Черное на белом. Как немецкий орел переклекотал польского. Продолжение саги о фрайкорах.

Прусский раздел

первые значительная часть поляков попала под власть немцев в 1741 году, когда прусская армия Фридриха II Великого завоевала Силезию. Пруссаки сразу же продемонстрировали, кто в доме хозяин. Польский язык беспощадно выводился из образовательной и судебной систем и заменялся немецким. На польские земли при поддержке прусского государства устремились десятки тысяч немецких колонистов.

Подобная политика приобрела ещё большие масштабы после четырёх разделов Польши с 1772 по 1815 год, по результатам которых под властью Берлина оказались значительные польские территории. Но как бы ни старались немцы, ассимиляция шла туго. К моменту образования Германской империи в 1871 году 5,8% от 41-миллионного населения страны, то есть около 2,4 миллиона человек, являлись поляками, а если говорить о Пруссии, то каждый десятый поданный прусского короля был потомком князя Леха.

Создание национального германского государства сделало польский вопрос ещё более актуальным. Немцы, покончив с внутренними дрязгами, обратили свой взор на крупнейшее национальное меньшинство империи. Знаменитая «Борьба за культуру» (Kulturkampf) Бисмарка в 1870-х годах против Римско-католической церкви ставила своей целью не только обуздание южногерманского сепаратизма, но и усиление контроля за польскими областями на востоке Пруссии. Политическую пропаганду священников с церковной кафедры запретили, а надзор за школьным образованием передали от Церкви государству. В 1900-х годах широкий резонанс приобрели массовые забастовки учащихся в польских школах, отказывавшихся использовать немецкий на уроках религии — к этому моменту остальные предметы уже были общеобязательны к изучению на государственном языке.

Участники школьного бойкота в городе Врешен (польск. Вжесня) в 1901–1902 гг.

Национальный вопрос подогревал и так называемый Остфлюхт (Ostflucht) — массовое переселение населения из восточных, преимущественно аграрных прусских провинций на стремительно урбанизирующийся и индустриализирующийся запад страны — прежде всего в Рурскую область, Вестфалию, Палатинат, а также в Берлин. С 1850 по 1907 год с востока страны уехали 2,3 миллиона человек. Изначально в авангарде трудовой миграции шли поляки, но вслед потянулись и немцы. В результате германское население вымывалось из региона, а доля поляков, наоборот, росла — помогали традиционно высокая для сельских католиков рождаемость и массовая, зачастую нелегальная, миграция соотечественников из австрийской и русской Польши. Вызвано это тем, что в условиях сокращения рабочей силы зарплаты работников в аграрном секторе росли, что и привлекало батраков по ту сторону границы.

В попытке сломить угрожающую тенденцию германские власти создали Прусскую переселенческую комиссию (Preußische Ansiedlungskommission), которая с 1886 года выкупала крупные землевладения, а после передавала их немецким поселенцам, обещая налоговые льготы. Предполагалось, что земли будут выкупаться преимущественно у польских землевладельцев. Но поляки быстро сориентировались и создали собственные банки, которые помогали попавшим в затруднительную ситуацию соотечественникам без необходимости продавать землю германцам. В конечном итоге большую часть земли прусской комиссии продали немецкие же юнкеры, причём зачастую оборотистые землевладельцы за счёт угроз передать землю полякам продавали поместья по цене выше рыночной. За 30 лет деятельности комиссии она потратила в общей сложности миллиард марок, сумев переселить 150 тысяч немцев на восток. Много, но всё равно недостаточно, чтобы переломить демографическую ситуацию.

