— Если я за что и ненавижу коммунистов, так это за то, что они вынудили меня стать фалангистом.
Агустин Фокса, испанский писатель
«В последний момент всегда находится рота солдат, которая спасает цивилизацию», — сказал однажды Освальд Шпенглер. Эти слова представляются мне куда более осмысленными и важными, чем все его рассуждения о «закате Европы». Хосе Антонио Примо де Ривера, основатель Испанской фаланги, часто повторял их в последние месяцы перед началом гражданской войны. В то время он ещё не знал, что спасать цивилизацию будут без него, и что для её спасения понадобится куда больше солдат, чем одна рота. Бог любит большие батальоны, как гласит другое известное изречение, имеющее, кстати, испанские корни.
Гражданская война в Испании… Во времена моего детства в СССР всё ещё существовал настоящий культ этого чужого и далёкого конфликта, закончившегося почти за тридцать лет до того, как я появился на свет. Хемингуэй, Кольцов, Эренбург, Пассионария, генерал Листер, интербригады, битва при Гвадалахаре, лозунг ¡No pasarán!, «Испанский дневник», «По ком звонит колокол», фильм «Офицеры»… Мы росли в окружении испанского республиканского мифа. В дошкольном возрасте у меня даже были две пилотки с кисточками, называвшиеся «испанками». Одна пилотка была красной, а другая белой, и до меня только недавно дошло, сколько символики несли в себе эти цвета: пилотки с кисточками носили испанцы, сражавшиеся на обеих сторонах.
С тех пор всё изменилось. Испанская гражданская война была описана с разных точек зрения, и республиканский миф рассеялся. Хемингуэя уравновесил Оруэлл. Мы вспомнили, что помимо советских военных специалистов, защищавших республику, в Испании дрались и русские добровольцы, избравшие сторону генерала Франко. B СССР эту сторону было принято называть фашистской, а на Западе — националистической (весьма любопытная терминологическая разница). В очередной раз излагать ход испанской гражданской войны было бы излишне, но мне кажется, что есть смысл поговорить об испанских крайне правых. Русский читатель даже сейчас натыкается в их истории на белые пятна.
Например, введя в поисковик имя Рафаэль Санчес Масас вы убедитесь, что по-русски об этом человеке нельзя прочесть и двух строк (я проверил это, испробовав все мыслимые способы транскрипции его имени — Санчез Мазас, Санчеc Мацас и т.д). Когда до меня дошло, что ещё никто в Рунете не удосужился описать невероятную судьбу человека, носившего титул первого испанского фашиста, бывшего крупнейшим идеологом Фаланги и достигшего при Франко наивысшего положения из всех фалангистов, я воспринял это как вызов, на которой нельзя не ответить. О Франсиско Франко Баамонде или o Хосе Антонио Примо де Ривере писали многие. Я напишу об испанских правых, приняв за точку отсчёта жизнь Рафаэля Санчеса Масаса.
Санчес Масас родился в дворянской семье в 1894 году. Он пришёл на свет в Мадриде, но детство провёл в Бильбао, в окружении любящих дядюшек и тётушек (отец его, военный врач, рано умер). Кажется, Рафаэль стал единственным фашистом в этой семье; до него и после него сей клан давал свету одних либералов. Kак приличествует человеку его происхождения, начальное образование Рафаэль получил в католическом интернате. Потом он учился в мадридском Центральном университете и, наконец, в 1916 году закончил Королевский колледж Марии-Кристины в Сан-Лорeнсо-де-Эль-Эскориал по специальности юриспруденция. В том же 1916 году он издал свой первый роман, а его поэзия достигла зрелости (стихи он писал с тринадцати лет).
Последующие несколько лет Санчес Масас проработал журналистом в Бильбао. В 1921 году редакция одного баскского издания направила его в качестве военного корреспондента в Марокко (там он завёл несколько важных знакомств, одно из которых впоследствии спасло ему жизнь). В 1922 году двадцативосьмилетний Рафаэль Санчес Масас стал корреспондентом газеты «АВС» в Риме. В римский период он сформировался как мыслитель и как идеолог. Он провёл в Италии семь лет, женился на юной итальянке Лилиане Ферлозио, близко подружился с Луиджи Федерцони, занимавшем несколько министерских постов в правительстве Муссолини, и сделался фашистом.
