За последние две недели в разных частях земного шара происходили разные события, имевшие общий подтекст. Японский премьер-министр посетил США, американская певица Кэти Перри выступила на Тайване, а командование американских ВМС приняло решение о передислокации двух боевых кораблей прибрежной зоны на базу в Сингапуре. Всё это, конечно, части огромного процесса по сдерживанию Китая Америкой.
Японский премьер обсуждал с американским руководством проблемы обеспечения безопасности в тихоокеанском регионе; Перри выступила в платье цвета тайваньского флага, чем вызвала негативную реакцию пользователей китайского интернета; наконец, появление мощных боевых кораблей неподалёку от Китая в особой интерпретации не нуждается.
Возможность войны между КНР и США остаётся весьма высокой, и пока обе нации не столкнулись на поле боя, попробуем дать нашим подписчикам как можно более полное представление о противостоянии двух крупнейших мировых экономик — на море, на земле и в киберпространстве.
«Моряк, моряк, почему ты грустишь?»
Основа доминирования Запада над Востоком заключается в морской мощи, которая помогает сковывать обладающего людскими и природными ресурсами гиганта на континенте. Саламин отбросил назад огромную Персию, Лепанто стало началом упадка Османской империи, а превосходство европейского флота поставило в подчинённое положение великие монархии Индии и Китая. И сегодня КНР пытается с лихвой наверстать упущенное.
Китай уже не первый год терроризирует своих ближайших соседей, что автоматически столкнёт его с США. В прямом смысле.
К северу от оспариваемых у японцев островов Сенкаку есть база Тихоокеанского флота США в Сасебо. Там постоянно находятся четыре больших корабля ВМС США, в том числе десантно-штурмовой корабль «Боном Ричард». Неподалёку, в Йокосуке, расположена крупнейшая американская военно-морская база в Тихоокеанском регионе, что обеспечивает поддержку и снабжение американских авианосцев. Северо-западнее — база американских морпехов на Окинаве, где базируются примерно 18 тыс. военнослужащих. Если КНР решит напасть на Японию, база окажется под китайским огнём.
У целой компании азиатских стран (Филиппины, Бруней, Индонезия и Малайзия) китайцы хотят отобрать острова Спратли. Далеко к западу от них расположена база ВМС США с эскадрой подлодок и группой обслуживания 5-го и 7-го американских флотов. Под прямой удар американцы не попадают, но военная операция по отъёму островов КНР вызовет международный кризис, в который США просто обязаны будут вмешаться.
У Филиппин Китай собирается отобрать риф Скарборо, а у Вьетнама — Парасельские острова. Хотя американских баз рядом нет, с первой страной китайцы несколько раз оказывались на грани войны из-за рифа, а с Вьетнамом даже успели повоевать на этой почве в XX веке. США уже заключили большое военное соглашение с филиппинцами и планируют построить в этой стране от трёх до пяти новых военных баз, а Вьетнаму активно продают оружие.
Беглого взгляда на карту достаточно, чтобы понять устремления КНР. Голубой пунктир — исключительная экономическая зона (200 миль), синий пунктир — спорные морские границы Японии и Китая, красные линии — «карта девяти пунктирных линий», обозначающая территориальные претензии Китая (территория внутри пунктирной «петли»)
Все оспариваемые территории имеют какие-то запасы нефти и газа (по одним данным, в Южно-Китайском море можно добыть 11 млрд баррелей нефти и 145 трлн кубометров газа), но Пекин на конфронтацию подвигают отнюдь не пошлые сиюминутные экономические причины. Превращение Южно-Китайского моря во внутреннее китайское озеро — неизбежный для растущей сверхдержавы процесс. Такую же операцию проделали англичане со Средиземным морем в XIX веке: выбив оттуда всех конкурентов и даже пойдя на войну (и открытую, и тайную) против России, чтобы не пустить её туда. Для Пекина вопрос о Южно-Китайском море — не про гегемонию даже, а про утверждение Китая в роли главной страны в регионе. Хотя на кону привлекательный куш: через эти воды каждый год проходит морского трафика на 5 трлн долларов.
Несмотря на судебные иски в международных судах и осуждение со стороны всех соседей, китайцы не только отказываются решать проблему коллегиально на региональных встречах; судя по всему, они решили «поддать газку». КНР строит посреди оспариваемых морских пространств искусственные острова, которые теоретически позволяют заявлять о своих суверенных правах на окружающие воды. Но юридические тонкости оставим для Гааги; а пока китайцы возводят на этих островах взлётные полосы, и что-то подсказывает нам, что это делается не для развития туризма в регионе. Такими темпами у китайцев в среднесрочной перспективе будет готова вся необходимая инфраструктура, чтобы взять 90% Южно-Китайского моря силой и объявить зоной ПВО пространство вокруг спорных островов. Острова перестраиваются так, что на них будет всё, что нужно для передислокации туда военной техники, включая многоцелевой китайский истребитель J-11 (китайская переделка нашего Су-27).
