«Варвар и раб по природе своей понятия тождественные»
— Аристотель
Распад Британской империи — это драма, у которой непросто определить начало (и ещё сложнее понять, когда же состоится окончательный финал). Но очевидно, что тяжелейший удар по имперским структурам Англии был нанесён на Индийском субконтиненте, в самой важной её части.
Как получилось так, что Радж рухнул всего за несколько лет?
Правила боя
В нашем цикле об Ост-Индской торговой компании вы узнали о том, как англичане получили Индию. В истории восстания сипаев мы рассказали о том, как они её чуть не потеряли, но в итоге укрепили свою власть. Поэтому опустим длительную предысторию и перейдём к делу.
«Но если ты не будешь сражаться в этой праведной битве, то навлечешь на себя грех, отвергнув свой долг и честь. Люди постоянно будут говорить о твоем бесчестии, а для почитаемого человека бесчестие хуже смерти. Великие воины будут думать, что ты не вступил в бой из-за страха. И они, почитавшие тебя прежде, станут презирать тебя. Враги, презрев твою силу, скажут много обидных слов о тебе. Что может быть мучительнее этого?» — Бхагавад-гита
Большую часть Индии англичане не контролировали напрямую. На территории непосредственно Британской Индии один чиновник мог управлять сотнями тысячами местных, зачастую не видя белых людей месяцами — львиная доля полномочий делегировалась местным контрагентам и компрадорам.
Подданные метрополии не составляли в колонии даже значительного меньшинства, в отличие от Французского Алжира (где численность колонистов к туземцам была примерно в соотношении 1 к 9). Всё белое британское население Индии на пике Раджа в 1931 году составляло 184 тысячи человек, из которых 50 тысяч были женщинами, а остальные — гражданские и дети. Просто капля в море из 352 миллионов туземцев.
При этом четверть населения всей Индии проживала в независимых княжествах (составлявших по площади больше половины всего субконтинента), не являвшихся частью Британской Индии и имевших независимость во внутренних делах. К слову, в одном из таких княжеств происходит действие фильма «Индиана Джонс и Храм Судьбы».
В общем, Индия управлялась не сама по себе, но большую часть работы выполняли руками местных. Получившаяся система была «синкретической» — она объединяла как британские выдумки, так и местные порядки. Хорошим примером будет кастовая система: в своём нынешнем виде она появилась при британцах, которым нужно было более организованно контролировать налогообложение — и поэтому кастовые порядки стали гораздо более жёсткими и «вертикально интегрированными», чем они были до того. Некоторые успешные в экономическом плане касты и социальные группы появились и поднялись именно при британцах — например, марвари. Получается «изобретение традиции» по Хобсбауму. Бывали и случаи религиозного почитания местными представителей британской власти.
«Рассказывают, что в Ориссе существовала секта, которая при жизни покойной королевы Виктории поклонялась ей как главному божеству. И в наши дни в Индии всякий человек, отличающийся большой силой или доблестью, или предполагаемой способностью творить чудеса, рискует стать объектом культа. Так, одна секта в Пенджабе поклонялась божеству по имени Никкал Сен. А был этот Никкал Сен не кем иным, как внушавшим ужас генералом Николсоном, и никакие слова и действия генерала не могли охладить пыл его поклонников. Чем больше он их наказывал, тем больше возрастал религиозный ужас, с которым ему поклонялись», — Джеймс Фрэзер, «Золотая ветвь», глава VII, «Воплощённые боги в образе людей»
В системе гражданской власти англичане не стали ломать то, что и так работает — и поставили местные консервативные порядки себе на службу. Поэтому Индия и сегодня остаётся страной, где огромная часть населения проживает в деревнях и поселениях всю жизнь, так и не узнав об интернете (и убивая жен, если те надоедают). Другим столпом Раджа была армия.
Здесь англичане сработали очень тонко и учли все местные особенности и нюансы. Набор в армию основывался на кастовой системе и теории «воинственных рас». История многочисленных местных подразделений имела связь и преемственность с местными воинскими традициями и иерархиями. Отношения между индийскими солдатами и английскими офицерами основывались на личной преданности. К слову, вездесущий расизм*, бывший нормой среди офицерства, совершенно этому не мешал. Ведь даже сегодня внутри Индии существует множество предубеждений в отношении более темнокожих сограждан. Уроки восстания 1857 года были усвоены британцами хорошо, и с тех пор армия была оплотом про-британских настроений в Индии. Так что если бы после 1945 года ситуация развивалась бы по сценарию конфликта во Французском Алжире, то происходящее больше напоминало бы гражданскую войну (а не национально-освободительное восстание).