По взглядам Санчес Масас был консерватором и монархистом, и в фашизме он видел не цель, но средство, пригодное для возрождения католической империальной Испании. Кажется, эта идея возникла у него под влиянием французского мыслителя Шарля Морраса, внимательным читателем которого он стал в Италии. Но в первую очередь Санчес Масас был поэтом. Хотя наш герой относился к собственному творчеству с аристократической небрежностью и издал всего один поэтический сборник, на жизнь он смотрел глазами стихотворца — называл Муссолини реинкарнаций ренессансных кондотьеров и говорил, что после похода фашистов на Рим Италия вернулась во времена поэтов и героев.
В 1929 году обладавший репутацией успешного космополитичного писателя тридцатипятилетний Санчес Масас вернулся в Мадрид. Он был преисполнен решимости создать в Испании партию фашистского типа и найти испанский аналог Муссолини.
Между тем в его стране происходило следующее. С 1886 года королём Испании был Альфонс XIII (он родился после смерти своего отца и занял трон в момент появления на свет). в 1898 году королевство проиграло войну Соединённым Штатам и потеряло большую часть своих колоний. В обществе это воспринималось как катастрофа. В испанской культуре, в первую очередь в литературе, появилось разочаровавшееся во всех идеалах и утратившее все иллюзии «поколение 98 года». Левые ввергли Испанию в пучину террора. В правление Альфонса XIII анархисты убили четырёх премьер-министров, а на самого короля устроили покушение прямо на его свадьбе.
В 1921 году началась война с восставшими берберскими племенами в Испанском Марокко (она получила название Рифской). Вскоре испанская армия потерпела сокрушительное поражение. Это было дно, низшая точка испанского падения. 1 сентября 1923 года генерал Мигель Примо де Ривера при поддержке короля сверг правительство, приостановил действие конституции и установил диктатуру. Он довёл Рифскую войну до победного конца и осуществил некоторые реформы, но не смог устранить раздирающие испанское общество противоречия. В 1930 году Альфонс XIII отправил генерала в отставку. Тот покинул страну и вскоре умер. 12 апреля 1931 годa левые выиграли муниципальные выборы. 14 апреля они свергли короля и провозгласили Испанию республикой. Альфонс XIII эмигрировал.
14 марта 1931 годa двадцатишестилетний Рамиро Ледесма Рамос, выпускник мадридского университета, ученик Ортеги-и-Гассета и автор романа «Печать смерти», начал издавать журнал «La Conquista del Estado» (буквально: «Завоевание государства»). В первом номере журнала был опубликован политический манифест Ледесмы Рамоса: национализм, иерaрхическое общество, синдикальная структура экономики, радикальный антимарксизм. В августе 1931 года его ровесник Онесимо Редондо Ортега, сын землевладельцев из Вальядолида и выпускник Саламанки, основал политическую группировку фашистского толка «Кастильские хунты испанского действия» (Juntas Castellanas de Actuación Hispánica). 10 октября 1931 года было объявлено о слиянии групп Ледесмы и Редондо. Объединение получило название «Хунты Национал-Синдикалистского Наступления» — ХОНС (Juntas de Ofensiva Nacional-Sindicalista; JONS).
Однако Санчес Масас счёл наиболее перспективным кандидатом на роль фашистского вождя отнюдь не Ледесму Рамоса и не Редондо Ортегу. Он сделал ставку на другого деятеля — Хосе Антонио Примо де Риверу, сына бывшего диктатора. Впрочем, если уж быть точным, полное имя этого человека звучало как Хосе Антонио Примо де Ривера и Саэнс де Эредиа, 3-й маркиз Эстелла. Обладатель ceго роскошного титула был блестяще образованным, богатым, элегантным красавцем-спортсменом — в общем, молодым полубогом по любым меркам. Разумеется, он был ещё и поэтом. Среди испанских фашистов той поры трудно найти кого-нибудь, кто не занимался бы литературным творчеством.
Вокруг Хосе Антонио (обычно его называли именно так) образовался целый кpуг публицистов, прозаиков и поэтов, жизнь которых проходила на стыке трёх миров — политики, литературы и мадридских кафе. В начале тридцатых Примо де Ривера устраивал умопомрачительные «вечера Карла Великого» в ресторане отеля «Париж». Их роскошь напоминала роскошь королевского двора и была призвана выразить презрение участников забавы к республике. Но гораздо чаще они собирались в кафе «Лион», где страстно дискутировали о политике с левыми. Ни те, ни другие не знали, что пройдёт каких-тo пять лет, и они начнут убивать друг друга. У многих ещё сохранялись личные отношения с оппонентами из противоположного лагеря.