Ещё одной мерой в борьбе с польской угрозой являлись ограничения на строительство для поляков — тем следовало получать официальное разрешение для постройки сооружений на уже приобретённой земле. Хрестоматийной стала история крестьянина Михала Джималы. В 1904 году германские власти отказали Джимале строить дом на купленном участке. Тогда Михал приобрёл цирковой фургон и стал жить там, перевозя своё жилище каждые 24 часа на новое место, что юридически позволяло обходить закон о регистрации. После пяти лет судебных тяжб и преследований немцам удалось заставить Джималу продать землю. Правда, за это время хитрый крестьянин стал символом национального сопротивления и мировой знаменитостью. После воссоздания независимой Польши Михалу Джимале выдадут орден, подарят хозяйство, и он спокойно доживёт до старости. В стратегии Victoria II существует даже ивент «Повозка Джималы», влияющий на ассимиляцию национальных меньшинств.

Случались и куда более трагические истории. Так, в 1906 году в Силезии 60-летний ветеран трёх войн за объединение Германии Франтишек Хрущ, потеряв всякую надежду на справедливое разрешение конфликта, застрелил прусского полицейского, когда тот руководил снесением незарегистрированного самостроя, а после застрелился сам.

Агрессивная ассимиляция не помогала. Выкуп земли, ограничения на строительство, языковые репрессии, высылка нелегальных мигрантов наталкивались на возрождающееся польское национальное самосознание. После неудачи восстания 1863–1864 годов польские националисты в массе отказались на время от идеи вооружённой борьбы в пользу ненасильственного сопротивления. Польская версия данной концепции получила название «органической работы».

Десятилетиями национальные активисты через памятные шествия, празднования исторических годовщин, лекции, посвящённые польской истории, акты экономической помощи по принципу «поляк — помоги поляку» вдалбливали в голову миллионам соотечественникам национальное польское самосознание. Усилия не пропали даром, чему свидетельство огромная численность польских организаций в вильгельминовской Германии. К началу Великой войны в польских кредитных кооперативах состояли 126 тысяч человек. 310 тысяч поляков обменивались полезной информацией в сельскохозяйственных кружках. В целом каждый четвертый взрослый поляк Позена — самой полонизированной прусской провинции — состоял в какой-нибудь экономической, социальной, культурной или политической организации.

По данным переписи населения 1910 года, число поляков в Германии возросло до 3,7 миллиона человек, что составило 5,7% от 65-миллионного населения империи. К началу XX века польская проблема наиболее остро стояла в таких прусских провинциях, как Восточная Пруссия, Западная Пруссия, Позен и Силезия.

Великая война

В начавшейся в августе 1914 года Великой войне практически все воюющие державы попытались разыграть польскую карту. На стороне Российской Империи в 1915 году воевал I польский (Пулавский) легион численностью в 1 тысячу добровольцев. Затем легион развёрнули в бригаду (8 тысяч человек), а в январе 1917 года в дивизию (35 тысяч человек). На фоне всеобщего развала Восточного фронта в конце 1917 года поляки приступили к формированию собственных корпусов. Всего создали три корпуса общей численностью в 40 тысяч человек. После нескольких месяцев стычек с большевиками и немцами корпуса были распущены Центральными державами в мае-июне 1918 года.

После победы Антанты в войне поляки сформировали в России две дивизии, формально подчинённые французам — 4-ю и 5-ю. 4-я дивизия численностью в 3 тысячи человек в декабре 1918 — апреле 1919 года входила во франко-греческий оккупационный контингент в Одессе, а после эвакуации передислоцировалась в Черновцы. Там участвовала в боях против большевиков и украинцев.

5-я дивизия сформирована в январе 1919 года в Сибири при Русской армии адмирала А.В. Колчака из бывших военнопленных войск Центральных держав. Главной задачей дивизии, чья численность достигала 16,5 тысяч человек, являлась охрана Транссиба, а позже, во время русского отступления — арьергардные бои с большевиками. В конце концов окружённой польской дивизии пришлось капитулировать в январе 1920 года (хотя некоторые отряды с боями прорвались в Маньчжурию). На родину бойцы сибирской дивизии вернулись лишь после подписания Рижского мирного договора в марте 1921 года.

Ещё около 300 поляков участвовали в интервенции Антанты на севере России с июня 1918 по сентябрь 1919 года. Польские контингенты размещались в Архангельске, Онеге и Коле.