Слева — будущий король Эдуард VIII в форме полковника 36-го полка конницы Джейкоба (1921). Справа — солдаты полка Джейкоба (1897), чьим почётным полковником стал Принц Уэльский (в 1920-х гг. полк переименовали в «14-й собственный Принца Уэльского полк синдской кавалерии»). Элитное воинское подразделение Индийской армии, чья боевая история началась ещё в первую Афганскую войну 1838-1842, и с тех пор полк сражался почти во всех ключевых войнах Англии
В эпоху, о которой мы будем говорить, Индия управлялась вице-королём. При нём существовал Исполнительный Совет, выполнявший роль правительства колонии. Местная администрация обладала значительной самостоятельностью. Разумеется, её действия не могли противоречить интересам Короны, но управление самой важной колонией империи само по себе давало очень высокий статус. Влияние вице-короля Индии распространялось далеко за пределы субконтинента.
Неформальная «империя Раджа» существовала примерно с 1870 года. С 1902 года в ведении властей Британской Индии (и в бюджете) находилась защита областей, имеющих значение для интересов региона (то есть Суэцкий канал, Персидский залив, Персия и Афганистан).
Внутри Совета распределение обязанностей между белыми и туземцами происходило постепенно, при участии колониальных властей и местных индийских законодателей. По итогам Первой мировой в Индии создали Центральное Законодательное собрание, состоявшее из избранных представителей народа Индии. Одним из [немногочисленных] прав Собрания было право голосовать по вопросам сбора налогов. Так что когда приходило время считать, кто должен платить по чеку за отправку индийских солдат в разные части империи, власти Индии использовали решения Собрания как аргумент в спорах с Лондоном.
Так как ключевые решения в правительстве Индии принимались белыми, то уже в начале XX века в Индии появилось протестное движение туземцев. Оно получило мощный толчок после Первой мировой войны. И это стало частью общемирового тренда.
Тысяча и одна ночь для рикши
Во время и после Первой мировой войны европейские колониальные империи (в первую очередь Британия и Франция) столкнулись с новой проблемой социально-политического характера. Мобилизовав на европейскую войну огромные массы колониального населения, они породили у туземцев политическое самосознание. Позднее на этом фронте попытаются сыграть нацисты, развившие тему политического ислама среди соответствующих слоёв колониального населения противников стран Оси. Но как это повлияло на Индию?
Всего на полях Первой мировой за Англию сражались 1.3 млн индийцев. Индийцы побывали на всех ключевых фронтах наших западных союзников по Антанте: Западный фронт, германская Восточная Африка, Турция и, наконец, Ближний Восток. Последний театр военных действий имел большое значение для самой Индии — не только по причине [относительной] географической близости и численности задействованных там сил (600 тыс. человек).
Дело в том, что там Индийская армия действовала как отдельная военно-административная единица, а не в составе другой группы армий. С 1916 года вообще вся кампания в Месопотамии координировалась и велась штабом, расположенным в Индии. Администрированием захваченных Индийской армией районов занимался штаб, полностью состоявший из чиновников Британской Индии.
«Сикхский часовой, форт Джонстон, Ньясалэнд». Худ. — Гарри Джонстон (1891). Место действия — примерно на территории сегодняшнего Малави
Кроме военных во «временной миграции» на земли Ближнего Востока участвовали и гражданские. Понятно, что ведущую роль во всём этом процессе играли белые гражданские чиновники и военные офицеры, но для участвовавших в этом процессе многочисленных индийцев это стало повышением градуса хотя бы в их собственных глазах. Для белых офицеров и колониальных администраторов Британской Индии эта война давала возможность проявить себя и подстегнула их амбиции.