Подробности
Соседи и враги Китая не дремлют и готовятся дружить против КНР. Филиппины и Вьетнам договариваются о стратегическом партнёрстве, а США собираются отправить пару дополнительных военных кораблей в Австралию вдобавок к тем, что поплывут в Сингапур. Пока жертвы китайского «морского гопничества» увеличивают военные расходы, они не забывают сотрудничать на этой почве: так, индонезийцы получили недавно крупный контракт на строительство кораблей для филиппинских ВМС. Но даже их объединённых сил не хватит для противостояния Китаю — если за ними не будут стоять американцы. В Вашингтоне китайскую угрозу видят очень хорошо и в этом направлении работают. Недавно американские военные моряки получили доступ к восьми филиппинским военным базам — включая две неподалёку от оспариваемых китайцами островов. США «заново» дружат с Вьетнамом и обхаживают других возможных участников антикитайской коалиции. Сердцем этого альянса станет Япония.
Синдзо Абэ не зря ездил в США. По итогам нового договора военное сотрудничество с американцами укрепится во всех сферах. Интереснее, что теперь японцы имеют право сбивать ракеты, летящие в сторону США, и приходить на помощь третьим странам, пострадавшим от агрессии со стороны. Кто на кого напал — решает мировой гегемон, поэтому в контексте вышеописанных событий это выглядит как поощрение американцами возрождения японской военной машины. Там ещё есть договорённости по мелочи, — вроде японского флота, что помогает ВМС США и снабжает американские корабли, передислокации в Японию больших масс американской военной техники (дроны, самолёты для десантников, военные корабли, разведывательная авиация). Японцам развязывают руки одновременно с отправкой в эту страну оружия, которое в случае чего можно нацелить и на Китай.
Как серьёзная политическая деятельность начинается с устранения предателей и провокаторов, так и серьёзная деятельность геополитическая — с ликвидации сепаратистов-лимитрофов. Китайская республика aka «Тайвань» уже сформировалась как независимое государство со своей политической нацией; несмотря на более чём тёплые (экономические) отношения между островом и континентом, быстрым и безболезненным воссоединение не будет — слишком много оппозиции на острове. Остров же необходим Пекину, поскольку чисто географически он закрывает побережье КНР — место, где генерируется большая часть китайского ВВП. Независимый Тайвань является реальным и зримым препятствием для любой китайской экспансии, с такой угрозой в тылу выходить в открытое море опасно. С точки зрения американских элит аннексия Тайваня неприемлема: вторая экономика мира присоединит 19-ю и получит беспрепятственный выход в западную часть Тихого океана — зачем такое Вашингтону?
Остаётся вопрос, — насколько крепко американцы будут держаться за Тайвань, место которого в ООН они не смогли отбить в 1970-е у континентального Китая. Тогда, в эпоху культурной революции и нищеты в континентальном Китае, вполне реально было блокировать его, не дав занять место в Совбезе ООН вместо лояльного к США Тайваня.
Но даже без потребности в ирреденте и региональной гегемонии КНР всё равно нужно строить мощный большой флот со всемирным присутствием. Глобальные интересы китайской экономики толкают страну к созданию ВМФ, что позволит проецировать мощь КНР на страны Африки и Латинской Америки (торговля с ними очень важна для Китая). Также нужно защищать нынешний маршрут доставки нефти в Китай, пролегающий через воды Юго-Восточной Азии. Уже одно это естественное желание приводит КНР к конфликту с США, которых до невозможности пугает появление хотя бы близкой по мощи державы (особенно под боком, в западном полушарии).
Морская мощь сегодня измеряется в количестве авианосцев, и тут Китай делает первые шаги. Первый авианосец ВМС НОАК спустили на воду в 2012-м — но китайским его можно считать лишь с натяжкой: недостроенный советский авианосец купили у Украины в 1998 году и переделывали уже на месте. Правда, мы не знаем, сколько точно китайцы тратят на флот из своего $180-миллиардного оборонного бюджета. Наверняка это деньги немалые, в противном случае китайские капитаны не вели бы себя столь нагло. О боеспособности китайского флота пока сказать тоже нечего — в реальных боевых действиях он не участвовал уже очень давно (и даже тогда не показал себя хорошо). С другой стороны, по косвенным признакам новый китайский флот очень профессионален: в 2011-м ВМС НОАК вывезли 38 тыс. китайских граждан из объятой гражданской войной Ливии, а в прошлом месяце эвакуировали 600 китайцев из Йемена.
