В четверг, 5 марта, сразу несколько немецких газет вышло с практически одинаковым заголовком: «Курс евро достиг минимальной отметки за 11 лет».
Большинство этих материалов отражали состояние четверга, когда курс колебался все же в районе 1,09 доллара за евро. На момент написания данной статьи курс составляет 1,077 и, кажется, не собирается останавливаться.
Впрочем, слово в слово такой же заголовок носила статья в Die Welt от 20 января, когда курс пробил отметку 1:1,15, тогда это тоже называлось «самый низкий курс за 11 лет».
То, что евро сейчас уверенно движется в точку, откуда он и вышел (один к одному с долларом, или «паритет»), не было неожиданностью, а стало следствием довольно логичной цепочки обстоятельств, некоторые из которых предлагаю рассмотреть подробнее.
Спасение рядового Олланда
15 января на встрече с французскими предпринимателями президент Франции Франсуа Олланд заявляет о том, что Европейский центральный банк, главный банк еврозоны со штаб-квартирой во Франкфурте, в ближайшее время будет массово покупать еврооблигации, или евробонды, во имя спасения европейской экономики, что поможет Франции улучшить свое положение.
Не сказать, чтобы такое намерение ЕЦБ стало новостью, об этом разным изданиям по секрету сообщали разные неназванные источники, но таким высокопоставленным чиновником оно было озвучено впервые.
На следующий день в интервью немецкой Die Welt он спешит прокомментировать свое заявление, уточнить, что не имел в виду ничего такого, что поторопился с заявлением, что ни в коем случае не хочет оказывать давление на ЕЦБ и уважает его независимость в этом вопросе.
Тем не менее, пока он объясняет все это, евро уже достигает первого, но, увы, не последнего за 11 лет исторического минимума в этом году: 1,15 доллара за евро.
Рынок верно истолковал сигнал о том, что экономика ЕС перестала быть экономной и руководствоваться чисто финансовыми соображениями. Скоро этому появилось подтверждение.
25 февраля ЕС требует от Франции привести бюджет на следующие три года «в соответствие с нормами Евросоюза», то есть попросту сократить. Еврокомиссар Пьер Московиси настаивает на сокращении структурного дефицита и объявляет срок исполнения — три месяца.
Пьер Московиси, Министр экономики и финансов Франции
Согласно «Пакту роста и стабильности», принятому для стран ЕС в 1997 году, годовой дефицит бюджета стран-участниц не может составлять больше 3% ВВП, а национальный долг — больше 60%. За несоблюдение этих правил предусмотрены штрафы, в случае с Францией речь шла о примерно 4 млрд евро.
Однако французы договорились с правительством ЕС, Германией и Центральным европейским банком гораздо быстрее.
Уже 5 марта представители Еврокомиссии и Ангела Меркель сообщают о том, что не будут давить на Париж «во имя сохранения общей валюты» и что бюджет Франции в целом «находится на правильном пути».
К тому времени евро уже стоит 1,108, а шестого марта обрушивается на 1,08.
Берлинские официальные лица, по сообщению Reuters, в комментариях указывают на то, что сделка носит политический характер: Берлин озабочен усилением во Франции евроскептиков и правых партий, в особенности «Национального фронта», и хочет любой ценой оставить Олланда в орбите своего влияния.
Марин Ле Пен и ее «Национальный фронт»
Решение дать второй экономике Европы еще два года на приведение бюджета в надлежащий вид встречается немецкими банкирами с большим раздражением.
Йенс Вайдманн, президент Бундесбанка, называет происходящее «политическим базаром». Кристоф Вайль, экономист Коммерцбанка, указывает на то, что произошедшее является ясным сигналом для иностранных правительств и инвесторов, что правила, по которым существовал Евросоюз и держалась на плаву их общая валюта, больше не действуют. «Забудьте о „Пакте роста и стабильности“, — добавил он, — с сегодняшнего дня он мертв».
Рынком этот сигнал воспринимается однозначно: финансовые структуры ЕС несамостоятельны и являются заложником политических игр «больших парней» — Франции и Германии.
Они предупреждали
Отмотаем пленку немного назад. Примерно тогда же, когда президент Олланд делится инсайдом с французскими предпринимателями, Швейцарский государственный банк объявляет об отказе от привязки швейцарского франка к курсу евро. Напомним, что в течение трех последних лет курс швейцарской валюты стабильно составлял 1,20 франков за евро. Банкиры главной европейской страны банков явно предчувствовали грядущее землетрясение, а может, и провоцировали его.
Если посмотреть на графике, последовавшее за этим падение евро по отношению к франку стало почти отвесным: пятнадцатого января 1:1,2, шестнадцатого- 1:0,99. Позже евро немного «отыграл назад», но на прежние позиции уже не вернулся.
Двадцатого января газета Die Welt публикует материал о текущей финансовой ситуации и прогнозом на будущее. Goldmann Sachs обещает паритет доллара и евро к 2016 году и курс 1:0,9 к 2017. Morgan Stanley в своих прогнозах куда смелее: паритет они обещают уже в текущем году. «Поскольку швейцарцы отказались от привязки франка, евро потерял своего последнего большого покупателя», — пояснил старший валютный аналитик Morgan Stanley в Лондоне Ханс-Гюнтер Редекер.
Аналитики Deutsche Bank также прогнозируют паритет к 2016 году и 0,9 к 2017, однако дальнейшие события превосходят самые «смелые» ожидания.
