понять, что не потерпит развития курдской автономии даже в Сирии, вероятность турецкой атаки на сирийских курдов остаётся весьма высокой. Занятые курдами сирийские деревни уже подвергались турецким бомбёжкам — Турция и Исламское государство снова сражаются по одну сторону баррикад.
До сих пор участие турок в этой войне ограничивалось бомбёжками и поддержкой сирийских мятежников. Но вскоре может последовать полноценная войсковая операция совместно с США. Турки и американцы могли бы попытаться создать возле турецкой границы «безопасную зону», свободную от ИГ. Вполне возможно, что кроме борьбы с ИГ турки собираются изолировать PYD и предотвратить союз партии с Вашингтоном. В сражении за Кобани американская коалиция помогала курдским ополченцами с воздуха — по позициям джихадистов было нанесено свыше 1000 авиаударов. Перед Турцией у США есть обязательства как в рамках НАТО, так и в рамках достигнутых двусторонних договорённостей по борьбе с Халифатом (например, американские дроны и самолёты вылетают бомбить ИГ в том числе и с турецких аэродромов). Перед сирийскими курдами таких обязательств пока нет, поэтому Анкара сумела добиться исключения курдских вооружённых формирований из предложенной зоны безопасности — и, судя по всему, турецкая интервенция не принесёт сирийским курдам никакого облегчения.
Предполагаемые границы зоны безопасности
Беженцы и Европа
Ничего хорошего не приходится ждать и сирийцам. Примерно 600 тыс. жителей Сирии живут в осаждённых и оспариваемых городах и областях страны — у них проблемы с продовольствием, чистой водой и лекарствами. Население уменьшилось с 21 до 17,5 млн из-за большого количества беженцев. Экономика за 4 года сократилась на 50%, уровень выработки электричества упал на 70%, инфраструктура разрушена, а 250 тыс. погибших ещё долго будут служить основой для взаимной ненависти между разными соседями.
Обсуждать в таких условиях послевоенное устройство Сирии — занятие неблагодарное; речь идёт о стране, поставленной с ног на голову. Теоретически проблему могла бы решить федерализация государства одновременно с введением международного миротворческого контингента под эгидой ООН, но этот вариант требует огромных инвестиций как в плане денег, так и в плане времени — и никто из сторонних игроков не готов на такие расходы. Есть ещё одна дипломатическая опция, но о ней мы поговорим позже.
В гражданских войнах не бывает святых. Асад не идеален, власть алавитских меньшинств над суннитским большинством несправедлива — но противники Асада ещё хуже. Основа восстания — деревенские сунниты. Они же — опора всех исламистских группировок конфликта, включая «Джабхат Нусра». Не хочется быть адвокатом дьявола, но британский офтальмолог Асад на фоне этих людей выглядит настоящим европейцем.
Проблема в том, что с точки зрения американцев, главных авторов войны, Асад совершенно неприемлем — и как предполагаемый организатор 10-летней давности убийства ливанского премьера Рафика Харири, и как противник всех инициатив США в регионе, и как союзник Ирана и России. Впрочем, гуманитарные последствия сирийского конфликта оказались слишком тяжёлыми для ряда государств, которые теперь хотят стабилизации Сирии, пусть даже и ценой сохранения Асада у власти.
Недавно мировые СМИ облетела фотография трёхлетнего сирийского мальчика, утонувшего при переправе из транзитной Турции в более-менее безопасную Грецию. Он не первый несчастный, погибший при попытке сбежать из объятой пламенем войны страны — всего в Средиземном море к данному моменту утонули 2 тысячи сирийцев, стремившихся сбежать в ЕС.
С тех пор как началась война, беженцами стали 11 млн жителей Сирии (цифра включает и внутренних беженцев). Всё сильнее разгоравшийся конфликт заставил людей бросать свои дома — в основном там, где был риск попасть под власть Исламского государства. Беженцы хлынули в Европу. Марш недовольных мигрантов из Венгрии в Австрию видел весь мир, но это только верхушка айсберга.