16 марта 1933 года Хосе Антонио Примo де Ривера, Рамиро Ледесма Рамос, Рафаэль Санчес Масас, Эрнесто Хименес Кабальеро (оспаривавший у Санчеса Масаса звание первого испанского фашиста и ведший с ним подковёрную борьбу за идеологическое влияние в движении) вместе с двумя или тремя другими журналистами выпустили первый и единственный номер газеты «El Fascio». Издание тут же было запрещено, тираж конфискован республиканскими властями. Однако 29 октября того же года в мадридском театре Комедии прошло учредительное собрание новой партии. Её основатели предлагали различные названия, в некоторых из которых фигурировало слово «фашистский», но в конце концов победил вариант «Испанская фаланга». Возглавил Фалангу Хосе Антонио Примo де Ривера.
15 февраля 1934 года партия Примо де Риверы объединилась с ХОНС Ледесмы Рамоса и Редондо Ортеги в «Испанскую фалангу и Хунты национал-синдикалистского наступления». Новое движение подчёркивало свою надпартийную сущность. Его вождём стал Хосе Антонио, а удостоверения членов Фаланги распределились среди её руководителей следующим образом:
В сущности, Фалангу и Хунты объединяло только неприятие республики и марксизма. И руководство движения, и его рядовые участники придерживались самых разных взглядов. Редондо Ортега, два года проживший в Германии и ставший там антисемитом, выглядел на фоне соратников белой вороной (по данным современных генетических исследований, около 30% испанцев имеют примеси еврейской или арабской крови; антисемитизм в Испании — это нонсенс). У Хименеса Кабальеро, напротив, был какой-то план объединения сефардских общин Средиземноморья и использования их в политической борьбе.
Другой белой вороной был радикальный антиклерикал Ледесма Рамос. Примо де Ривере и его людям был глубоко чужд расизм, зато они хранили верность католической церкви. Ледесма Рамос и Редондо Ортега были революционными фашистами и много заимствовали у левых. Хосе Антонио и Санчес Масас считали конечной целью своей борьбы восстановление величия Испании и её возвращение в список колониальных империй, а от слова «фашизм» всё больше дистанцировались. Но фалангистами теперь называли и тех, и других.
Фалангисты обращались к народным массам и занимались организацией профсоюзного движения, поэтому их униформой стали синие рубашки, символизировавшие рабочие спецовки. При этом некоторые из надевших синие воротнички людей могли похвастаться не менее пышными титулами, чем сам Хосе Антонио. Например, полное имя Агустина Фоксы, одна фраза которого послужила эпиграфом к этому тексту, звучало как Агустин де Фокса-и-Торроба, 3-й граф де Фокса, 4-й маркиз де Армендариц. На их синих рубашках красовались вышитые красными нитками ярмо и стрелы — символ Фердинанда и Изабеллы, королевской пары, объединившей Испанию в XV веке. На знамени Фаланги эта роялистская эмблема изображалась красным на чёрном — цвeтами, заимствованными у анархистов.
Рафаэль Санчес Масас, человек номер 4 в иерархии Фаланги, стал её главным идеологом. Он выступал на митингах, писал программы, выдумывал лозунги, разрабатывал стратегию и создавал сам образ мыслей и стиль их оформления, которые впоследствии послужили генералу Франко. В частности, Санчес Масас придумал лозунг ¡Arriba España! — «Воспрянь, Испания!» и написал «Молитву за мёртвых фалангистов», культовый текст ультраправых, содержащий прославленные слова: «Мы предпочтём поражение победе, достигнутой бесчестно». Текст был написан по просьбе Хосе Антонио, и это чувствуется. Примо де Ривера относился к понятию честь вполне серьёзно.
Что касается гимна Фаланги «Cara al Sol», то это плод коллективного творчества. Песня «Лицом к солнцу» со словами «Если тебе скажут, что я пал — значит, я занял предназначенное мне место» была написана в декабре 1935 года в баскском баре «Ор компон» общими усилиями Хосе Антонио, Санчеса Масаса, Агустина Фоксы, Дионисио Ридруэхо и других поэтов-фалангистов. К тому времени они уже были готовы к вооружённой борьбе.