На стороне Франции в июле — ноябре 1918 года воевал 1-й польский стрелковый полк, развёрнутый в октябре в 1-ю польскую стрелковую дивизию (10 тысяч человек). Уже после окончания Великой войны французы продолжили формирование польской армии, доведя её численность до 68 тысяч человек в составе пяти дивизий. Эта «Голубая армия» (по цвету французской униформы) в апреле — июне 1919 года была переправлена в Польшу, где сыграла свою роль в войне с украинцами и дальнейшем формировании армии II Речи Посполитой.

Польские подразделения под габсбургской сенью начали формироваться уже с середины августа 1914 года спустя несколько дней после вступления Австро-Венгрии в войну. Ответственным за создание польских легионов стал террорист, уголовник и профессиональный революционер из русской Польши — Юзеф Пилсудский. Изначально планировалось создание двух легионов — Восточного во Львове и Западного в Кракове.

Однако из-за занятия Восточной Галиции русской армией Восточный легион был расформирован, не успев толком сформироваться, а Западный легион реорганизован в I польскую бригаду численностью в 5,5 тысяч человек под командованием Пилсудского. В мае 1915 года созданы II и III польские бригады австро-венгерской армии, где служили 5 и 6 тысяч человек соответственно. Указанные подразделения участвовали в боях против русской армии на Карпатах и в южной Польше, а летом 1916 года безуспешно пытались задержать Луцкий прорыв. В сентябре 1916 года все три бригады вошли в состав 20 тысяч Польского вспомогательного корпуса австро-венгерской армии.

5 ноября 1916 года Центральными державами провозглашено восстановление независимости Королевства Польского. Вопрос о короле и, что самое главное, о границах новоявленного государства откладывался до завершения войны. Фактически создание марионеточного королевства означало временный компромисс между Германией и Австро-Венгрией. Первая лелеяла мечту об аннексии так называемой Польской пограничной полосы — 30 тысяч км2 вдоль довоенной русско-германской границы. Словно предвосхищая себя 25 лет спустя, немцы планировали принудительно выселить с указанной территории до 3 миллионов поляков и евреев, а на их место переселить собственных колонистов. В Варшаве же должен был обосноваться король из Вюртембергского дома. Что касается второй державы, то она рассчитывала либо на объединение всей бывшей русской Польши с Австро-Венгрией, либо на формальную независимость королевства с монархом из Габсбургов.

Совсем иные планы были у бывшего командира I польской бригады, а теперь главы военного отдела Временного Государственного совета Королевства Польского Юзефа Пилсудского. Ещё до войны он ясно давал понять собеседникам, что для обретения настоящей независимости Польши идеальной стала бы ситуация, при которой Центральные державы сначала разобьют Россию, а затем западные союзники нанесут поражение Центральным державам. Весной 1917 года в России началcя переворот, Восточный фронт начал разлагаться. Незадолго до этого американский президент Вудро Вильсон объявил о необходимости создания единой, независимой и суверенной Польши.

Пилсудский решил, что первая часть плана выполнена. Теперь, когда Россия погружалась в революционный хаос, а США, готовые вступить в войну на стороне Антанты, открыто заявляли о своей лояльности суверенной Польше, поддерживать Центральные державы становилось не только бессмысленно, но и опасно. Вряд ли победоносные союзники закрыли бы глаза на прогерманских польских лидеров.

9 июля 1917 года Польский вспомогательный корпус, который планировалось сделать армией Королевства Польского, должен был принять присягу. В тексте, в частности, говорилось о «братстве по оружию с армиями Германии и Австро-Венгрии». Пилсудский демонстративно вышел из состава Государственного совета и призвал поляков не приносить такой присяги. Определённая часть легионеров прислушалась к бригадиру. Разгневанные немцы арестовали Пилсудского и посадили его в тюрьму. Что касается солдат и офицеров, то около 3 тысяч поляков — поданных австрийского императора, которые отказались присягать, — разжаловали и отправили на итальянский фронт. Ещё 3 тысячи отказников родом из русской Польши интернировали в Германию. Присягу, в конце концов, принесли 7,5 тысяч человек, преимущественно те, кто являлся подданными Габсбургов. Но они так и не вошли в состав польской армии, а продолжили числиться подразделением императорской и королевской армии Австро-Венгрии. В состав вооружённых сил Королевства Польского, получивших любопытное наименование — «Польский Вермах» (Polnische Wehrmacht), вошли только 1,1 тысячи человек родом из Привислинского края, чуть позже их число выросло до 2,7 тысяч человек. В боях они не участвовали.