Syrn8
В этом году только через южную границу с Сербией прорвались 170 тыс. мигрантов, а морем до Европы добрались 300 тыс. человек (2600 погибли в море). Морской маршрут пролегает из Ливии в Италию, так что сирийцы — не единственная проблема Евросоюза.
Кроме Европы бежать этим людям действительно некуда — в Ливане сирийские беженцы составляют уже треть (!) населения, в Иордании их так много, что правительство начало запрещать сирийцам въезд, и даже в относительно большой Турции всё возрастающее число беженцев уже начинает раздражать истеблишмент. Теоретически, оплачивать содержание беженцев могла бы ООН, но выделяемых средств недостаточно: одним только соседям Сирии для этих целей нужно $4,5 млрд в год, но в 2015-м было выделено всего $1,67 млрд. Есть бюджеты и на размещение беженцев в самой Сирии, но полученных $908 млн отчаянно не хватает — необходимо не меньше $2,9 млрд. Расходы на обездоленных сирийцев постепенно сокращают: только в этом месяце в льготах на получение продовольствия отказали 229 тыс. несчастных.
Количество случаев нелегального пересечения границы в первой половине 2015 г.
А ещё мигранты — доходный нелегальный бизнес. Авиабилет из Бейрута до турецкой Аданы стоит почти $400, на туристических паромах из Греции в Турцию берут $100 с человека. Суммы, на первый взгляд небольшие, но даже для Сирии образца 2010-го это были серьёзные деньги, которые в условиях разрухи и гражданской войны превратились в огромную сумму. «Комфортный» билет до Европы будет стоить дороже: семье из 4 человек (муж, жена, двое детей) исход из Турции обойдётся в $3,5 тыс. — сначала легальная переправа на пароме из Ливана в турецкий Измир, потом «контрабандой» в резиновой лодке до Греции, откуда на грузовике для продуктов в Германию. Дешевая альтернатива — месяц пешком вдоль дорог до немецкой границы — по силам не каждому.
В самой Европе это бизнес на миллиарды, в котором заняты до 30 тыс. человек (в одной только Греции в этой сфере работают 200 банд), поэтому в бессилии властей нет ничего удивительного. Зарплата у чиновника средней руки небольшая, жизнь коротка, честным путём заработать большие деньги в комфортно-усреднённой Европе трудно. Коррупция там есть, воруют пусть и не так нахально, как в РФ, но всё равно на сотни миллиардов евро. Пока контрабандисты работают без особенных проблем, тем более что основной их бизнес сосредоточен в не самых прозрачных и развитых странах ЕС (Греция, Венгрия, Болгария) или в сумеречных лимитрофах вроде Сербии и Македонии.
Количество заявок на получение статуса беженца в разных странах ЕС начиная с 2011 года
Разные страны по-разному реагируют на проблему мигрантов. Венгерское правительство ставит заграждения и колючую проволоку на границе с Сербией и закрывает железнодорожные вокзалы, на которых живут беженцы. Австрийцы стараются пускать к себе всех — после Второй мировой войны эта страна регулярно принимала людей, сорванных с места большими европейскими кризисами (вроде Венгерского восстания 1956-го), но австрийские ресурсы невелики. В прошлом месяце в Австрии нашли грузовик с полусотней мертвых беженцев; небольшая европейская страна явно не справляется c людским потоком. В транзитной Македонии из-за наплыва мигрантов (40 тыс. человек за 2 месяца) даже объявили 20 августа чрезвычайное положение — чтобы взять границу под контроль и обеспечить общественную безопасность. В Германии, Мекке беженцев, правительство Меркель пока готово принимать до полумиллиона человек в год, но подвергается за это критике от партнёров по коалиции. Появилась и новая проблема — тысячи албанцев из Македонии и Косово подделывают документы и присоединяются к ищущим убежища сирийцам, чтобы легально попасть в Германию.