16 июня 1935 года в горной таверне «Парадор де Гредос» политическая хунта Фаланги принялa решение о вооружённом восстании против республики. Однако это был несколько отвлечённый план, без определённых сроков исполнения. Фаланга не располагала достаточными средствами для подобной акции. В стане противников республики было множество других, куда более могущественных сил. Фалангисты опасались, что в случае всеобщего выступления правых останутся просто незамеченными на фоне консерваторов, монархистов, карлистов и т. д.
В феврале 1936 года в Испании прошли парламентские выборы. Из 473 кресел в кортесах правые получили в общей сложности 205, а объединённые в Народный фронт левые (республиканцы, социалисты, анархисты, коммунисты, часть либералов) — 263. За Фалангу проголосовало всего 46 тысяч человек, или 0,5% избирателей.
13 марта 1936 года Примо де Ривера встретился с генералом Франсиско Франко. Oни были знакомы с 1931 года, когда друг Хосе Антонио, адвокат Рамон Серрано Суньер, женился на Рамоне Поло, сестре жены Франко Кармен; Франко и Примо де Ривера были свидетелям на их свадьбе. В 1936 году их встреча опять состоялась на вилле Серрано Суньера. О чём они говорили, неизвестно.
14 марта 1936 года левoе правительство запретило Фалангу и арестoвало её руководство по обвинению в заговоре против республики. Примо де Ривера, Санчес Масас, Редондо Ортега, Руис де Альдa оказались за решёткой. Франко был снят с поста начальника Генерального штаба и отправлен командовать войсками на Канарскиx островаx (разновидность почётной ссылки). Ледесма Рамос остался на свободе. К тому времени он покинул ряды Фаланги из-за идейных расхождений с Хосе Антонио.
Санчес Масас был в тюрьме, когда Лилиана родила ему четвёртого ребёнка. Виктория Кент, глава ведомства по исполнению наказаний, под честное слово отпустила его на трёхдневное свидание с семьёй. Рафаэль, в свои сорок два года давно уже не бывший романтиком, немедленно отправился в Португалию (впоследствии он утверждал, что директор тюрьмы сквозь зубы посоветовал ему покинуть страну; проверить эту версию невозможно). Однако Хосе Антонио, которого тем временем вместе с братом Мигелем перевели в тюрьму в Аликанте, потребовал, чтобы Санчес Масаc вернулся, ибо нарушение им данного слова бросает тень на честь всей Фаланги (я же говорил вам, что oн был весьма щепетилен в вопросах чести).
И знаете, что сделал Санчес Масас? Он вернулся в Испанию. Приехал в Мадрид и, вероятно, сдался бы властям, но не успел. 17 июля, после полудня, началось военное восстание в Испанском Марокко. 18 июля вся Испания погрузилась в кровавый хаос.
Политическая ситуация давно шла к силовой развязке. В 1932 году, при левом правительстве, мятеж против республики поднял генерал Хосе Санхурхо-и-Саканель. Его подавили, а генерала приговорили к смерти, но не рискнули привести приговор в исполнение ввиду популярности мятежника в войсках. Cанхурхо выслали в Португалию. В 1934-м, когда у власти были правые республиканцы, в Астурии произошло восстание анархистов, коммунистов и социалистов, в котором приняли участие до 20 тысяч бойцов. Его подавлением руководил Франко. Всё это происходило на фоне забастовок, покушений и уличных драк, иногда переходивших в перестрелки между правыми и левыми боевиками.
В 1936 году созрел заговор генералов. Разумеется, они не собирались устраивать многолетнюю гражданскую войну. В их планы входил элегантный военный переворот. Емилио Мола, душа заговора, собирался занять Памплону, Кейпо де Льяно — Севилью, Фанхуль Гоньи — Мадрид и т. д. После чего в страну должен был вернуться авторитетный и популярный Сенхурхо-и-Саканель, чтобы возглавить хунту. В течение каких-то 72 часов всё должно было закончиться. Этот великолепный план удалось реализовать от силы процентов на сорок. В Марокко всё прошло успешно, были захвачены и некоторые города на Пиренеях, но в столице мятежники потерпели полное фиаско, да и почти все остальные крупные центры остались в руках республиканцев. Так началась братоубийственная война, в итоге унесшая 450 тысяч жизней.