Арнольд Уилсон, офицер Индийской армии и служащий Индийского политического департамента, высказывался за аннексию отбитой у Османов Месопотамии (или как минимум портового города Басра, где к моменту окончания войны индийцев было уже больше, чем коренного населения) и присоединение её к Раджу. За сохранение контроля над Басрой высказывался и вице-король Индии Чарльз Гардинг. Также их поддерживал заслуженный британский инженер Уильям Уилкокс (родившийся в Индии создатель египетской Асуанской плотины).
При этом их планы были вполне в интересах самих индийцев как народа: предполагалось создать условия для переселения стремительно растущего индийского населения на Ближний Восток. Всё это напоминает экспансионистские проекты южных штатов США в эпоху до Гражданской войны — то есть вроде бы общегосударственный проект, но по сути укрепление одной части единого государства. Проект был на корню зарублен администрацией в Лондоне.
Даже после окончания Первой мировой в Месопотамии сохранялось значительное индийское присутствие: 44 тысячи солдат, 25 тысяч рабочих (из которых больше половины относились к категории квалифицированной рабочей силы) и 3 тысячи представителей работников «сложных» сфер труда (например, офисных служащих и механиков). Конечно, и до, и после Первой мировой индийцы могли участвовать в войнах и управлении на всех территориях империи. Но обычно это были очень небольшие цифры в случае, если речь шла об управлении (всего 5 тысяч полицейских индийского происхождения за пределами Индии); или это был неквалифицированный труд подневольных рабочих-кули (всего 1.3 млн человек в период 1830–1920 гг.). Последние стали основой индийской диаспоры в странах Африки и Карибского бассейна, но не имели такого статуса, как индийские участники войны на Ближнем Востоке, которые выполняли действительно сложные задачи (хотя иногда можно было встретить представителей «сложных» профессий вроде юристов из числа индийцев на разных участках империи). Но именно Месопотамия дала индийцам ощущение более масштабной перспективы мира и своего собственного значения для защиты империи.
Также повлияло и участие в войне непосредственно на территории Европы (непосредственно воевали 138,6 тыс. индийцев). Индийцы увидели, что англичане вовсе не так непобедимы, как сами они рассказывают о себе индийцам. Увидели они также и белых уклонистов; и предлагавших им себя белых женщин низших классов (охочих до внимания экзотических восточных мужчин). Последнее, кстати, было шоком для индийцев: тип сношений «чёрный мужчина и белая женщина» был табуирован, в Британской Индии колониальными властями белым женщинам даже запрещалось работать на низовых должностях типа буфетчиц (чтобы они не могли хотя бы в теории стать объектом ухаживаний/домогательств более состоятельных туземцев). Также индийцы стали свидетелями выдающихся успехов своих соплеменников — например, одним из первых английских лётчиков-асов был Индра Лал Рой, уроженец Калькутты.
Французская открытка с британскими и индийскими солдатами, 1916
Многие индийские солдаты получили опыт общения с другими европейцами: сражаясь с немцами, они получали в целом уважительные оценки со стороны немецких офицеров (большой контраст с тем, как в Пекине в 1900 году солдаты Кайзера обзывали их «армией кули»); во Франции они встретили неожиданно тёплое и непредубеждённое отношение со стороны французов (некоторые даже вернулись в Индию с французскими жёнами).
В целом с фронтов Первой мировой войны индийцы пришли с убеждением, что они как минимум ничем не хуже европейцев. И это при том, что все существующие ограничения, наложенные на индийцев (например, гораздо более низкая оплата труда как гражданских работников, так и военнослужащих в сравнении с англичанами), сохранялись. Шокирующая разница в уровне жизни потрясала многих индийцев. Шутка ли, с 1757 по 1947-й реальный ВВП на душу населения в Англии вырос на 347%, в то время как в Индии всего на 14% (!).
Иными словами, Первая мировая сформировала в Индии реальный запрос если не на полноценную независимость, то на получение больших прав в составе империи.
Война в сезон дождей
Разбор политических движений Британской Индии и анализ действий их основных деятелей для нас интереса не представляет. Причина проста — весь политический ландшафт в регионе был создан англичанами и получение индийцами независимости проходило по устраивающему колониальную администрацию сценарию.