Что интересно, желающих принять беженцев с Украины не нашлось (!) — Германия, Италия и даже Польша отказали в большей части заявок и на гуманитарную помощь, и на получение убежища. Для украинских беженцев за этот год ООН собрала жалкие $316 млн — хотя масштаб украинского бедствия не сильно меньше, чем в Сирии: 1,3 млн беженцев остаются на Украине, 867 тыс. уехали из страны (в основном в РФ).
Россия и Сирия
Что бы ни случилось дальше в Европе, Старый Свет, скорее всего, заинтересован в стабилизации обстановки в Сирии. Внезапное увеличение военной помощи со стороны Кремля режиму Асада наверняка произошло с негласного одобрения Лондона, Парижа и Берлина.
В поставках Асаду оружия Россию уличали и раньше, но об участии русских солдат в наземной кампании речи не шло. Пару лет назад какие-то люди безуспешно отправили воевать за асадовцев российских наёмников — этот «Славянский корпус» самораспустился практически сразу после первой операции, закончившейся неудачей.
Но вот в конце августа появилось видео, на котором запечатлены русскоговорящие солдаты, сражающиеся за сирийское правительство. Это заставило Путина пусть и не признать присутствие кадровых военнослужащих РФ в Сирии открыто, но по крайней мере заявить о том, что Кремль пытается создать коалицию для борьбы с ИГ.
http://www.youtube.com/watch?v=IK0m9a6JJ80
То самое видео
Помощь от РФ нарастала постепенно. Огнестрельное оружие и техника попроще поставлялась ещё с 2011-го, в рамках, кстати, давно заключённых договорённостей. Но чем больше правительственные войска уступали мятежникам на поле боя, тем более серьёзные игрушки получал Дамаск. Например, в феврале 2014-го на вооружении асадовской армии появились комплексы «Смерч», в октябре поступили установки для разминирования УР-77, летом этого года были обнаружены российские разведывательные беспилотники «Орлан-10» и «Элерон-3СВ». В сентябре над позициями боевиков якобы были замечены самолёты Су-34, Су-27 и МиГ-29.
О присутствии российского военного персонала в Сирии знали и раньше, но тогда оно ограничивалось гарнизоном военно-морской базы. Теперь появилась масса косвенных свидетельств в социальных сетях: в Сирии уже присутствуют российские военные, хотя их точную численность назвать пока невозможно. На Ближнем Востоке якобы уже находятся солдаты 810-й бригады морской пехоты — кто-то говорит, что их всего 300-400 человек, а кто-то считает, что больше.
Последнее маловероятно: все стороны конфликта прекрасно освоили интернет, война хорошо освещается в Сети с самых разных позиций, а активное участие русских в наземных сражениях заметно изменило бы картину боёв. Кремль, который долго не признавал даже очевидное присутствие нашей армии на Украине, с Сирией наверняка проделает то же самое. Даже если российских отпускников кто-нибудь возьмёт живыми, то окажется, что они «недавно уволились». Удивляться тут нечему — офшорные элиты офшорной РФ войны тоже ведут офшорными способами.
Возможно, увеличение числа российских военных в стране связано исключительно с охраной российских специалистов и имущества, как утверждают российские дипломаты — в Сирии действительно жарковато, а на заказах Асада российская оборонка делает очень хорошие деньги. Арабские обозреватели говорят, что особой перемены в поведении русских в Сирии нет — они всё так же выступают в роли советников, инструкторов и экспертов (что не противоречит американским данным о начале строительства в Латакии казарм на тысячу человек). Как бы то ни было, российское вмешательство по сравнении с иранским просто ничтожно: на Иран в Сирии работают тысячи человек, там уже был убит один иранский генерал. Исламская республика действует в этой войне с размахом.
Тем не менее усиление помощи признают официально, пусть пресс-служба Кремля и не сообщает всей правды. Что двигает Путиным? Всё сразу: и стремление вернуть часть прежнего престижа в регионе, и мечта заслужить снятие санкций войной против ИГ, и надежда установить в стране любой режим кроме проамериканского. Последнее наиболее вероятно.