Тот факт, что польские национальные активисты либо оказались интернированы, либо остались в подчинении Центральных держав, не означал прекращения борьбы. Просто она перетекла в подполье, так знакомое террористу и налётчику Пилсудскому. Ещё в 1914 году он распорядился создать Польскую военную организацию (Polska Organizacja Wojskowa — POW) — законспирированную структуру на территории русской Польши, члены которой, опираясь на инфраструктуру революционного подполья, совершали бы диверсии, саботаж, а также добывали разведывательную информацию. Со временем деятельность POW расширилась на Литву, Белоруссию, Украину и обе русские столицы. К началу 1917 года в организации состояли более 11 тысяч человек, включая множество легионеров на фронте. Конфликт из-за присяги и репрессивные меры против активистов сократили численность POW до 6 тысяч человек, но она всё равно продолжила свою работу, более того, даже расширила оперативную территорию — теперь подпольщики действовали и в австрийской Галиции, и в Прусском разделе. POW собирала информацию, осуществляла саботаж, похищала оружие, грабила кассы, а также тренировала молодых поляков, чтобы в нужный момент получить подкрепления из более-менее обученных бойцов.

Их час настал осенью 1918 года. С октября польские подразделения австро-венгерской армии начали провозглашать себя частями польской армии. Ввиду безнадёжной ситуации на фронте и революции, немцы передали управление Королевством Польским местному Регентскому совету, который потребовал освобождения Пилсудского. Тот был освобождён 8 ноября, 11 числа прибыл в Варшаву, а 14-го стал Начальником польского государства, переименованного во II Речь Посполитую. К этому моменту вышедшие из подполья члены POW массово разоружали немецкие гарнизоны и брали власть в свои руки, причём не только на территории бывшей русской Польши, но и в бывшей австрийской Галиции. На повестке стоял вопрос о границах. Встрепенувшийся польский орёл не мог не охватить одним из своих крыльев западную область расселения поляков. Прусский раздел замер в ожидании.

Великопольское восстание и Версаль

Позенское отделение POW основано в феврале 1918 года и являлось одним из самых слабых отделений. Там состояли всего около ста человек, в то время как численность варшавского, люблинского или краковского отделений шла на тысячи подпольщиков. Однако в условиях нараставшего революционного хаоса даже сотня целеустремлённых людей способна добиться успеха, благо их усилия упали на благодатную почву, если вспомнить о степени национальной вовлеченности поляков на прусских землях. На руку славянам играло распространение советского движения, в которое они активно инфильтрировались. Через советы поляки попадали и в состав местных муниципалитетов. Если это не удавалось, то в ход пускались угрозы применения военной силы. Так произошло в Оструве-Велькопольском, где польские солдаты бывшей кайзеровской армии две недели удерживали казармы и административные здания, пока поляков не допустили к участию в Городском совете.

3 — 5 декабря в Позене собрался Польский окружной сейм представителей со всей Германской империи. Результатом двухдневного совещания стала легитимация Верховного народного совета — подпольной организации, созданной ещё в 1916 году, — который стал исполнительной властью для немецких поляков. О сепарации, по согласованию с германскими властями, не говорилось, но она явно подразумевалась. Как ещё воспринимать неоднократные заявления о единой неделимой Речи Посполитой с выходом к морю? В провинции Позен уже формировались польские вооружённые формирования, получившие название Народной гвардии (Straż Ludowa). Кадровой основой милиции стали активисты гимнастического движения «Сокол», история которого ведётся с 1867 года.