Британцы в спокойной обстановке готовили кадры, возглавившие потом независимую Индию, и создали все условия для того, чтобы проект Великой Индии (включавший в себя современные Индию, Пакистан и Бангладеш плюс зону влияния в буферных и окраинных государствах региона) не состоялся никогда. Ну и ненасильственный протест Ганди — это самый большой подарок колонизаторам после плана по разделу на мусульманскую и индусскую части. Ещё бы, какому колонизатору захочется воевать с туземцами (воевали французы в Индокитае и Северной Африке — итог известен).
По результатам деятельности Ганди и компании Индия стала страной-инвалидом, находящимся в состоянии шаткого мира с нахальными лимитрофами, и «региональной державой», самые богатые выходцы из которой (так же, как и 100 лет назад) живут и хранят свои капиталы в Великобритании. И раз независимая Индия родилась как провинциальная страна обиженных, то, соответственно, сегодня там есть свой аналог украинской борьбы с памятниками славного прошлого — из учебников истории стараются стирать наследие мусульманских правителей Моголов (которое, строго говоря, и составляет всё самое интересное в Индии). Единственным интересным персонажем был Субхас Чандра Бос, выступавший как за единую Англию, так и реально боровшийся против англичан — но про него у нас уже есть отдельная статья.
Японская листовка, 1942. Надпись: «Все британские колонии воспряли ото сна. Почему индийцы должны оставаться рабами? Воспользуйтесь шансом, восстаньте!»
И хотя индийцы до сих пор вынуждены действовать в заданной британцами системе координат, всё же были обстоятельства, вынудившие англичан отпустить их вопреки своей воле.
Нам прежде всего интересны именно условия, в которых англичанам пришлось дать независимость Индии, пока не стало слишком поздно. Ведь если вы выращиваете в пробирке лояльных «лидеров протеста», то наверняка все условия для настоящего протеста у вас уже сформировались. Если Первая мировая подтолкнула индийцев к осознанию себя, то Вторая мировая запустила этот процесс ещё дальше.
После начала ВМВ генерал-губернатор Индии Виктор Хоуп довольно быстро создал условия для «добровольного» вступления колонии в войну. Власти местной партии «Индийский национальный конгресс» (победившей в 8 из 11 провинций на прошедших за несколько лет до этого местных выборах; в оставшихся регионах победила противостоящая ей мусульманская партия «Мусульманская лига») в лице Ганди поддержали Британию. Князья также выказали лоялизм как словом, так и делом: в частном порядке они пожертвовали на британские военные нужды около 18.5 млн фунтов (в переводе на сегодняшние деньги это $1.5 млрд); один только низам Хайдерабада снарядил три воздушных эскадры.
Рост численности и мощи индийской армии пришёлся на Вторую мировую и был одним из её последствий. Источник: Sri Nandan Prasad, Expansion of the Armed Forces and Defence Organization, 1939–45
Начало войны Индийская армия встретила в своём обычном состоянии: 200 тысяч человек, большая часть которых не имели опыта иной войны, кроме карательных акций. В промежутке между мировыми войнами армия в колонии была занята исключительно полицейскими или карательными акциями. К числу последних относились: подавление восстания в Бирме в 1932 году и патрулирование вечно беспокойных Пенджаба и северо-западной границы (т. е. рядом с Афганистаном). Армия тогда находилась на стадии реорганизации и не соответствовала уровню не только европейских армий, но и продвинутых азиатских (вроде японской). У неё была только одна батарея ПВО, состоявшая из восьми 3-дюймовых пушек; одна воздушная эскадра (285 человек) и очень небольшой флот (1846 человек). Чтобы оценить размах последовавшей военной трансформации Британской Индии, достаточно посмотреть на цифры: к концу войны индийская армия насчитывала 2.5 млн человек (из которых 300 тыс. были добровольцами из княжеств; ещё 450 тыс. индийцев служили на других фронтах в составе других армий), численность сил ВВС выросла на порядки (и там уже служили 29,2 тыс. человек), как и численность флота (уже больше 30 тысяч человек).
При этом на тот момент индийские власти волновала не сама война в Европе, а возможность прогерманского восстания в Афганистане.
