Некоторые сделки лучше не заключать. Например, сделки с демонами. Речь, конечно, не о сатанизме, а о политике — о сознательной игре на понижение и попытке работать с хтоническими инстинктами толпы. Тем не менее власти некоторых государств то и дело решают рискнуть и выпускают джинна из бутылки.
Такие сделки могут быть успешны в краткосрочной перспективе, но в будущем приносят одни несчастья. Однажды на понижение сыграли на Гаити, и с тех пор страна уже 200 лет остается беднейшим государством мира. На понижение в 1917-м играли большевики, обращавшиеся к самым примитивным человеческим инстинктам. Ленин, конечно, выиграл, но дальше на три десятка лет закрутилась такая мясорубка, что досталось и многим из архитекторов революции.
Теперь на понижение взялся играть Эрдоган. Он, конечно, не призывает резать головы неверным, но даже умеренная исламизация, сторонником и рупором которой является турецкий лидер, в условиях такой страны, как Турция, является сознательной игрой на понижение. Народ там взрывоопасный, история — кровавая и жестокая, некоторые традиции — жуткие, словом, тяжелое наследие. Почти сто лет палочной вестернизации в кемалистском духе дали некоторые результаты, но только поверхностные. Европейскость Турции так и осталась наносной, и турецкие деревни, как и сотни лет назад, живут в своём архаическом мире с «убийствами чести» и всеми остальными азиатскими радостями.
В целом же положение Турции таково, что она всегда одной ногой будет стоять на краю пропасти. И начинать в такой ситуации заигрывать с исламизмом — очень скверное и необдуманное решение. Неудивительно, что вслед за относительной (по меркам прежней истории Турции) стабильностью нулевых страна опять пошла вразнос: теракты, попытки военного переворота, борьба одних исламистов с другими. А теперь и вовсе возобновились демонстративные политические убийства (иначе трактовать гибель российского посла просто невозможно). И это только цветочки, ягодки поспеют позже, когда Турция окончательно перекочует в зону нестабильных стран. Она уже проделала огромный путь в этом направлении. Трудно поверить, что еще совсем недавно на высшем уровне шли переговоры о вступлении Турции в Евросоюз.
Но все это дела настоящего и будущего. Поговорим для разнообразия о прошлом. Как уже говорилось, в Турции богатые традиции резни и политических убийств.
Османская империя в этом плане выделяется даже на фоне обычной для истории всех крупных стран политической грязи. Это, кажется, единственное государство, где у каждого нового правителя было принято казнить всех претендентов на престол сразу же после вступления в свои права. Корни этого оригинальной политической технологии лежат в некоторых специфических особенностях османской системы.
Если в европейских странах круг потенциальных претендентов на престол изначально был ограничен тем фактом, что у правителя обычно была одна законная супруга, законному рождению наследника уделялось огромное внимание, а брак должен был быть более-менее равным (морганатические союзы со временем стали в некоторых странах препятствием для наследования престола), то в Османской империи царил хаос и беспорядок. Четко сформулированного закона о престолонаследии там долгое время просто не существовало. К тому же султану разрешалось иметь несколько жен и неограниченное число наложниц, то есть потенциальные претенденты исчислялись десятками. У некоторых султанов было по 50–60 детей, и все они теоретически имели одинаковые права на престол. И это не считая великого множества других родственников. Нетрудно представить, к каким кровавым междоусобицам и вспышкам политической нестабильности это приводило. После смерти султана страна в буквальном смысле погружалась в пучину смуты.
Конец этой системе был положен в жестоком османском духе. В XV веке османский правитель Мехмед II Завоеватель задумался о том, как бы ему положить конец политической нестабильности в случае смерти правителя, всякий раз наносившей существенный ущерб стране.
Этот султан был сыном одной из султанских наложниц, предположительно греческого происхождения, и прославился тем, что захватил Константинополь. Он решил издать закон о престолонаследии, который, как ему казалось, положит конец потенциальным смутам. Закон получил в историографии неформальное название «Закон о братоубийстве», поскольку один из его пунктов гласил:
«Если кто-нибудь из моих детей станет во главе султаната, то для обеспечения общественного порядка ему надлежит убить своих братьев. Большинство улемов одобряет это. Пусть это правило соблюдается».
Если учесть, что каждый наследник имел десятки братьев, смена монарха должна была сопровождаться масштабной резней.