Ясно понимая, к чему дело идёт, немцы начали спешно искать войска. Армия на Востоке только грузилась в вагоны, а кое-где (как в Прибалтике) продолжала воевать. Запасные батальоны в самой Германии поражены красным раком. Оставались добровольцы. Так на восточной границе Рейха начали формироваться фрайкоры. Наиболее известны фрайкоры Паульсена, Аулока, Россбаха, уже упоминавшегося нами в третьей части. Все они названы в честь своих командиров — молодых инициативных лейтенантов.

В скором времени для координации боевых действий против поляков созданы Приграничные оборонительные силы на Востоке (Grenzschutz Ost). Штаб-квартира располагалась в Берлине. Оттуда майор Генерального штаба Фридрих Вильгельм фон Виллизен руководил двумя оперативными направлениями — Северным, ответственным за Восточную и Западную Пруссию с Позеном, и Южным, ответственным за Силезию.

Поляки в Варшаве тем временем пришли к мнению, что границы страны надо ковать, пока горячо, не дожидаясь мирной конференции и возвращения сотен тысяч немецких солдат с востока. В середине декабря Польша разорвала дипломатические отношения с Германией. Принято решение об участии прусских поляков в парламентских выборах во II Речи Посполитой.

Развязка произошла стихийно. 26 декабря в Позен прибыл Игнаций Падеревский. Всемирно известный пианист и композитор в годы Великой войны занялся общественной деятельностью в странах Антанты, пропагандируя создание независимого польского государства. В конце 1918 года он выступил курьером и посредником в переговорах между Польским национальным комитетом в Париже — своеобразным правительством в изгнании, созданным проантантовскими поляками в 1917 году — и правительством в Варшаве. По пути Падеревский посетил Данциг, после чего остановился в Позене. Прибытие и проникновенное выступление живой легенды и национального героя вызвали эйфорию у тамошних поляков. Улицы Позена украсили не только польские двухцветные знамёна, но и флаги союзных держав — Соединённых Штатов, Великобритании и Франции. Стоит ли объяснять, какая реакция возникла у местных немцев, которые четыре года не на жизнь, а на смерть бились с указанными странами?

Нервы не выдержали у двух сотен солдат и офицеров 6-го гренадерского полка имени графа Клейста фон Ноллендорфа. 27 декабря германцы начали срывать антантовские и польские знамёна, попутно разгоняя демонстрации поляков. В условиях свободного хождения оружия в революционной стране завязались перестрелки. В скором времени весь Позен стал ареной уличных боёв. Восстание началось1В историю оно вошло как Великопольское, так как провинция Позен располагалась на территории исторической провинции Великая Польша.

28 декабря народные гвардейцы и боевики POW захватили позенскую Цитадель, окончательно установив контроль над городом. В плен попал весь штаб германского V армейского корпуса. Восстание выплеснулось за пределы Позена, перекинувшись на прочие города провинции. Практически везде полякам сопутствовал успех. Примечательно, что если Верховный народный совет ещё пытался как-то договориться с немцами (в некоторых местах гарнизонам позволялось эвакуироваться с оружием, а чиновникам оставаться на своих должностях), то эмиссары из Варшавы никаких компромиссов не признавали.

Кроме сражений на земле развернулась борьба и в воздухе. 6 января 1919 года поляки захватили аэродром Познань-Лавица с сотнями учебных и десятками боевых самолётов. Противоборствующие стороны обменялись авианалётами — немцы бомбили Позен, поляки — Франкфурт-на-Одере.

Напряжённость в отношениях между позенцами и варшавянами нарастала. Явно в пику Пилсудскому, воевавшему в Великой войне против России на стороне Австро-Венгрии, приглашение возглавить формирующуюся Великопольскую армию (Armia Wielkopolska) получил генерал-лейтенант русской службы, командующий I польским корпусом Иосиф Романович Довбор-Мусницкий. Под его началом повстанческая армия перешла с добровольческой на призывную систему комплектования, достигнув численности в 70 тысяч человек. В целом Верховный народный совет был согласен на автономию Позена в составе Рейха, в то время как власти II Речи Посполитой желали вхождения как можно большей части Прусского раздела в состав единого польского государства.