Проблема действительно существовала, и немцы очень активно работали на афганском направлении. Но заговор был вовремя ликвидирован в результате действий разведслужб Англии и СССР.*
Несколько индийских солдат, эвакуированных из Дюнкерка в 1940 году. Кстати, в фильме Кристофера Нолана их нет
Война естественным образом привела к увеличению роли индийцев в управлении регионом. Постепенное расширение их роли в Индии началось ещё до Первой мировой войны — когда сначала индийцев назначали в законодательные органы, а затем (с 1909-го) позволили им туда избираться. Дальнейшее расширение политических прав привело к уже упомянутой победе Индийского Национального Конгресса на выборах в 1930-х.
Но львиная доля реальной власти оставалась в руках вице-короля и его Исполнительного Совета. Однако с 1909 года там начали появляться индийцы (сначала один, а с 1919 года три) во всё большем количестве. В ходе ВМВ кабинет состоял уже из 12 позиций, 8 из которых занимали независимые от партий индийцы. Ключевые позиции (оборона, финансы, коммуникации и правопорядок) занимали белые британцы, но в остальном совет отражал реалии Британской Индии. Не демографические, конечно, а социально-культурные — половину индийской части занимали мусульмане, не составлявшие в стране большинства, но имевшие наибольшее число квалифицированных управленцев в стране. Ещё вице-король создал Совет Национальной Обороны, куда входили все топы Индии: князья, представители коммерческого и промышленного секторов, делегаты от рабочих и провинций и др.
Совет официально выполнял только консультативную роль, но по факту вице-король через него мобилизовал всю Индию на обслуживание британских военных нужд. А ситуация располагала к максимальному напряжению сил.
Бешеные псы и англичане *
«Дипломатический переворот» во Франции по итогам 1940 года и вступление держав Оси в войну на Средиземноморье привели к тому, что и сам фронт, и границы немецкого военного присутствия стали опасно ближе к Индии. Уже само по себе это было очень плохо. Нападение Германии на СССР и последовавшее за этим продвижение немецких войск вглубь страны Советов заставляли индийские власти нервничать ещё больше. Одной из частей немецкой стратегии на этом направлении был переворот в Иране и Ираке. Главная цель — установления дружественных правительств и дальнейшего проникновения в Индию с целью лишить Британию доступа к ресурсам подвластных восточных территорий. Последующее вступление Японии в войну на Тихоокеанском фронте и в Юго-Восточной Азии поставили само существование Британской Индии под угрозу.
Маховик мобилизации раскручивался со страшной силой. К концу 1942 года Индийская армия насчитывала уже 1.55 млн человек. Нужды мобилизации заставили англичан начать набор среди тех групп, которые раньше в армии не служили. Раньше колонизаторы предпочитали набирать солдат среди выходцев из числа «воинственных рас», т. е. конкретных религиозных/этнических групп. Например, мусульмане, не являвшиеся в стране большинством, в довоенной армии были представлены в большем количестве, чем индусы и сикхи вместе взятые. Ещё рекрутеры любили маратхов, раджпутов и другие группы меньшинств. Строго говоря, традиционная Индийская армия была вооружённой силой, составленной из меньшинств (выходцы из Пенджаба до войны составляли чуть меньше половины всей армии, при том что эта территория представляла 7% населения) — классика колониального управления.
Война изменила социальную композицию армии. Если до войны выходцы из Южной Индии составляли 3% состава армии, то к концу войны их было уже 17.87%, а доля Пенджаба упала до 18.3%. Бенгалия вообще никак не была представлена в армии до ВМВ, но к концу войны доля выходцев из этого края составляла 3.7% всех солдат.
«Война — отец всех, царь всех: одних она объявляет богами, других — людьми, одних творит рабами, других — свободными», — Гераклит
К концу войны количество индусов в армии стало превышать количество мусульман (28.8 против 25.5%). При этом значительный приток индусов происходил в основном за счёт выходцев из низших каст индийского общества — они дали примерно 60% солдат-индусов.
Нельзя недооценивать социальные последствия службы в армии. Мусульмане до войны были естественной элитой Индии — это положение дел существовало ещё во времена Моголов и поддерживалось британцами после установления прямого управления Индией в 1858 году. Служба в армии и участие в войне ставили служивших индусов на одну ступень с мусульманами, поскольку на передовой и в поле кастовые различие быстро стирались — солдат из низшей касты был практически в равных условиях с представителями «воинственных рас».