Впрочем, закон не предписывал в обязательном порядке истреблять всех своих родственников. Это было желательно, но в конечном счете оставалось на усмотрение нового правителя. Главное, что отныне подобная мера становилась законной. Способ применяли далеко не всегда — в частности, уже между сыновьями Мехмеда Завоевателя разгорелась вражда за престол. Тем не менее братская резня периодически практиковалась примерно до середины XVII века, когда даже до востока дошли гуманистические веяния. Закон Мехмеда перестал трактоваться буквально, и убийство братьев было заменено заточением. Зато наказание распространили уже не только на братьев, но и на всех потенциальных наследников. Зачастую они с рождения жили в помещениях под названием «кафес» (он же «шимширлик»). Это был специальный закрытый от внешнего мира двор — не тюрьма, а, скорее, золотая клетка. В кафесах жили наложницы, свита из евнухов, однако свобода перемещения была сильно ограничена. Порой в таких апартаментах вырастали султаны — конечно, жизнь в подобной изоляции не формировала у них адекватного мировосприятия.
Вполне логично, что имея столь богатую традицию практически узаконенных политических убийств, турки наделали немало сомнительных дел в ревущем ХХ веке.
Для начала политическое движение младотурок вдохновило массовую резню армян и еще нескольких национальных меньшинств (ассирийцев, понтийских греков). Одних только армян убили около полутора миллионов человек. При этом принято забывать, что младотурки вообще-то считались либеральным движением, причем европеизированным. Если в Турции были такие либералы, то что уж говорить про остальных.
Пришедший к власти Ататюрк и его масоны (большая часть соратников вождя состояла с ним в одной масонской ложе), начавшие кампанию по превращению османов в единую турецкую нацию, не стали отказываться от жестоких способов. К тому времени большая часть христианского населения Турции уже была убита или изгнана из страны, и главным национальным меньшинством оказались курды, война с которыми длится до сих пор. Курды почему-то очень не хотят считаться «горными турками» и изо всех сил сопротивляются этому, а турки и знать не желают никаких меньшинств.
Веселая традиция политического насилия продолжилась в Турции и после прихода Кемаля Ататюрка, несмотря на всю его европейскость и цивилизованность. Хотя он и считался лучшим другим советских большевиков, это совершенно не помешало ему устроить жестокие преследования активистов местной коммунистической партии. Преследования были столь жесткими, что руководство компартии — 15 человек — вынуждено было бежать на небольшой яхте из Турции в Баку. Но убежали турецкие коммунисты недалеко: капитан дождался, пока пассажиры заснут, а потом отправил матросов в каюты, резать глотки лидерам компартии. Впрочем, этот кровавый инцидент ничуть не повредил дружбе большевиков с Ататюрком. Ленин утерся, а в честь убитого лидера партии Мустафы Субхи позднее переименовали несколько улиц в советских городах.
С тех пор политическое насилие стало одной из главных традиций страны. В игре с удовольствием участвуют все: армия, политические активисты из различных организаций, просто сумасшедшие фанатики-одиночки.
В 1960 году в стране произошел военный переворот. Под предлогом восстановления демократии путчисты-офицеры сменили несколько тысяч офицеров, генералов и судей на более лояльных. А предыдущего премьер-министра Аднана Мендереса в компании с министром финансов Хасаном Полатканом и министром иностранных дел Фатином Зорлу попросту повесили. Впрочем, президента Баяра пощадили, заменив смертную казнь пожизненным заключением.
Стоит отметить, что казненный премьер Мендерес тоже не был пушистым ягнёнком. Именно на его правление пришелся последний крупнейший погром греков в Турции — Стамбульский. В 1955 году толпа разъярённых турок громила греческие кварталы, что привело к массовому исходу греков из Турции. Этот исход продолжался с начала века, но после погрома ускорился, и к 60-м годам греков в Турции почти не осталось.
Потом наступил 1968 год — важнейший в истории современной Европы год молодёжных бунтов и баррикад на улицах (к слову, довольно скоро молодые лидеры этих непримиримых революционеров начали переезжать в начальственные кабинеты). В Турции также было свое поколение 68 года — правда, его судьба сложилась куда менее благополучно, чем в европейских странах.
В конце 60-х годов политическое насилие выплеснулось на турецкие улицы. Сельская молодежь ехала на учебу в города, где в университетах примыкала либо к левым, либо к правым молодежным группировкам, которые не щадили друг друга в уличных боях.
После очередного военного переворота в 1971 году власть активно начала преследовать как правых, так и левых активистов. Левые ушли в подполье и там стали вести образ жизни, полный приключений и опасностей. Чтобы изыскать средства на продолжение борьбы, они начали устраивать экспроприации банков и похищения бизнесменов с требованиями выкупа. В течение нескольких последующих лет большая часть лидеров турецкого поколения 68 года погибла либо в перестрелках с полицией, либо в результате спецопераций.