Однако один важный пункт плана был исполнен — англичане вывезли Франко с Канарских островов. Считается, что за этой акцией стояли мятежные испанские генералы Санхурхо и Мола, но осуществляли её кадровые сотрудники британских спецслужб, прилетевшие на Канары под видом туристов. Самолётом Dragone Rapid управлял капитан Сесил Бебб (возможно, лучший, которого можно было найти для этой миссии), вместе с ним летел майoр Хью Поллард, взявший с собой для прикрытия двух блондинок (одна из них была его дочерью), а организовал всё мероприятие Дуглас Джеральд.
Даже в наше время, после рассекречивания личных дел всех перечисленных джентльменов, обычно говорится, что Бебба наняли за деньги, Джеральд был консервативным католиком, а Поллард — пьющим человеком, так что неизвестно, действовали ли они по заданию британского правительства или по собственной инициативе (при этом в 1940 году пьющий человек Хью Поллард возглавил английскую резидентуру в Мадриде). Как бы там ни было, 19 июля в 7:30 утра Rapide Dragon приземлился в Тетуане. В Африке Франко ожидали 30 000 наиболее боеспособных восставших солдат, включая части Иностранного легиона и подразделения марокканцев.
20 июля из Португалии должен был триумфально вернуться генерал Санхурхо, но его двухместный самолёт при взлёте врезался в дерево и загорелся. Пилот выжил, генерал — нет. Португальцы объявили причиной случившегося слишком тяжёлый багаж лидера испанских повстанцев (он взял с собой два чемодана). Новым лидером стал Франко. Вскоре ему присвоили звание генералиссимуса.
Тем временем на территории, контролируемой республиканцами, начался красный террор. 22 августа анархистская милиция захватила мадридскую тюрьму, в которой содержался Руис де Альда. Анархисты выпустили на свободу уголовников и расстреляли политзаключённых (их там было около 30 человек). Помимо Руиса де Альды среди казнённых был и Фернандо Примо де Ривера, родной брат Хосе Антонио. Перед смертью Руис де Альда снял с руки часы и протянул их своим палачам со словами: «Они были при мне на Plus Ultra», на что милиционер ответил: «Тем лучше, значит, Вы значительный человек». После его убийства Рамон Франко, республиканский активист, перешёл на сторону повстанцев.
Агустин де Фокса выжил. Он не входил в состав политической хунты Фаланги и избежал ареста в марте. В июле Фокса получил назначение в испанское посольство в Румынии (по профессии он был дипломатом), но не успел уехать. Восемь человек, жаждущие убить аристократа, прикладами выбили дверь в его квартиру. Тут Фокса подтвердил свою квалификацию дипломата. Маркиз и соавтор фалангистского гимна убедил боевиков, что является верным сыном республики. В итоге его отпустили, и он уже из Бухареста налаживал связь со своими.
Рамиро Ледесму Рамоса начало гражданской войны застало в Мадриде. Его схватили, бросили в тюрьму и 29 октября 1936 года казнили. В общем-то, ни за что. «За взгляды». В том, что его единственный роман назывался «Печать смерти», есть нечто зловещее.
Онесимо Редондо Ортега находился в тюрьме в Авиле. 19 июля его освободил отряд националистов. Редондо принял участие в гражданской войне, но воевал совсем недолго. Уже 24 июля его по ошибке убили свои, приняв развевавшееся над его машиной знамя Фаланги за флаг анархистов.
Хосе Антонио Примо де Риверa содержался в тюрьме в Аликанте. Существовали многочисленные планы его освобождения, выкупа, обмена на пленных республиканцев и т. д. Ни один из них не увенчался успехом. 17 ноября 1936 года республиканский суд приговорил лидерa Фаланги к смерти за участие в мятеже, в котором он не участвовал (его брат Мигель получил за то же самое пожизненное заключение, а жена Мигеля Маргарита — шесть лет, как соучастница). Через три дня Примо де Риверу расстреляли. Своим душеприказчиком Хосе Антонио назначил Серрано Суньера. Одно из последних писем он адресовал Санчесу Масасу. Оба находились на нелегальном положении.
Рамон Серрано Суньер, друг Хосе Антонио и шурин Франсиско Франко, остался жив почти чудом. Он восемь месяцев укрывался в больнице, потом в женском платье добрался до голландского посольства, с фальшивыми документами проехал пол-Испании, на аргентинском корабле ушёл во Францию и только оттуда попал к своим. Два его брата, Хосе и Фернандо, не были такими чемпионами выживания. Их расстреляли в ноябре 1936 года.