Повышение статуса имело и материальное измерение: армия была местом, где новобранец обучался полезным навыкам, которые потом давали ему лучшие перспективы на рынке труда в мирной жизни. Также в армию можно было убежать от всех «прелестей» жизни в консервативном (преимущественно сельском) обществе: власти общины, навязанных браков и «неуставных отношений» со старейшинами.
Увеличение армии также вызвало «индиизацию», выражавшуюся в создании крупного индийского офицерского корпуса, что опять-таки вело к повышению градуса для всех индийцев в иерархии империи. На момент начала ВМВ существовало лишь 396 офицеров-индийцев — в индийской армии командовали в основном белые офицеры из Британии. Через 6 лет офицеров-индийцев было уже больше 8 тысяч. Среди них был и будущий глава индийского генштаба Кришна Рао.
Как менялось соотношение численности индийских офицеров к британским в Индийской армии в течение войны. Источник: Gautam Sharma, Nationalisation of the Indian Army 1885–1947, p. 184.
Но существовала острая проблема вооружения огромной армии, поскольку большого военного производства в колонии по понятным причинам не было. В 1939 году в стране было всего шесть заводов по производству боеприпасов, которых едва хватало на нужды армии в мирное время. С производством стали было получше (в довоенные годы появилась знаменитая Tata Steel), но Индии всё равно было нужно импортировать 6% от собственного производства стали в мирное время. Гораздо хуже было с производством алюминия. Машинная отрасль также была плохо развита — 82% автомобилей импортировалось из Англии. Иными словами, база для производства техники и припасов на местах поначалу была очень скромной, что серьёзно сковывало армию.
По соглашению между Лондоном и Нью-Дели в 1940 году Индия получала всего лишь 10% производимого в Англии военного оборудования. По этой причине Индийская армия страдала от нехватки оборудования и техники. Это привело к расцвету кустарного производства оружия — нужно было чем-то бить японцев.
Индийские техники работают над бронёй в мастерской
Включение Индии в американскую программу ленд-лиза в 1942 году позволило частично решить эту проблему. После перелома в войне Лондон также решил увеличить поставки оружия, припасов и техники. В совокупности они должны были теперь составлять 125 тыс. т. в месяц. Разницу можно было увидеть в «поле»: если в сентябре 1941-го на всю Индийскую армию приходилось только 2 двухфунтовые противотанковые пушки (!), то через два года их было уже 2149; в 1943-м три лёгкие индийские дивизии (7-я, 25-я и 34-я) имели только по одному артиллерийскому подразделению, а уже через год у каждой из дивизий их было по три.
Развитие ленд-лиза постепенно привело к установлению более плотных экономических связей между Индией и США в ущерб Британии. В последний год войны американская продукция составляла уже 25.7% от общего объёма импорта Индии — заметно больше, чем товары из Англии (19.8%).
На момент вступления американцев в войну Индия стала для них ничуть не менее привлекательным союзником, чем Англия. Более удобной точки опоры для ведения войны в Азии найти просто невозможно: почти 103 тыс. км. железных дорог (в колониальных условиях проложенных в первую очередь для ввоза-вывоза продукции — что было удобно для ведения войны); производство стали на уровне 1 млн тонн в год и [пусть и скромная, но жизнеспособная] производственная база, позволявшая покрывать военные нужды Индийской армии по состоянию на конец 1941 года (примерно 58 тыс. единиц продукции). И огромный резервуар людской силы. Поэтому американцы с энтузиазмом начали работать с индийцами, зачастую напрямую и в обход колониальных властей. Также интерес к прямой коммуникации с индийскими лидерами проявляли власти китайского Гоминьдана (безусловно, не без подачи американцев и в пику англичанам). Так что военные усилия Индии привели, если можно так выразиться, к её «латентному признанию» в качестве самостоятельной силы.
Строительство базы американских ВВС в Ассаме. 1943
Слева направо: Джавахарлал Неру, Сон Мейлинг и её муж Чан Кайши. Сентябрь 1939
Всё это уже в ходе войны привело британский правящий кабинет к объявлению о том, что в будущем Индию сделают полноправным доминионом (то есть это статус нынешней Австралии, Канады или Новой Зеландии). Решение было вынужденным. Его приняли под влиянием нескольких факторов:
— Американцы соглашались помогать союзникам в Европе только при условиях «ослабления гаек» в колониальных империях. Впоследствии всё это превратилось в требование о признании независимости колоний, которому противиться было нельзя, так как без американской помощи европейцы войну просто не тянули.
