В последнее время тема Донбасса ушла глубоко на периферию общественного интереса. Публика просто устала от Украины. Однако война продолжается, и на ней по-прежнему погибают наши (и не только наши) люди.
В преддверии чемпионата мира по футболу, как и следовало ожидать, появились вопросы о том, не начнется ли по этому случаю наступление украинских вооруженных сил на республики Донбасса. Еще недавно эти разговоры вызвали бы только меланхоличный скепсис: «Мы ждем укропов летом, когда [грязи] подсохнут, а они не приходят, и мы их начинаем ждать зимой, когда [грязи] подмерзнут». Однако в мае начались неожиданно ожесточенные бои под Горловкой, и несколько увядшая тема получила второе дыхание.
Что же произошло под Горловкой? В мае здесь продолжались уже привычные для сторон взаимные обстрелы с небольшими, но регулярными потерями, и рейды ДРГ без решительных целей. 21 мая кризис под Горловкой достиг кульминации — произошла очередная попытка украинской стороны улучшить свои позиции и занять новые рубежи в «серой зоне» в районе поселка Гольмовский. Судя по отчету с украинской стороны фронта, «службовцы» попытались занять доминирующий над окрестностями террикон и расширить свою зону контроля. С украинской стороны действовало 10 человек, которые штурмовали позицию, обороняемую шестью солдатами 3-й бригады ДНР. Они вытеснили ополченцев с высоты, но затем попали под удар гаубиц и тяжелых минометов, потеряли командира и его заместителя убитыми, нескольких человек ранеными, и откатились на исходные позиции после контратаки. Для эвакуации попавшей под плотный огонь украинской группы противник пытался использовать резерв, но солдаты резерва в бой не пошли.
Репортаж пресс-службы ВС ДНР об атаке украинцев под Горловкой 21 мая
Группа, штурмовавшая террикон, сумела выбраться, однако на следующий день ополченцы в порядке возмездия принялись избивать позиции «службовцев» в районе Торецка (Дзержинск) огнем минометов, который корректировали с БПЛА. Результаты этой стрельбы зафиксировал украинский же беспилотник: горящие «Уралы» и БМП были хорошо видны с воздуха. Самый впечатляющий костер получился в результате подрыва грузовика с боекомплектом. Помимо этого, артогнем накрыли контрбатарейную РЛС американского производства. В таком же стиле бои шли и ближайшие несколько дней. Горловка и украинские позиции на подходах к ней накрывались артиллерийским огнем, стороны маневрировали в серой зоне и периодически рвались на минах.
В целом, несмотря на многочисленные прилеты по жилому сектору и новые жертвы среди гражданских лиц, бои под Горловкой так и остались локальным явлением. По уже давно сложившейся практике этой войны, пехотный бой вели считаные десятки бойцов, а то и считаные люди, зато их поддерживала артиллерия бригадного уровня. И то не вся. «Нас это никак не коснулось, — прокомментировал происходящее офицер дивизиона РСЗО ВСН, — «Грады», если что, расчехлят последними».
Ответ реактивной артиллерии ДНР 22 мая
Эффективность огня ополченцев по технике имеет очевидное — хотя и довольно странное — объяснение. Несколько месяцев назад автор под Луганском с удивлением рассматривал в бинокль открыто стоящие кунги украинских военных и позиции, по которым в полный рост перемещались люди. По сообщениям, такой же подход к маскировке продемонстрировали и под Горловкой. Боевые и вспомогательные машины были легко обнаружены разведкой ВСН и технично накрыты артиллерией и минометами. Людские потери в этих боях оказались приблизительно равными, ополченцы могут записать себе в актив заметное количество уничтоженной техники. Говорить о радикальном ухудшении обстановки даже конкретно под Горловкой, конечно, не приходится. Да и о большом наступлении эти бои никак не свидетельствуют. В сухом остатке ВСУ приобрели несколько полуразрушенных зданий на нейтральной полосе ценой некритичных, но неприятных потерь в людях и технике.