Махир Чаян получил пулю при штурме дома, Ибрагим Кайпаккая был застрелен в тюрьме, Юсуф Аслан и Дениз Гезмиш были схвачены и повешены, Гарун Карадениз умер за решёткой от рака.
Своего пика уличное политическое насилие достигло в конце 70-х годов, когда в него оказались вовлечены тысячи молодых людей. Со стороны правых в уличных боях и акциях наиболее активны были «Серые волки» — молодежное крыло «Партии националистического движения». Их противниками были левые всех сортов, а также деятели профсоюзного движения и журналисты, связанные с левыми.
1 мая 1977 года произошла бойня на площади Таксим — неизвестные открыли огонь по многотысячной толпе левых и профсоюзных активистов. В результате стрельбы и давки погибло почти 40 человек. Через год «Серые волки» устроили резню на площади Беязыт, и в поножовщине погибли семь левых активистов. Еще через несколько месяцев они напали на шествие левых в Анкаре, и вновь погибло 7 человек. А в конце того же года турецкие ультраправые организовали бойню в Кахраманмараше, где несколько дней шли настоящие уличные бои с использованием огнестрельного оружия и бомб. Противниками ультраправых были не только левые активисты, но и местные алевиты — члены небольшого религиозного меньшинства.
Чтобы лучше представлять себе масштаб уличного политического насилия в Турции: по официальным данным? только с 1976 по 1980 год в уличных столкновениях погибли 3,5 тысячи активистов с обеих сторон. Невероятная цифра, особенно по меркам того времени.
В какой-то момент террор начал перехлестывать через край и применяться уже не в каких-то осмысленных целях, а просто так.
В 1979 году один из членов «Серых волков» Мехмет Агджа застрелил знаменитого турецкого журналиста Абди Ипекчи, главного редактора одной из самых массовых турецких газет. После этого Агджа бежал из страны и объявился уже в Италии, где совершил покушение на Папу Римского — правда, не очень успешное. Объяснить, зачем понадобилось стрелять в Папу, которого никак нельзя было заподозрить в симпатиях к коммунистам, турок так и не смог.
После очередного военного переворота в 1981 году все правые и левые радикалы оказались под запретом и стали подвергаться преследованиям. Волна уличного насилия пошла на спад, но политические убийства не прекратились.
В 1988 году на турецкого премьера Торгута Озала было совершено покушение прямо на съезде Партии Отечества, к которой тот принадлежал. Покушение оказалось неудачным, премьера только ранили в руку, но в перестрелке пострадали еще 18 человек. Стрелок был схвачен и приговорен к смертной казни, которую заменили 20 годами лишения свободы.
Тем не менее через 5 лет Озал, к тому времени уже президент Турции, скончался при весьма подозрительных обстоятельствах — умер сразу же после возвращения из Азербайджана, который посетил с визитом. Озал не нравился многим радикально настроенным политикам и военным, поскольку был сторонником переговоров с курдами и греками — главными врагами турецких правых после армян.
В Турции считается мейнстримом версия об отравлении, и в связи с этим в 2012 году президента даже эксгумировали. Оказалось, что не зря: было обнаружено сразу несколько различных ядовитых веществ, включая полоний и ДДТ.
Жертвами политических убийств чаще всего становятся активисты или журналисты, так или иначе связанные с армянским и курдским вопросом. Выше уже упоминался влиятельный журналист Абди Ипекчи, придерживавшийся либеральных взглядов на права меньшинств. В 1993 году в своей машине был взорван Угур Мумджу, занимавшийся расследованием связей турецких спецслужб с активистами Рабочей партии Курдистана. В 2007 году, уже в правление Эрдогана, был убит один из лидеров армянской диаспоры Турции Грант Динк.
Динка застрелил 17-летний турецкий националист, и убийство привело к многотысячным акциям протеста. Стоит отметить, что в Турции существует 228-я статья, но наоборот: там сажают тех, кто оскорбляет турецкость. Знаменитая 301-я статья была принята в правление Эрдогана и в основном по ней привлекают тех, кто выступает в защиту различных меньшинств. Так вот, Динк незадолго до убийства был осужден по этой статье. Родственники убитого подали иск в Европейский суд по правам человека, который посчитал, что турецкие власти косвенно виновны в гибели журналиста и присудил выплатить компенсацию в размере более 130 тысяч евро. Турки в ответ не нашли ничего лучше, чем послать в ЕСПЧ защитительную речь, в которой называли убитого армянским нацистом — что спровоцировало еще больший скандал, и извиняться пришлось лично министру иностранных дел Давутоглу, будущему премьер-министру Турции.