Хорошей прелюдией к морскому противостоянию может стать «гибридная война» в Жёлтом море. Там и американцы, и китайцы имеют стратегических союзников, чьи противоречия могут втянуть обе страны в конфликт, который начнётся против их воли.
Шпион, выйди вон
В течение всей Холодной войны КНР оставалась на втором плане. Но коллапс СССР, стремительная деградация России одновременно с экономическим ростом в Китае и утверждением американской гегемонии в мире изменили баланс сил: обе страны стали шпионить друг за другом активнее, чем раньше. К 1991 году китайцы уже имели успешный опыт кражи из США ядерных секретов, наличие которых помогло им проскочить годы тестирования и разработок и получить своё собственное ядерное оружие сравнительно быстро.
Вместо ЦРУ у китайцев есть Министерство государственной безопасности (Guójiā Ānquánbù) — внутри него функционирует 12 различных бюро, отвечающих за разные стороны жизни главного шпионского ведомства: HR, работа с кадровыми разведчиками, отдел «новых старых территорий» (Гонконг, Макао и Тайвань), технологический отдел (прослушка и коммуникации), внутренняя разведка (сбор информации внутри КНР), контрразведка, написание разведывательных отчётов, исследовательский отдел, внутренняя контрразведка (следят главным образом чтобы учёные не сбегали на Запад), компьютерные специалисты, а также бюро для сотрудничества с разведками дружественных стран.
Но шпионаж «европейского» типа, с применением людей, по причинам вполне понятным у китайцев не выходит. Обычно там случаются истории вроде той, что приключилась с французским дипломатом Бернаром Буриско. Он 20 лет крутил роман с примадонной Пекинской оперы, которая вообще была мужчиной (Дэвид Кроненберг, знатный любитель извращений, даже снял об этом фильм «М. Баттерфляй» с Джереми Айронсом) — ей/ему он передал 150 документов, которые он(а), в свою очередь, передал(а) кураторам из китайской разведки. Хулиганство и подколки в английском духе у китайцев тоже не выходят — недостаёт гибкости ума.
Львиная доля китайских разведданных собирается через неформальные контакты: китайские «солдаты невидимого фронта» не рекрутируют новых агентов за деньги, они помогают с контрактами в Китае и получают информацию как бы от друзей. Другой важный ресурс — китайская диаспора, в изобилии расселившаяся по миру. Одних только студентов с паспортами КНР в США учится 127 тыс. — никто не может точно сказать, кто из них сотрудничает или сотрудничал с китайской разведкой. Особую важность для КНР играет промышленный шпионаж: Пекину очень удобно, что 1,2 млн американцев китайского происхождения живут в «золотом штате» Калифорния. Характерен пример Донфана Чуна — инженера Boeing, в 1979–2006 годах сливавшего китайской разведке секреты программы по запуску космических шаттлов, ракеты Delta IV, бомбардировщиков B-52 и B-1, истребителя F-15 и вертолёта Chinook.
Но «человеческий подход» не работает в данном случае с обеих сторон — в отличие от противостояния КГБ и ЦРУ, где ключевую роль играли именно личные особенности. Отличный пример — дело Катрины Льюнг, которая работала на обе разведки сразу: судебное дело против неё в американском суде развалилось.
Сами по себе китайские разведчики слабоваты в плане социализации с неазиатами (любой, кто учился с китайскими студентами, поймёт), поэтому они не используют стандартные приёмы манипуляции другими людьми через человеческие слабости — амбиции, женщины, выпивка, алкоголь и т. д. Есть, однако, область, в которой у китайцев наличествует зримое конкурентное преимущество.
В 2009-м группа канадских учёных из Университета Торонто выпустила отчёт, в котором обвиняла китайских хакеров в атаках на 102 страны мира (включая США, где взлому подвергся Пентагон) за прошедшие шесть лет. Так китайские хакеры прославились на весь мир и стали — на данный момент — наиболее серьёзной угрозой безопасности США.
Весной 2014 года американцы обвинили группу чинов китайской армии в краже данных американских компаний посредством кибершпионажа и приговорили их к тюремным срокам. Приговорили заочно, поскольку все подсудимые находились за пределами США. Особенного дьявольского азиатского коварства в этом нет: АНБ до этого 15 лет взламывало сервера в КНР. Китайцы, однако, с каждым годом демонстрируют всё более высокий уровень и взламывают всё более сложные цели, что ставит под угрозу нацбезопасность США. Проблема в том, что технологии развиваются быстрее военных уставов, и никто не знает, что уже могут или скоро смогут взломать китайские хакеры. Атомную электростанцию? Военную базу? Программное обеспечение авианосцев? В 2011-м Lockheed Martin и другие компании из этого круга были успешно взломаны китайцами — несмотря на наличие самого продвинутого защитного софта и очень строгих внутренних нормативов по соблюдению безопасности.