К 12 января польские вооружённые формирования взяли под контроль большую часть провинции Позен. При этом Великопольская армия не стала занимать самые западные районы, где доля поляков в населении была невелика. Однако вскоре немецкие войска оправились от первоначальных поражений и в двадцатых числах января предприняли контрнаступление. Лишь ценой многих жертв славяне остановили германский натиск.

2 февраля в Берлине на фоне продолжающихся боёв начались польско-германские переговоры. Они завершились спустя три дня безо всякого результата — слишком бескомпромиссно были настроены берлинская и варшавская делегации. Сражения на севере, западе и юге провинции Позен грохотали ещё две недели, пока 16 февраля в рамках очередного продления перемирия между Германией и Антантой немцы под нажимом Франции не согласились прекратить все боевые действия. Немецкий Генеральный штаб как раз перебрасывал значительные силы к позенскому фронту, так что режим прекращения огня пришёлся для поляков как раз вовремя. Данный эпизод стал, пожалуй, единственным случаем в XX веке, когда западные союзники реально на практике помогли Польше.

Следующие четыре с половиной месяца Великая Польша прожила в своеобразном подвешенном состоянии в ожидании итогов мирной конференции. Однако времени даром славяне не теряли. Проводилась политика повальной полонизации, поляки становились большинством в муниципальных органах власти. Из региона эмигрировали 30 тысяч немцев. Одновременно Верховный народный совет пришёл к компромиссу с Варшавой — провинция Позен входит в состав II Речи Посполитой, но на правах автономии с собственными структурами законодательной и исполнительной власти. Великопольская армия инкорпорировалась в состав Войска Польского.

28 июня 1919 года под угрозой возобновления боевых действий Рейху был навязан Версальский мирный договор. Германия теряла большую часть провинции Позен (61,5% поляков, 38,5% немцев согласно переписи 1910 года), включая даже те территории, докуда не дошла Великопольская армия, например, город Бромберг (84% немецкого населения). II Речи Посполитой также передавались польскоязычные районы провинции Западная Пруссия (35% поляков и кашубов, 65% немцев согласно переписи 1910 года), включая достопамятный «данцигский коридор» (81% поляков и кашубов, 19% немцев), обеспечивавший Польше выход к морю. Сам Данциг (немецкий язык родной для 95% населения) объявлялся Вольным городом под протекторатом Лиги Наций. Польша получала в городе особые торговые и дипломатические права.

Кроме того, на востоке Западной Пруссии, на юге Восточной Пруссии и в Верхней Силезии предписывалось провести плебисциты о государственной принадлежности этих земель.

В среде чиновников восточных провинций Рейха родился план, как не допустить отторжения указанных областей. Восточная и Западная Пруссия, Позен и Силезия должны были временно отпасть от Германии, образовав де-юре независимое восточное германское государство. Оно не имело бы никаких юридических обязательств перед Антантой, сорвав присоединение части территорий к Польше. Предполагалось, что со временем союзники смирятся, вероятные польские атаки будут отбиты, и тогда можно будет вернуться в состав единого немецкого национального государства.

Примерно такую же комбинацию спустя год успешно провернут большевики, когда создадут на территориях, оккупированных японцами, формально независимую Дальневосточную республику. Этот своеобразный буфер между РСФСР и Японией способствовал выводу японских войск с Дальнего Востока и позволил Москве не вступать в прямые боестолкновения с Токио. Просуществовав 2,5 года, ДВР была реинтегрирована обратно в Советскую Россию, когда японская угроза спала.

Германский аналог ДВР не взлетел. Проект Восточного государства (Oststaat) так и не прошёл согласования с вышестоящими инстанциями, после чего благополучно заглох. В Берлине предпочли решать проблему с поляками без всяких буферов.