Рафаэль Санчес Масас спрятался у друзей. В сентябре 1936 года он попытался покинуть город, но был тут же остановлен какими-то милиционерами. В случае Санчеса Масаса назвать республиканцам своё имя или предъявить документы было равнозначно смерти. Однако креативность не оставила интеллектуального лидера фалангистов. Он заявил, что выполняет некое поручение Прието и может говорить только с ним. Социалист Индалесио Прието Туэро только что получил назначение на пост министра авиации и флота в республиканском правительстве. С Санчесом Масасом его связывала пятнадцатилетняя дружба.
Прието приказал милиционерам отпустить Рафаэля, а самому ему посоветовал обратиться в чилийское посольство. Санчес Масас последовал совету… и провёл на территории чилийского дипломатического представительства больше года. Вместе с ним там скрывались ещё человек восемь. Чтобы чем-то занять время, Санчес Масас писал роман «Роза Крюгер» (полный экзотических приключений, стилистически изысканный, совершенно аполитичный) и зачитывал главы из него людям, с которыми его свела судьба. Наконец, осенью 1937 года он решил добраться до Барселоны, где существовало фалангистское подполье, переводившее беженцев через французскую границу.
О том, какая обстановка царила на фронте осенью 1937 года, можно прочесть в дневнике добровольца Якова Тимофеевича Полухина, в прошлом — выпускника Константиновского артиллерийского училища, штабс-капитана Марковского артиллерийского дивизиона. Русских добровольцев на стороне Франко было не очень много. В общей сложности — 72 человека. Одна недоукомплектованная рота. «Рота солдат, в последний момент спасающая цивилизацию». Большинство из них было сосредоточено в батальоне Донья Мария де Молина. Половина — погибла.
5 сентября. Броневики остановились на расстоянии трехсот метров и бьют, прицельно, по нашим позициям. Санчес пытается бить из винтовки по смотровым щелям, но, по-моему, это пустой трюк. Пехота красных залегла, пыталась окопаться, но тщетно, наши (редкие) выстрелы не позволили им этого сделать. В шестнадцать тридцать приполз один из испанцев, он доставил нам патроны. Вовремя! У нас на винтовку оставалось не более одной обоймы. В семнадцать сорок пять противник вновь отошел, угостив нас напоследок серией минометных залпов.
7 сентября. Все, мы в окружении, в деревне и в ближайших оврагах «заперто» более двух сотен наших солдат. Нам отдан приказ сдать свои позиции разведке роты (пять марокканцев), а самим занять участок на другом конце деревни, в полуразрушенном — без крыши — каменном сарае.
11 сентября. Бои продолжаются. Красным удалось нас потеснить, они выбили наших солдат из всех балок и оврагов, простреливают единственную деревенскую улицу, так что мы передвигаемся только ползком и, как правило, ночью. Рана Дитриха воспалилась, Черемушкин отдал ему свой запас спирта — чуть меньше ста грамм. Но, видимо, уже поздно, начинается гангрена. Иванов страшно похудел и почернел, Санчес считает, что это от перенапряжения и переживаний.
13 сентября. Два часа дня. Пишу, расположившись на своей старой позиции — в практически уже разрушенном сарае. Контратака прошла удачно. Нас было тридцать два человека. В четыре часа утра ударили без единого слова в штыки: преодолели простреливаемое пространство, противник не ожидал нас, кололи без пощады, патронов почти не тратили. Насчитали поутру восемнадцать трупов только у сарая. Санчес считает, что красные потеряли ночью не менее полусотни человек (проверить невозможно, так как убитых вот уже несколько дней никто не убирает). Да и кто будет считать покойников. Нашел Иванова, вернее — его тело. Он бежал вслед за нами, красные выстрелили ему в спину, а потом добили ударом штыка. Иванова и Черемушкина мы с Санчесом похоронили в большой воронке, завалив сверху землей и битым камнем. Нашли и Дитриха, он подорвал себя второй гранатой, не желая попадать в плен. Наше «отделение» усилили, придали трех испанцев.
15 сентября. Вчера не дописал. Отбивали бесчисленные атаки. К концу дня от нашего «отделения» осталось двое — я и Санчес. Один из испанцев погиб, двое решили переметнуться к противнику. Одному это удалось, второго застрелил Санчес. Последнюю атаку отбить не смогли, отступили к центру деревни, опять нас разделяет с противником деревенская улица. Но сил на контратаку уже нет. От роты осталось не более восьмидесяти штыков. Давно не видел Свинцова. Командование взял на себя Анатолий Фок, его все зовут «генерал».