После относительно спокойно периода начала нулевых при Эрдогане насилие вновь вернулось в повседневную жизнь. В результате полицейской спецоперации в 2009 году был убит журналист Орхан Йылмазкая, которого подозревали в связях с левыми радикалами и считали руководителем организации «Революционный штаб». В конце 2015 года был застрелен видный курдский правозащитник и адвокат Тахир Эльчи, активно критиковавший Эрдогана за политику в отношении курдов. Его застрелили прямо во время пресс-конференции. В конце 2015 года были убиты трое журналистов, освещавших войну в Сирии.
Иногда подозрительные убийства происходят и в Европе. В январе 2013 года в пригороде Парижа были обнаружены тела трех активисток Рабочей партии Курдистана, которая считается главным и наиболее непримиримым противником Анкары среди курдов. Все они были убиты выстрелом в голову. Все они являлись сотрудницами Информационного центра Курдистана, располагавшегося в Париже. Убийство имело во Франции большой резонанс, место преступления посетил лично министр внутренних дел Мануэль Вальс, назвавший преступление «очевидной казнью». В этом убийстве многие видели турецкий след, по всей Европе прошли массовые антитурецкие акции, организованные представителями курдских диаспор.
Кроме того, буквально несколько дней назад в Гамбурге был арестован турецкий гражданин, которого заподозрили в подготовке убийства нескольких курдских активистов, проживающих в Германии. По данным немецких СМИ, некий Мехмет Саян связан с турецкими спецслужбами и прибыл в Германию, чтобы внедриться в местную курдскую общину и получить выход на Ремзи Картала, который считается одним из руководителей европейских филиалов Рабочей партии Курдистана.
Впрочем, курды не остаются в долгу. Раньше они вели против турецкой армии самые настоящие боевые действия, пользуясь приграничными базами в Ираке. Однако в последние годы они перешли к тактике террора. Как правило, после какой-нибудь антикурдской операции в Турции или Сирии происходит взрыв. В последние годы, особенно после того, как турки вмешались в сирийскую войну и провели несколько военных операций против местных курдов, количество терактов стало увеличиваться, акции становятся все более кровавыми.
После неудавшегося военного переворота летом этого года, когда Эрдоган провел массовые чистки не только военных, судей и полицейских, но и руководителей регионов, в курдских районах были застрелены два региональных политика, состоящих в партии власти, что также обострило отношения между турками и курдами.
В общем, турки бережно хранят традицию политических убийств. Убийство — традиционный способ решения проблем и политических противоречий. Но при чём тут Эрдоган? Чем он делает хуже? В чем заключается игра на понижение?
Эрдоган делает ситуацию совершенно непредсказуемой и неуправляемой, поскольку он вводит в турецкую политику новый фактор, который вряд ли будет способствовать ее стабильности — исламский. Последние сто лет хотя и были насыщены политическим насилием, тем не менее это было насилие политических активистов, применяемое в основном к ним же. Левые били правых, правые левых, военные и спецслужбы периодически убивали и тех, и других, турки — курдов и армян с греками, курды — турок. Но исламисты в этом празднике никак не участвовали.
А теперь этот фактор появился. Эрдоган начал будить в душах горячих соотечественников поистине древнее зло. Турция — страна с серьезными и глубокими проблемами. Мало было привычного политического насилия и национальной вражды, теперь появится еще и насилие религиозное. Первая ласточка уже есть — убийство российского посла прямо перед камерами (к слову, публичные убийства на всяких пресс-конференциях — излюбленная турецкая фишка). На что рассчитывает Эрдоган — совершенно неясно. У власти он может и удержится, но в будущем создаст такую зону нестабильности, которая может утянуть за собой и соседние государства. С полуевропейской Турции может очень быстро стереться поверхностный лоск вестернизации. Была Турция, ведущая переговоры о вступлении в Европейский союз, а станет Турция, объятая насилием и хаосом, как какой-нибудь Ирак. Все бы ничего, но Турция — член НАТО и один из важнейших элементов американской военной стратегии. К каким последствиям все это приведет, пока неясно. Ясно лишь, что Эрдоган затеял опасную игру и в любой момент может потерять контроль над ситуацией (если ещё не потерял).