Здесь главной угрозой является подразделение НОАК под номером 61398, которое помимо стандартных военно-разведывательных задач промышляет также и любимым китайским занятием — промышленным шпионажем. Кибершпионаж сам по себе наносит американской экономике ущерб от 2 млрд (чистые потери здесь и сейчас) до 400 млрд долларов (это если считать несозданные/потерянные рабочие места, невыплаченные налоги и т. д.) ежегодно. Китайцы — причина немалой части этих потерь. Из девяти крупнейших судебных дел по промышленному шпионажу в США в восьми случаях действия обвиняемых вели к выгоде юридического лица, связанного с китайским правительством. Начиная с 2008 года 44% подобных дел связаны с Китаем.
Нужно принять во внимание тесную связь с американским правительством «хакнутых» китайцами компаний. Даже незначительный эпизод промышленного шпионажа может нести угрозу для американцев, поскольку на основе украденных чертежей КНР способна сделать новое эффективное оружие. Так, после взлома программы F-35 китайцы использовали американские наработки для создания истребителя-«невидимки» J-31. Или даже передать их КНДР — как-то же умудрилась эта полностью закрытая страна развить свою космическую программу. В упомянутом ранее случае с Lockheed Martin китайцы вынесли с серверов компании данные о разработках будущего оружия для армии США и о применении разработок компании на поле боя в Афганистане — а ведь то была информация под грифом «совершенно секретно» с соответствующим уровнем защиты.
Не стоит забывать о том, что в сети паспортов нет, и, говоря о «китайских» и «русских» хакерах, специалисты часто подразумевают тех, кто географически находился в КНР или РФ на момент совершения преступления. И не более того. Гораздо большую угрозу может нести талантливый одиночка-социопат или квалифицированный хакер с простыми материальными мотивами, который может атаковать сразу несколько стран. Весьма характерен в этом плане сюжет художественного фильма «Кибер», нового боевика Майкла Манна: безымянный злодей неизвестной скандинавской национальности со своей базы в Джакарте взламывает китайские АЭС и американские биржи, вынуждая китайцев и американцев ловить его вместе.
Развитая подпольная киберэкономика КНР (в 2011 году в ней было задействовано до 90 тыс. человек) не только служит интересам страны, но иногда оборачивается против неё: взломы и хакерские атаки наносят Китаю ущерб на 852 млн долларов в год. Но в большинстве случаев это взломы простых пользователей без политических целей, в основе которых — жажда наживы. Удивляться развитию хакерского ремесла в стране с заблокированным фэйсбуком не нужно: математика и связанные с ней науки преподаются в КНР на очень высоком уровне. Настолько, что некоторые выпускники китайских школ находят слишком лёгким обучение в этой области в лучших западных университетах.
Интересно, что союзнические расклады примерно повторяются в виртуальном пространстве. Так, в первой половине 2013 года 7,8 млн компьютеров в КНР были взломаны с 28 тыс. зарубежных IP-адресов: 24% атак были из Америки, 17,2% из Японии и 11,4% — из Южной Кореи.
Пока всё ограничивается кражей секретов и мелким хулиганством, но по мере обострения отношений между КНР и США события могут принять крутой оборот. В Китае доктрина обеспечения кибербезопасности была введена в 2003 году и дополнена в 2012-м; с тех пор КПК занималась другими вопросами. Пентагон же несколько недель назад взял на вооружение более агрессивную «наступательную» доктрину, а Обама в начале апреля наделил себя правом вводить санкции против конкретных персон и организаций, уличённых в кибератаках на США. Подразумевается, что делается это по следам трагикомической истории со взломом компании Sony северокорейскими хакерами. На самом деле этому предшествовала публикация ряда докладов об угрозе со стороны китайских и российских хакеров. Это может иметь интересные последствия в связи с резким ухудшением российско-американских отношений, медленным, но верным ухудшением китайско-американских отношений, а также всё более заметным улучшением отношений российско-китайских.
По чистой военной мощи США превосходят всех ближайших соперников, но в виртуальном пространстве это превосходство нивелируется: куда более слабый «в реале» соперник может нанести мировому гегемону тяжёлое поражение. Наконец, где как не в сети можно безнаказанно вести «ассиметричную войну»?