— Нужно было опередить державы Оси до того, как они предложат индийцам свой дееспособный проект независимой Индии, лицом которого являлся Субхас Чандра Бос. Это видение будущего не получило развития, потому что ресурсов Японии для его продвижения не хватало, а немецкое руководство не хотело ожесточать англичан заигрывание с эксплуатируемой людской базой: Гитлер не терял надежд договориться с ними. К слову, из подобных же соображений Наполеон в ходе вторжения в Россию не стал освобождать крепостных крестьян и рубить феодальные порядки (как он делал это в Испании). Ему был необходим дееспособный субъект для ведения мирных переговоров — русские помещики.
Сансара индустриализации
По итогам военной шестилетки реальный ВВП Индии вырос на 10.6% и объёмы роста производства были такими же, как у Британии и СССР — 61.6%.
Военная промышленность раскрутилась на полную: за годы войны произвели: 1.73 млн единиц стрелкового оружия; 980 млн патронов; 8.73 млн артиллерийских снарядов; 4.78 млн гранат, мин и снарядов для миномётов; 6250 единиц бронетехники. Производство стали и цемента выросло более чем на треть. Производство станков и машинного оборудования выросло со 100 единиц в 1939 году (!) до 4200 единиц в 1944-м.
Фактически война и создала в Индии серьёзную промышленность, с которой уже можно было начинать строить современную экономику. Война же сформировала тип экономики независимой Индии на много десятилетий вперёд — примат государства и жёсткое регулирование. Ничего удивительного тут нет: уровень занятости на государственных заводах в годы войны вырос в 245 раз, они занимали 17% промышленных рабочих, в то время как на частных заводах количество рабочих выросло только на 35%.
Рост промышленного производства в княжествах Индии. Источник: Ian Copland «The Princes of India in the Endgame of Empire, 1917-1947», p. 184
Возрождалась убитая англичанами в XIX веке индийская текстильная промышленность (большую часть этого времени Англию защищали от индийского текстиля тарифами от 30 до 80% стоимости или прямыми запретами). За годы ВМВ Индия произвела 965.6 тыс. км. хлопчатобумажной ткани (из которых потом было сделано 415 млн предметов военной униформы и 2 млн парашютов).
Рост производства неизбежно привел к повышению уровня самоорганизации рабочих (как во времена Промышленной революции в Британии): количество забастовок и иных форм протеста среди рабочих за годы войны выросло в два (!) раза. К слову, по количеству человеко-часов, потерянных в результате подобных действий, в 2015 году Индия даже перегнала саму себя в последний год ВМВ — больше пяти миллионов человеко-часов.
Все эти события привели к стремительной урбанизации страны. Число городов с населением от 100 тыс. до 400 тыс. за первые пять лет войны выросло с 11 до 23; городов от 400 тыс. до 1 млн в предпоследний год войны было уже 13 (в три с лишним раза больше, чем до войны); городов-«миллиоников» стало в 2.5 раза больше (с 7 до 17).
Можно увидеть рост самосознания среди индийских рабочих. 4/5 всех забастовок были связаны с зарплатой. Источник: Indian Labour Yearbook 1946 (Delhi: Government of India, 1948), Table 32
Военные нужды вызвали рост военной инфраструктуры. В конце сентября 1943 года британское командование дало отмашку на сооружение постоянных военных баз для 20 дивизий и 154 эскадронов авиации Королевских ВВС (вместе с этим строились оборонительные сооружения на бирманском театре). Для этого командование Индийской армии организовало трудовую армию размером в 1 млн человек (всего за годы войны 1.5 млн индийцев работали на армию как трудовая сила). Если в начале войны в Индии было только 16 всепогодных аэродромов, то с 1943 года активно строилось уже 215. Это еще сильнее разогнало промышленность Индии и дало множество квалифицированных специалистов, которые, до этого занимавшихся только сельскохозяйственным трудом.
Далее: часть вторая