Греческая драма
10 февраля Центральный европейский банк заявляет о том, что начиная со следующего дня он не принимает греческих гособлигаций в качестве обеспечения долга.
16 февраля Греция отклоняет все предложения руководителя Еврогруппы Джероена Дейсселблума по реструктуризации долга и фактически срывает переговоры.
Аналитики спекулируют на тему того, что будет означать Grexit для ЕС. Британский Business Insider сообщает, что в случае выхода из еврозоны Грецию ожидает неминуемый дефолт, в результате которого ЕС потеряет 240 млрд евро, из которых 56 миллиардов, или 699 евро на каждого жителя страны, приходится на Германию, а 42 млрд, или 644 евро на человека, — на Францию.
Министр экономики и энергетики Германии Зигмар Габриель в интервью Hannoverische Allgemeine Zeitung говорит о том, что «целью нынешнего правительства, также как и целью Афин, является удержание Греции в еврозоне».
Ангела Меркель в комментарии для Spiegel, напротив, подчеркивает, что, если после новых выборов Алексис Ципрас снова возглавит правительство и Греция откажется отвечать за свои долги, ее выход из еврозоны неминуем.
Курс евро мгновенно реагирует и снова проседает — с 1,14 на 1,13.
Евросоюз — и прежде всего Германия — оказываются внутри очень неприятной «вилки», где любое решение приводит к ухудшению ситуации. Grexit, помимо сильнейшего удара по двум главным экономикам ЕС, поставил бы под вопрос состоятельность всего европейского проекта в целом. Спасение Греции любой ценой ляжет тяжким бременем на Германию и Францию и подтвердит «французский прецедент», показывая, что установленные для стран-участниц ЕС правила работают очень избирательно, то есть — не работают вообще.
Германия выбирает меньшую из зол. 20 февраля, в пятницу, ЕС и Греции удается достичь некоей видимости соглашения и евро, который на тот момент стоит 1,129 доллара, ненадолго отыгрывает назад, на 1,138, и держится на этой отметке все выходные, но потом проваливается опять: после решения греческого вопроса рынок волнуют другие факторы.
«После пятничного соглашения с Грецией вопрос этот на бирже перестал быть важен,- прокомментировал ситуацию аналитик Коммерцбанка Ульрих Лейхтманн, — сейчас нас главным образом интересует политика госбанка США».
И США действительно сказали в этой истории свое веское слово.
Что американцу хорошо, то немцу — смерть
5 марта происходит сразу же три события, предрешающих судьбу евро на ближайшее время. Во-первых, президент ЕЦБ Марио Драги публично анонсирует покупку Центральным банком Европы гособлигаций и долговых обязательств некоторых госорганизаций стран Евросоюза — то, о чем все уже и так знали благодаря Олланду, но теперь — знают точно. Во-вторых, Ангела Меркель, как мы уже упоминали выше, заявляет о том, что Франция может не подчиняться общим для ЕС правилам и что вообще-то все равны, но некоторые равнее. В-третьих, и в-главных, Бюро статистики трудоустройства (Bureau of labor statistics) США публикует отчет, сообщающий об опережающем прогнозы росте экономики и падении безработицы в США за февраль.
Президент ЕЦБ Марио Драги
Курс доллара мгновенно растет и бьет рекорды. Индекс доллара .DXY, измеряемый в отношении шести важнейших мировых валют, достиг 97,726, самого высокого показателя с сентября 2003 года (данные Reuters).
Доходность гособлигаций США и интерес иностранных инвесторов также достаточно стремительно вырастает после опубликования доклада, а евро по отношению к доллару, соответственно, опять падает.
Сэм Буллард, старший экономист Wells Fargo Securities, Северная Каролина, считает, что экономика США наконец-то «на пути к нормализации», и ожидает нового роста в июне.
Morgan Stanley и Goldman Sachs потирают руки, произошедшее явно опережает их самые смелые январские прогнозы: евро стоит 1,08 доллара и продолжает падать.
Что будет дальше?
То, что паритет доллара и евро мы увидим уже очень скоро, а отметку 0,9 за доллар евро, возможно, прошибет куда раньше обещанного Morgan Stanley 2017 года, сегодня представляется вполне очевидным.
Американские банки потирают руки и поздравляют своих клиентов, прислушавшихся к прогнозам и вовремя сбросивших евро, — на Уолл-стрит праздник.
Для России происходящее в краткосрочной перспективе падение евро скорее хорошо: евро упал не только относительно доллара, но и относительно более или менее стабилизировавшегося рубля. Поездки в Европу и европейские товары снова станут доступными — и на том спасибо. В долгосрочной — кризис экономики основного торгового партнера, конечно, может иметь не самые приятные последствия. Впрочем, тут все зависит от дальнейшей политики ЕС и ЕЦБ.
Для «больших парней» — ЕС, Германии и Франции — это пока что не катастрофа: экспорт Германии превышает импорт, а внутренние обязательства перед бюджетниками и другими странами ЕС все в евро. Тем не менее резкий отток инвестиций может ускорить падение и иметь более серьезные последствия в обозримом будущем. Куда важнее другое: хрупкая евроэкономика, как выяснилось, не терпит насилия над собой и политических игр без правил, к которым Германия чем дальше, тем больше проявляет склонность. Страх перед евроскептиками и правыми движениями дорого обошелся Европе — и счет этот со временем может только вырасти.