«Для всего остального есть MasterCard»
Пока что Китай всё ещё не является полноценной сверхдержавой — хотя бы из-за наличия под боком независимого Тайваня. Впечатляющие экономические успехи КНР вкупе с её обширными инвестициями заставляют многих считать эту страну влиятельным мировым игроком, но это совсем не так. Самая громкая и успешная геополитическая акция Китая —поддержка России по вопросу о невмешательстве мирового сообщества в сирийскую гражданскую войну. Однако оно всё равно вмешивается — через подготовку и снабжение «проверенных» мятежников — якобы только для войны с ИГ. О какой-то самостоятельности речи не идёт, «увидел — Володя стоит, дай думаю, подойду, вместе постоим». По всем ключевым вопросам китайская делегация обычно хранит загадочное молчание («молчи, может, за умного сойдёшь»), а в случае чего китайский МИД много раз выражает ритуальную озабоченность, как и его российские коллеги — только делает это ещё менее изящно.
Цену китайской экономической дипломатии можно было узнать в ходе беспорядков с разгромом предприятий КНР во Вьетнаме после столкновения двух стран в спорных водах. Вьетнаму за это не было ничего; более того, страна демонстративно укрепляет отношения с США. На Тайване сближение произошло по экономическим причинам: гоминдановцам хочется денег, но существование независимого Тайваня ими под сомнение не ставится. Это такой китайский вариант единой антифашистской Украины эпохи Януковича, с точно таким же националистически настроенным подрастающим молодым поколением. КНДР, как мы уже объясняли в своё время, — близкий союзник Китая, но совсем не сателлит: эта страна периодически устраивает демарши против Пекина, который, по совести, обеспечивает её существование. Колоссальный потенциал огромной китайской диаспоры в Малайзии, Сингапуре, на Филиппинах и в Австралии попросту никак не используется, работа в этом направлении не ведётся. Страны Африки и Латинской Америки, конечно, делают вместе с КНР бизнес, но этим всё и ограничивается.
Однако в Пекине предпринимаются шаги по исправлению ситуации. О завоевании жизненного пространства на море мы уже говорили в первой части статьи. Теперь поговорим о наиболее заметных успехах китайской внешней политики.
Строительство никарагуанского канала китайской компанией NKND со связями на самом верху КНР (её глава Ван Цзин по итогам встречи Януковича с китайским руководством получил контракт на строительство в Крыму глубоководного порта) должно было бы стать основой реального китайского могущества в Латинской Америке. Ведь канал — крайне привлекательный маршрут грузоперевозок, концессия на управление окружающими территориями сроком на 100 лет, и всё это — прямо под боком у США и с благословения правящего семейства Ортега, старых врагов Вашингтона ещё со времён «Иран-Контрас». Это проходит на фоне военного возвращения РФ в регион — в Никарагуа Россия недавно открыла станцию космического слежения.
Проект крайне перспективный и как раз укладывается в концепцию превращения КНР в великую морскую державу, но реализуется он очень медленно. Хуже всего, что внутри страны есть многочисленная (100 тыс. человек) оппозиция, состоящая из людей, которых будут выгонять с места проживания с целью расчистки места для строительства. Причём оппозиция очень серьезная — в этом движении объединяются даже враги по гражданской войне. Слабо верится в то, что США не воспользуются удобной возможностью проект сорвать. Хотя если КНР заручится крепкой международной поддержкой, произойдёт чудо, и у китайцев появится свой Панамский канал.
Несколько лучше обстоят дела на Ближнем Востоке. КНР — самый крупный импортёр нефти в мире (примерно половину её страна получает из стран Персидского залива) и друг всех парий-диктаторов, что автоматически делает Китай очень привлекательным партнёром для Асада и режима аятолл в Тегеране. В случае Ирана отношения настолько хорошие, что Си Цзиньпин даже отменил свой первый визит в Саудовскую Аравию и Египет по причине войны в Йемене — якобы из соображений безопасности. Как вы уже знаете, войну в Йемене ведут против проиранских сектантов из клана Хути. С учётом этого факта, действия китайского первого лица выглядят как дипломатическая поддержка Ирана.
Ещё до введения режима санкций Пекин стал главным торговым партнёром Тегерана, что имеет свои бонусы для Китая в виде улучшенных дипломатических отношений с Ираком. Последний ещё до взлёта ИГ быстрыми темпами превращался в иранскую криптоколонию, а сейчас огромная часть страны фактически напрямую управляется иранскими спецслужбами. Недавняя ядерная сделка хотя и служит целям нераспространения ядерного оружия, но для китайской внешней политики может иметь негативные последствия. Выплеснувшаяся на рынок иранская нефть уронит цены на рынке настолько, что это подхлестнёт развитие экономики Индии, с которой у КНР достаточно взаимных обид, чтобы пойти на войну здесь и сейчас. А ведь с Дели Вашингтон пытается укреплять отношения здесь и сейчас. С каким успехом — это второй вопрос, но подкоп против Китая со стороны американцев очевиден. Успешный отъём ядерной бомбы у Ирана может через некоторое время привести к куда более настойчивым попыткам США отобрать ядерную бомбу у Северной Кореи. Неплохая идея даже со стороны Пекина (как мы говорили, семейство Кимов он не контролирует, и это пугает КНР), но при деятельном участии США это превратится в деконструкцию китайского союзника прямо у него под боком.