Недавний визит представителей сирийских мятежников говорит о том, что Москва пытается выступить в роли переговорщика и примирителя враждующих сторон — и, как это ни странно, у Кремля может получиться.
Stratfor обнародовал отчёт о прошедших в Москве трёхсторонних переговорах. Если верить ему, послевоенная Сирия будет выглядеть так: Асад останется президентом на время переходного периода, но передаст большую часть полномочий нынешнему вице-президенту сунниту Фаруку Шараа, который должен будет получить пост премьер-министра. Шараа, хотя и суннит, считается в первую очередь сирийским националистом. В качестве уступки мятежникам он снимет с должности директора Главного управления безопасности, всесильного силовика Али Мамлюка, которого ненавидит большая часть мятежников (не совсем справедливо — Мамлюк последние 3 года делал для примирения с оппозицией всё, что мог). На замену Мамлюку мятежники предложат кандидатуру, которую должен будет одобрить сам Асад. Пост главы армейского штаба получит человек из алавитов, а вот пост министра обороны может достаться бывшему бригадному генералу Манафу Тлассу, который в 2012-м сбежал от Асада и живёт с тех пор в Париже. Сам Тласс суннит, но его семья тесно связана с Асадами — отец Манафа в 2000-м помог обеспечить Асаду поддержку среди военных, нужную в переходный период. Конечно, на деле реализацию этого плана осложнит существование огромного количества автономных вооружённых группировок, каждая из которых ведёт свою войну. Но здесь возможен «новоросский вариант»: границу и каналы, через которые группировки получают независимое финансирование — перекрыть, независимых командиров — убить/подкупить/убрать подальше, вооружённые группировки расформировать или распылить среди других подразделений. Наличие под боком пугала ИГ и призрака «Аль-Каеды» (в лице «Джабхат Нусра») будет подталкивать революционеров к диалогу.
Звучит, конечно, трудновыполнимо, зато такой вариант устроит Россию и Иран (Иран разрабатывает похожий план создания правительства национального единства). Американский же вариант — «убрать асадовский режим и провести выборы» — может привести только к хаосу. Если будет принят русско-иранский вариант, большую часть инициатив наверняка возьмут на себя страны ШОС и БРИКС (мы уже говорили, что в XXI им придется часто убирать за первым миром).
План сильно упростило бы содействие арабских стран. Определённые подвижки в этом направлении есть: египетские силовики уже наладили сотрудничество с сирийскими коллегами, чему наверняка поспособствовала встреча президента ас-Сиси с Путиным — на ней как раз обсуждали стратегию борьбы с терроризмом.
Поддержать Асада оружием и специалистами, потянуть время и заставить противника сесть за стол переговоров — это вполне сносная тактика. Русские прибыли вовремя: коалиция исламистов под эгидой «Джабхат Нусра» на днях захватила военный аэродром Абу аль-Духур, за который два года шли бои. Асаду и его союзникам придётся тяжело.
Русско-иранский вариант по понятным причинам не устраивает американцев, американцы надавили на болгар, чтобы те закрыли небо для российских транспортных самолётов, летящих в Сирию. От Греции требуют того же. Ещё американцы наложили санкции на российские компании, работающие с правительством Асада. У США есть свои кандидаты на роль управляющих новой Сирией — в частности, Ахмад Джарба, президент Национальной коалиции сирийских революционных и оппозиционных сил. Ставить на людей, не обладающих весом в сирийском обществе — большая ошибка, но, судя по Ираку и Афганистану, американцы скорее назначат руководителем оккупации знакомого человека из числа проверенных оппозиционеров, чем местного авторитетного руководителя, ничем не обязанного ЦРУ и Госдепу.
Сказать с уверенностью, чей вариант победит, нельзя — американский разрушительный идеализм подкреплён военной, экономической и технологической мощью мирового гегемона, зато за Россией и Ираном реалии политической жизни Сирии и Европа, сильно уставшая от этого конфликта и желающая стабилизации (но не на американских условиях).
Сейчас наш автор Максим Ваганов находится в Ираке и вы можете поддержать его командировку.