Происходящее под Горловкой полностью укладывается в логику продолжающейся войны. С точки зрения голой военной целесообразности, все это, конечно, выглядит довольно бессмысленно. Если искать в действиях «Збройных сил» некий общий замысел, нацеленный на победу в войне, то попытки улучшить позиции перед гипотетическим общим наступлением — это максимум подспорье, по принципу «не догоню — так согреюсь». Однако не следует думать, что противник делает то, что делает, просто из тупой жестокости. Стратегия Украины в отношении Донбасса состоит в поддержании непрерывной управляемой гуманитарной катастрофы. Да, безусловно, если украинские вооруженные силы попытаются перейти в решительное наступление и захватить ДНР и ЛНР, их попросту уничтожат. Однако такой задачи и не ставится. Локальные, но постоянные обстрелы объектов гражданской инфраструктуры, нападения на штатских, стрельба по рейсовым и школьным автобусам под Горловкой и Славяносербском, диверсии в городах — все это парализует попытки восстановить в Донбассе нормальную жизнь. К боевым действиям все это, разумеется, не имеет отношения. В момент, когда пишутся эти строки, сообщается о новом, уже неизвестно каком по счету, обстреле Донецкой фильтровальной станции. Разумеется, все это проделывается не для того, чтобы рассказать очередную душераздирающую историю о боевиках, обстреливающих самих себя. Смысл этих действий именно в том, чтобы никакой человеческой жизни в Донбассе не было. В этом же жанре выступают диверсионные группы, действующие в самих Донецке и Луганске. Над «укроДРГ» принято ритуально смеяться, однако сейчас, когда линия фронта давно устоялась, через передовые блокпосты в обе стороны проходят тысячи людей каждый день. Работа, семейные обстоятельства, личные дела — все это вполне по-человечески понятно, но встроить в такую людскую массу агента — задача несложная. Например, именно такая «несуществующая» группа прошлым летом классическим терактом (бомба в мусорном баке) убила женщину-военного медика в Луганске. Такими акциями, разумеется, сложно нанести действительно тяжелый ущерб, но возможно постоянно держать в напряжении. То, что кампания против Донбасса в результате становится длящимся военным преступлением, вряд ли кого-то заботит. Да, в Донбассе дела обстоят не настолько плохо, как можно было бы думать, и повсеместного Сталинграда не наблюдается, многие предприятия возобновили работу после активных боевых действий — но эти усилия вкупе с российскими вливаниями позволяют только поддерживать жизнь в регионе, не более. Нестабильность, туманное будущее, неясный статус региона и риск получить снаряд в непредсказуемый момент приносят намного больше вреда хозяйственной жизни и сильнее подрубают моральное состояние людей, чем даже непосредственный ущерб от обстрелов.
ВСУ обстреливает позиции ДНР под Горловкой 24 мая
Может ли Украина попытаться под сурдинку футбольного чемпионата решить проблему Донбасса в свою пользу решительным наступлением, надеясь, что Москва не проявит активности? Учитывая известный уровень интеллекта Порошенко и его окружения, а также глубину и качество планирования — да, исключать такого варианта нельзя. Во фронте достаточно слабых мест, чтобы попробовать сделать резкий выпад. К тому же задача такого наступления необязательно должна предусматривать захват сразу Донецка и Луганска. Новая крупная операция с обстрелами городов и выводом из строя некоторых объектов гражданской инфраструктуры сразу воскресит все ужасы 2014/15 годов, а вместо атак на крупные центры можно попробовать быстро захватить городок поближе к линии фронта, вроде Славяносербска.
Есть ли у «Збройных сил» ресурсы на это? Украинская сторона ощутимо превосходит корпуса ЛДНР численно. Точный состав сил сторон неизвестен, но речь идет по крайней мере о 70 тысячах солдат и офицеров в зоне конфликта (и 250 тысячах — в ВСУ в целом) против 40. Многие позиции ополчения защищают только жидкая цепь опорных пунктов и минные поля. Даже бедная и в среднем плохо обученная украинская армия в состоянии задавить ополчение просто массой людей и стали. Тем более что плотность редутов ВСН неравномерна: где-то практически уставная, где-то — мизерная. Правда, не следует думать, что ВСНовцы в окопах беззащитны и вовсе не имеют, чем ответить. У ополченцев все не очень хорошо обстоит с различным вспомогательным снаряжением — медицины, хорошей оптики (особенно ночной), запчастей, электроники, средств связи и личной защиты многим не хватает. Однако обычного вооружения на передовой огромное количество, а в тылу — убойный набор артиллерии всех калибров и видов. Собственно, передовые пикеты и не предназначены для того, чтобы отбить крупное наступление противника. Их задача — продержаться достаточное время, чтобы громко крикнуть «Противник!» до подхода резервов. Конечно, численное превосходство противника никуда не девается и в этом случае, и лобовое столкновение всех сил ВСУ и всех сил ополчения кончится разгромом. Неприятель банально опирается на ресурсы сорокамиллионной страны, и в состоянии восстановиться даже после очень тяжелых потерь. Ополчение не может позволить себе даже размена в существенном количестве: «Збройные силы» могут поставить достаточно солдат на место убитых и раненых. Это же обстоятельство делает совершенно наивными любые разговоры о наступлении ополченцев. Даже если привлечь к нему добровольцев, вернувшихся в Россию или разошедшихся по домам в Донбассе, наступающие группировки слишком быстро сточатся.