Всё же со всеми очевидными достижениями (привлечение арабских стран в основанный китайцами банк, речь о котором пойдёт ниже; постоянно взаимодействие с Лигой Арабских Государств), в этой части Азии Китай является пусть и почётным, но пока всё ещё гостем. Взлёт ИГ и «гибридная война» Ирана в долгосрочной перспективе будут способствовать отходу арабских монархий от США. Но пока нельзя сказать, что Китай может занять место американцев — скорее всего, это будет Евросоюз; точнее, Франция и Британия. Более интересные вещи начинаются ближе к КНР.
В Пакистане КНР инвестирует $46 млрд в самые разные проекты с целью создания сети железных/автомобильных дорог и трубопроводов, которые свяжут пакистанский порт Гвадар с китайским Синьцзяном. Так Китай сможет получать нефть из стран Персидского залива по суше: это имеет колоссальное значение для экономики страны, 80% нефти для которой проходят по Малаккскому проливу. Возле Сингапура этот пролив, куда скоро отправятся новые американские корабли, сужается всего до нескольких километров. Понятно, что по мере реализации этих планов Пекин будет всё больше вовлекаться во внутрипакистанские и среднеазиатские дела. В том числе из-за беспокойного мусульманского Синьцзяня, который имеет почти 600-километровую границу с Пакистаном, где тренируются или просто прячутся некоторые уйгурские радикалы. Это может привести китайцев к более-менее прямому конфликту с Индией, поскольку заметная часть маршрута проходит по занятой пакистанцами части Кашмира. Или не только из-за Кашмира: Китай собирается продать пакистанцам восемь подлодок. Это ударит в спину индийцам, противостояние которым является единственной целью существования Пакистана как государственного образования.
Гвадарский проект — стратегически важный, но даже он является частью куда более масштабного плана.
Маршрут «китайско-пакистанского экономического коридора» длиной в 3000 км — не так много, если учесть, что сейчас китайский импорт нефти с Ближнего Востока проходит путь 12 000 км
На саммите АТЭС в октябре 2014 года Китай объявил о создании Азиатского банка инфраструктурных инвестиций ёмкостью $50 млрд для развития «нового Шёлкового пути», который должен будет связать страны Азии и Европы. Деньги, на первый взгляд, не такие большие, но обычно многие китайские инвестиции идут мимо фондов и как бы отдельно — служа, однако, общей цели. Например, самая протяжённая железная дорога в мире (чуть меньше 13 тыс. км) Иу — Мадрид, запущенная в эксплуатацию полгода назад, финансировалась не банком; как и сухой порт в казахстанском Хоргосе, как и многое-многое другое.
Затею создания банка неожиданно для США одобрили почти все — первой серьёзной страной, присоединившейся к банку, стала Британия, за ней последовали Франция, Германия и Италия; сейчас банк поддерживают почти 60 стран. В случае Австралии и вовсе приключилась смешная история: сначала, поддавшись на уговоры США, они отказались вступать в банк, но потом австралийцы быстро изменили своё решение — по мере того как развитые европейские экономики присоединялись к проекту. Кстати, а почему американцы недовольны настолько, что даже гневно их отчитали?
Сейчас крупное финансирование на международной арене предоставляет подконтрольный американцам МВФ, в котором США не дают развивающимся странам прав, соразмерных их экономикам. Китаю — самой крупной экономике БРИКС — надоело, и он решил создать свой фонд. Таким образом США понемногу теряют возможность приманивать к себе азиатские страны пряником инвестиций, ведь одного кнута авианосцев для хороших долгосрочных отношений недостаточно. Понятно, что КНР в этом случае получает неплохой институциональный инструмент покупки лояльности по всей Азии. Вторая причина не менее важна: экономическая интеграция Китая и Европы принесёт как политическую, так и экономическую пользу и Пекину, и Брюсселю. И всё в обход США. Уже в ситуации с Украиной и РФ — региональной державой — европейцы показали себя крайне ненадёжными союзниками американцев. Всё увеличивающиеся выгоды от торговли с КНР могут в долгосрочной перспективе окончательно сделать союзнические отношения между ЕС и США шаткими.