16 сентября. Сегодня погиб Санчес. Погиб, отбивая очередную атаку. Я не успел его даже завалить соломой, мы вновь вынуждены отступать. Наша позиция — часовня, сюда мы перенесли всех раненых и сами заняли оборону. Нас осталось тридцать четыре человека. Часовня окружена со всех сторон, нет воды, очень мало патронов, почти нет гранат. Боюсь, придется отбиваться штыками. В семнадцать часов красные открыли шквальный огонь по часовне из пулеметов и винтовок. После получаса стрельбы, пошли в атаку. Мы подпустили их как можно поближе, а затем ударили из всех стволов. Пространство вокруг часовни покрылось трупами солдат противника. Я насчитал (больше делать нечего в момент затишья) семьдесят два человека.
17 сентября. Умирают раненые. Помощи уже не ждем. Забыл, когда последний раз ел. Фок обходит оставшихся в живых, стремясь поддержать каждого из бойцов. Атака началась в три часа дня, в этот раз красные действуют осторожно, передвигаются перебежками, пулеметчики патронов не жалеют. Но противника вновь постигла неудача. Вновь они вынуждены отступить.
18 сентября. Противник подтягивает танки, которые готовятся вести огонь прямой наводкой…
(Это последняя запись в дневнике русского добровольца. Штабс-капитан Полухин и генерал Фок были посмертно награждены орденом св. Фердинанда. В испанской армии русский генерал-майoр Анатолий Владимирович Фок служил лейтенантом).
Шестьсот километров между Мадридом и Барселоной Санчес Масас преодолел в кузове грузовика, спрятавшись под зеленью и овощами. Вёл машину молодой фалангист, отец которого владел небольшой фирмой грузоперевозок. Компанию ему составляла проститутка, у которой были свои причины уехать из Мадрида. Им удалось пройти через все блокпосты республиканцев. В Барселоне Санчеса Масаса встретили подпольщики-националисты. Он надеялся, что они переведут его через границу. Они надеялись, что фалангист номер четыре, отец-основатель движения, возглавит их борьбу.
Санчес Масас не имел никакого представления о ситуации в городе, никого там не знал, да и вообще не чувствовал себя подпольщиком, но после смерти Примо де Риверы, Ледесмы Рамоса и Руиса де Альды он стал наивысшим живым функционером Фаланги, так что отказаться от предложения было затруднительно. Он застрял в Барселоне.
29 ноября 1937 года Санчеса Масаса арестовали республиканцы. Его судили, как главаря барселонской пятой колонны. Почему он остался жив — не вполне понятно. Предположительно, его опять спас Индалесио Прието. Санчеса Масаса поместили на корабль «Уругвай», превращённый республиканцами в плавучую тюрьму. Там он провёл четырнадцать месяцев. 24 января 1939 года, за два дня до падения Барселоны, Санчеса Масаса посадили в автобус и куда-то повезли. Рафаэль надеялся, что предстоит обмен пленных. Он не знал, что разбитые войска легендарного республиканского генерала Листера, отступая во Францию, напоследок убивали пленных. Они называли это «сражаться до конца».
Через несколько дней группе из 50 человек, включая Санчеса Масасa, объявили, что они будут работать на строительстве аэродрома (это был явный абсурд), и повели их в лес. Санчес Масас всё понял, и, когда пленных остановили и приказали им выстроиться в ряд, он бросился в чащу. Бежать в тот день удалось двоим, остальных расстреляли. Санчеса Масаса искали и даже нашли. Один республиканский солдат обнаружил его под кустом и, посмотрев ему в глаза, крикнул своим: «Здесь никого нет!» Фалангист номер четыре скитался по лесам и выпрашивал у крестьян пищу ещё девять дней. Потом он встретился с националистами.
К тому времени членом Фаланги уже был каждый, кто хотел что-то значить в Испании. Даже Альфонс XIII в эмиграции провозгласил себя фалангистом. 19 апреля 1937 года Франко издал указ об унификации, в соответствии с которым Испанская фаланга объединялась с другими правыми силами и становилась единственной легальной политической организацией в стране. Теперь она называлась «Испанская фаланга традиционалистов и хунт национал-синдикалистского наступления». Осуществление унификации Франко доверил Серрано Суньеру. Генеральным директором Управления пропаганды стал Дионисио Ридруэхо, некогда вместе с Санчесом Масасом, Хосе Антонио и другими написавший гимн «Лицом к солнцу».