Однако остается фактор, официально пока так и не признанный, но общеизвестный в зоне боевых действий. Все прекрасно понимают, в том числе в штабах в зоне боевых действий, и в кабинетах в Киеве, что наступление ВСУ окончится явлением на сцену регулярных частей российской армии. По мнению украинского же генерального штаба, в 2014 году украинские войска в зоне силовой операции послали в нокаут восемь российских батальонно-тактических групп. Разумеется, что в случае возобновления активных боевых действий на фронт приедет столько батальонов, сколько будет нужно, чтобы повторить перформанс, и никакие соображения по поводу спортивных первенств на решение о вводе в дело войск не повлияют. Поэтому все наступления украинской армии будут выглядеть именно так: булавочные уколы по позициям ВСН, отход с потерями, удары по гражданским объектам, «чтоб жизнь медом не казалась», и так бесконечно.
Что бывает, когда в дело вступают ВС РФ — остатки 72-й бригады ВСУ в июле 2014 г.
Между тем со времен 2015 года прошло много времени. ВСУ в целом восстановили боеспособность, шока образца 2014 года давно уже не наблюдается, более того, со времен поражения под Дебальцево противник начал активно формировать новые соединения. Да, многие части уже давно научились жить с усеченным комплектом бронетехники и артиллерии, однако это батальоны и бригады, влияющие на оперативную обстановку даже в таком виде. Да, украинские войска уже испытывают нехватку некоторых видов боеприпасов, однако на короткую интенсивную кампанию имеющихся средств все равно хватит. Украине удалось восстановить и оснастить подготовленными экипажами несколько десятков боевых самолетов и вертолетов, так что ситуация осени 2014-го и зимы 2015-го, когда небо было практически очищено, вряд ли повторится в новой гипотетической кампании. Все это означает, что в случае, если стороны решат снова поставить на карту многое, российской армии, очень вероятно, придется вмешиваться в конфликт всерьез — без «вежливых анонимов», со своим лицом и, соответственно, всем арсеналом.
Трудно сказать, насколько в Кремле склонны взяться за саблю. Судя по всему, там все еще рассчитывают на политическое решение. Однако до сих пор все попытки склонить противоположную сторону к диалогу натыкались на принципиальную недоговороспособность Киева. Если в Москве рассчитывают на то, что президент, который придет на смену Порошенко, окажется более удобным партнером для переговоров, то стоит признать, что оптимизм Кремля поистине неисчерпаем.
Безусловно, наилучшим вариантом была бы реализация какого-либо бескровного решения. Однако сейчас, в 2018 году, разговоры о «грозном молчании» вызывают разве что горькую иронию, а попытавшегося всерьез произнести слово «Минск» в Донецке примут в лучшем случае за блаженного.
В том, что Россия и Донбасс выиграют эту войну, сомнений, в действительности, нет. Пути, чтобы завоевать Донецк, не говоря уже о Крыме, у Украины отсутствуют. Однако и ополчение не сможет хотя бы отогнать ВСУ на такое расстояние, чтобы блокировать обстрелы основных центров ЛДНР. Патовую ситуацию могут сломать дипломаты — но они до сих пор ничего не добились. Ее может изменить российская армия — но она сейчас стоит на месте. И чем дольше будут искать выход из этого клинча, тем длиннее будут ряды могил на кладбищах Донецка и Луганска.
Подготовка этого материала оплачена подписчиками «Спутника и Погрома».
Купите подписку (клик по счетчику просмотров справа внизу) или подарите ее друзьям и близким!