Американцы, впрочем, не сидят сложа руки и создают блок свободной торговли «Транс-Тихоокеанское партнёрство», в который демонстративно пригласили многих соседей и важных торговых партнёров Китая — а самих китайцев не пригласили. Назло американцам КНР ведёт переговоры с 15 крупными азиатскими экономиками, включая даже Индию и Японию, о создании Регионального всеобъемлющего экономического партнерства (во многом то же самое, но под китайским началом). Кто победит в этом соревновании по перетягиванию каната, покажет время. Но есть ещё одна причина, толкающая Китай к строительству флота и утверждению себя в качестве сверхдержавы. Это ресурсный голод.
Своим нынешним границам Китай обязан именно ресурсному голоду. При последней династии с целью расширения сельхозплощадей для удовлетворения потребностей быстрорастущего населения были завоёваны нынешний Тайвань, провинция Гуйчжоу и Синьцзян. 2/3 нужного экономике страны серебра в XVIII веке китайцы получали из Мексики, Перу, Индии и Японии. Под конец XX века Китай становился всё более прожорливым: в период 1980–2010 годов потребление нефти и угля в стране удваивалось каждые 10 лет, потребление меди в 2000–2010 годах выросло в три раза, а потребление газа в 1995–2010 годах удваивалось каждые пять лет. В 2010-м Китай обеспечивал 38% мирового спроса на медь и 42% спроса на алюминий. Эта страна также потребляет 23% всей сои в мире и 10% нефти. Впереди ещё больше — к 2030 году в города КНР переедут жить ещё 300 млн человек, что только подстегнёт аппетиты страны.
Необходимость кормить растущее население и искать сырьё для китайской экономики заставляет Пекин рассматривать любые возможности изыскивать эти самые ресурсы за рубежом и, соответственно, создавать армию и флот, способные защитить доставку этих ресурсов в Китай. Опять-таки, ничего нового: история Британской империи и даже американской морской политики это подтверждает.
По аналогии с могущественным военно-промышленным комплексом США в Китае сложился свой мощный «ресурсный комплекс», который состоит из десятков и сотен различных групп. Однако ведущую роль в нем играют пять ведомств/учреждений/организаций:
1) Комитет по контролю и управлению государственным имуществом (SASAC) — полный контроль или контрольный пакет акций 112 крупнейших госпредприятий КНР.
2) Министерство коммерции — занимается, помимо прочего, гуманитарной помощью и списыванием внешнего долга, то есть обеспечивает почву для китайских сельскохозяйственных и сырьевых инвестиций за рубежом. Де-факто, через это министерство китайские компании налаживают связи со странами, в которые собираются вкладывать деньги.
3) Министерство иностранных дел — дипломатическое обеспечение.
4) «Экспортно-импортный банк Китая» и «Китайский банк развития» — финансовое обеспечение операций.
5) Коммунистическая Партия Китая — собственно, главный бенефициар и головной центр, которому мы посвятили отдельную большую статью.
Сейчас китайской экономической soft power очевидно недостаёт hard power для защиты своих интересов. Отличный пример этому — история Zhonghui Mining Group в Замбии. Заключенная в 2009-м сделка на 3,6 млрд долларов, вложенных в дело добычи меди, закончилась ничем: через два года новое правительство африканской страны подвергло китайскую компанию судебному преследованию за коррупцию и нарушение экологических норм. У нас нет никаких сомнений в том, что обвинения были обоснованными, но неоколониализм так не делается.
Сама природа китайского потребления вынуждает страну вести всё более активную внешнюю политику — только с Казахстаном КНР делит 20 рек, и китайская активность в этой области уже вызывает серьёзные споры с этой страной. Сильно дальше на юго-востоке «водные войны» Китай ведёт одновременно с Вьетнамом, Таиландом, Лаосом и Камбоджей за право пользования Меконгом по своему усмотрению.
Китай уже начал силовое прикрытие своих ресурсных караванов — пока, впрочем, только в Аденском заливе, где с 2009-го по 2013-й китайцы осуществили 500 миссий сопровождения для пяти тысяч китайских (и не только) кораблей. Так КНР внесла свой вклад в уничтожение сомалийского пиратства. Эта операция выявила большую слабость китайского флота — у него нет полноценных военно-морских баз за рубежом, что существенно усложняет деятельность в далёких водах. Конечно, есть морские порты дружественных стран, но их доступность зависит от изменчивой внешнеполитической ситуации.