Франко был кем угодно — консерватором, традиционалистом, националистом, католиком, реставратором монархии, прагматиком и циником, но только не фашистом. Он охотно использовал символику Фаланги, все эти римские приветствия и синие рубашки, чтобы получить помощь от немцев и итальянцев. Ведь эта атрибутика сделала его Испанию внешне так похожей на Германию Гитлера и Италию Муссолини.
Eщё охотнее oн прибегал к фалангистской риторике. Ведь в ней было всё, что только могло понадобиться для мобилизации масс, вплоть до рассуждений о месте Испании во Вселенной. Он организовал беспрецедентный для современной Европы культ Хосе Антонио Примо де Риверы (посмертно получившего даже герцогский титул). Ведь этот мертвый романтик был идеальным национальным героем. Но уже к 1940 году старые, т. е. настоящие фалангисты поняли, что франкистская Испания будет иметь мало общего с иx идеалами (Хосе Антонио предвидел такое развитие событий ещё до войны).
1 апреля 1939 года было объявлено о прекращении боевых действий. Война, начавшаяся с лозунга Долорес Ибарури «Они не пройдут!», завершилась фразой генералиссимуса Франко «Мы прошли». Санчес Масас опять развил энергичную деятельность. Теперь у него был статус живой легенды, героя первого ранга. В его честь устраивались митинги и произносились речи. В августе 1939 года он стал министром без портфеля и занимал этот пост на протяжении одного года. Иногда Санчес Масас посещал заседания правительства, иногда нет. В один прекрасный день он пришёл и обнаружил, что его стул исчез. Он принял участие в работе кабинета стоя, а под конец Франко сказал ему: «Вам не следовало приходить». Больше он не приходил.
Санчесу Масасу перестали выплачивать министерское жалование, и у него возникли финансовые проблемы. Вплоть до того, что ему пришлось обратиться к итальянским родственникам своей жены с просьбой о воспомоществовании. Но тут вовремя скончалась одна из тётушек Рафаэля, оставившая ему замок и несколько имений. «Раньше ты был политиком и литератором, — сказал Санчесу Масасу Агустин де Фокса, — Теперь ты всего лишь миллионер».
В 1951 году Санчес Масас стал председателем правления музея Прадо. В 50-е годы политика Франко была направлена на сближение с Соединёнными Штатами, и в его правительстве фалангистов сменили технократы. В ту пору многие фалангисты переходили в оппозицию к режиму Франко. В 1956 году произошли антифранкистcкие выступления. Среди арестованных оказались бывший директор Управления пропаганды Дионисио Ридруэхо и два сына Санчеса Масаса. Всe его дети выросли левыми (я ведь говорил, что в своей семье Рафаэль был единственным фашистом).
В 1962 году в Мюнхене собрались представители испанской эмиграции. Среди них были и республиканцы, и фалангисты. Они договаривались о совместных действиях против Франко. Санчеса Масаса оппозиционная деятельность не интересовала. Он написал ещё несколько романов и умер в 1966 году, перед смертью успев стать членом испанской королевской академии.
Испания между тем пережила экономическое чудо и период либерализации. К концу правления Франко её было трудно узнать. Она стала современной, динамично развивающейся, готовой открыться миру страной. Сам Франко остался куда болеe старомоден, чем модернизированная им страна. 1 октября 1975 года, в своем последнем публичном выступлении, он всё ещё выдвигал совершенно анахроничныe тезисы о борьбе с масонством и тому подобных вещах. Но это уже не имело значения — испанский трон готовился занять принц Хуан Карлос. 20 ноября 1975 года Франко не стало. В этот день тридцатью девятью годами раньше был казнён Хосе Антонио. Кстати, популярность основоположника Фаланги осталась такова, что испанцы и сегодня называют его просто по имени, без фамилии.
A Санчеса Масаса стали забывать уже при франкизме. O нём вспомнили к концу века. В 1996-м была впервые издана «Роза Крюгер» — книга, написанная им в чилийском посольстве в 1936 году (при жизни автора свет увидели лишь несколько отрывков этого произведения, опубликованные в различных литературных журналах). Оказалось, что это его лучший роман. Хотя он и не дописан.