Заключение
Недавно американский независимый интеллектуальный центр «Совет по международным отношениям» выпустил доклад, содержащий рекомендации по пересмотру американской стратегии в отношении Китая. Там КНР откровенно обвиняют в стремлении отобрать у США корону главной азиатской державы и сломать построенный американцами миропорядок. Авторы доклада рекомендуют развивать экономику США посредством создания экономических блоков, исключающих Китай; поддерживать боеспособность на уровне, достаточном для подавления КНР; создать сеть военных альянсов вокруг и против Китая для его стратегического сдерживания; наконец, предпринимать активные дипломатические усилия для поддержания хороших отношений с соседями КНР, не допуская большой войны. Отдельно рекомендуется совершенствовать меры обеспечения кибербезопасности страны и крепить дружбу с Индией. Получается, как видите, с переменным успехом.
Противостояние США и КНР — главный сюжет мировой политики на ближайшие десятилетия, основа внешней политики обеих стран и фактор, который придётся принимать во внимание все остальным. Но в какой форме будет проходить это противостояние?
Полезно помнить, что с Советским Союзом Америка так и не повоевала в открытом поле — несмотря на несравнимо меньшую экономическую интеграцию СССР в мировую экономику. У КНР, опять-таки, есть и ядерное оружие. Так что мир, скорее всего, ждут десятилетия передела сфер влияния посредством прокси-войн и дипломатических комбинаций. Причём войны, вероятно, будут вестись либо чужими руками (самый очевидный вариант — война двух Корей, посложнее — коалиция соседей Китая воюет с НОАК при поддержке США), либо крайне немногочисленными отрядами спецназа в большой тайне. Киберкомпонента внесёт свою лепту в «гибридизацию» такого конфликта и сделает весьма затруднительным определение состояния мира/войны. Украина и РФ, знаете ли, до сих пор торгуют друг с другом, несмотря на присоединение Крыма и донбасскую войну.
Предсказать, кто победит, невозможно — у обеих сторон множество своих фатальных слабостей и сильных сторон. Может статься, что гипотетический победитель в этом противостоянии ненадолго переживёт своего врага и рухнет под тяжестью скопившихся политических и экономических проблем чуть позже. Куда как интереснее поразмышлять о том, куда зайдут игроки второго плана.
В далёком 1991 году Джордж Фридман — ещё до того, как основать Stratfor — написал книжку о том, как в условиях изменившегося мирового порядка Япония выйдет из-под контроля США, начнёт строить независимую внешнюю политику и придёт к конфронтации с американцами. Сейчас мы имеем совсем иные расклады, но благодаря (или вопреки) китайской угрозе Япония становится куда более влиятельной и активной силой в международных отношениях. Гегемонии США, может быть, придёт конец — а вот независимая сильная Япония по итогам американо-китайского противостояния останется.
Небольшой документальный фильм, снятый Vice о совместных тихоокеанских учениях США и Японии. Крайне примечателен эпизод на 12:39, когда генерал-майор Корпуса морской пехоты США после учений по высадке на песчаный пляж, приветствует японских солдат и делится с ними сокровенным: «Я смотрю вам в глаза и вижу, что вы — настоящие воины, верные коду Бусидо. День грядет. И мы будем готовы его встретить. И сражаться вместе — плечом к плечу, против любого врага».
Имя врага не называется, но судя по кивкам японцев, все всё понимают правильно.
Неплохие шансы на превращение в региональную державу имеет Индонезия. Впрочем, внутренних проблем у Джакарты так много, что она может споткнуться на этом трудном пути. Та же история с Индией, которая рискует потерять возможность интегрировать в свою сферу влияния бывшие части Британской Индии — начиная от Пакистана до Шри-Ланки (которая находится в центре морской части китайского проекта «нового Шёлкового пути») и Бирмы (её китайцы привязывают к себе газовыми контрактами и военно-техническим сотрудничеством с правящей там военной кликой).
За последующие десятилетия на китайских заказах и посредничестве в отношениях между КНР и США может подняться уже куда более единая и интегрированная Европа. ЕС (или ключевые страны блока) — первый кандидат на раздел американского и/или китайского наследства в случае поражения и коллапса одной из этих стран. Или обеих. Может статься, развитый Китай окажется не по зубам Америке, и обслужить его у американцев получится только при активной помощи Европы — которая сделает это, конечно же, в обмен на существенные политические дивиденды.
России же во всём этом уготована роль партнёра Китая, что имеет известные плюсы — относительная безопасность ввиду статуса «младшего партнёра» и возможность развить свою экономику за счёт китайских заказов. В более широком смысле это возможность под шумок тихоокеанских баталий заняться интеграцией Украины и Белоруссии: проект, являющийся единственным шансом для сохранения страны в статусе сверхдержавы. Ведь Россия, как азиатская (или, если хотите — евразийская) держава, всегда будет в тени Китая, и состояться в качестве независимого сильного государства она может лишь как держава европейская.