11 июля 1920 года состоялись референдумы на востоке Западной и на юге Восточной Пруссии. В первом регионе за сохранение власти Берлина проголосовали 92,3% избирателей при явке в 84%. Во втором за Германию высказались 97,9% проголосовавших при 87% явке. Польша в эти дни терпела поражение за поражением на советском фронте, поэтому её будущее выглядело весьма туманным. Да и мазурское население Восточной Пруссии, опасаясь ассимиляции поляками, высказалось за Германию. Свою роль сыграло и довольно эффективное восстановление немцами той части провинции, которая пострадала от боевых действий против русских в 1914 — 1915 годах. В конечном итоге к Польше перешла лишь крошечная часть плебисцитной территории. Так Рейх демократическим путём сумел отстоять часть восточных земель.

Северная часть новой польско-германской границы, таким образом, была окончательно определена. Однако на юге оставалась Верхняя Силезия, где плебисцит только предстоял. Этот регион был одним из наиболее промышленно развитых в Центральной Европе, и борьба за него предстояла нешуточная. Именно здесь, в Верхней Силезии, где схлестнулись фрайкоры и POW, произошёл самый яркий эпизод польско-германского противостояния начала века.

Немецкий Донбасс

В довоенные годы Верхняя Силезия выдавала Рейху четверть всей добычи каменного угля, треть производства свинца и 4/5 производства цинка. В регионе проживали два миллиона человек, из которых в 1910 году 53% составляли польскоязычные. Доля немецкоязычных жителей Верхней Силезии в результате активной германизации за 90 лет увеличилась с 29% до 40%. Как и в остальных частях Прусской Польши, бикфордов шнур национального конфликта тлел здесь десятилетиями, накладываясь как на религиозные, так и социально-экономические разногласия. Во-первых, немцы были лютеранами, в то время как поляки — католиками. Во-вторых, в социальном отношении большая часть поляков представляла собой либо городской пролетариат, работавший на шахтах и заводах, либо крестьянство. Германцы же служили чиновниками и полицейскими, владели большинством фабрик, занимались торговлей и финансовыми операциями, а также составляли костяк землевладельцев.

Революционной зимой 1918/1919 годов в регионе начали формироваться как отделения POW, так и немецкие добровольческие корпуса, в частности, Верхнесилезский фрайкор. В отличие от Позена, полякам не удалось захватить инициативу. Регион остался под германским контролем.

Согласно условиям Версальского мирного договора, на территории Верхней Силезии 20 марта 1921 года должен был пройти плебисцит о будущем провинции. До этого времени вся полнота административной власти оставалась в руках Берлина. Польские националисты не желали ждать почти два года, поэтому принялись к подготовке восстания. Предполагалось отбить спорный район, а затем поставить мир перед свершившимся фактом. Лидером заговорщиков стал бывший лейтенант кайзеровской армии Альфонс Згжебнёк.

К августу 1919 года поляки сумели вооружить 9 тысяч человек. Затем инспирировали рабочие забастовки, требовавшие вывода из Верхней Силезии фрайкоров и пограничников, увеличение зарплат и отмену сокращений рабочих мест. Бастовали 140 тысяч рабочих. 15 августа в городе Мысловице пограничные войска расстреляли демонстрацию протеста, оставив 10 трупов. На волне общественного негодования в ночь с 16 на 17 августа восстание началось.

Силы добровольческих корпусов к этому моменту пополнились 2-й морской бригадой Эрхардта, 3-й морской бригадой Лёвенфельда, фрайкорами Дона и Тюльмана, гессенско-тюрингско-вальдекским добровольческим корпусом — в общем итоге силы немцев составляли 14 тысяч человек.

После нескольких дней ожесточённых боёв чаша весов склонилась в пользу германцев. Немаловажную роль сыграло и то обстоятельство, что правительство в Варшаве в августе 1919 года было больше обеспокоено завоеванием Белой Руси, а не помощью соотечественникам в Верхней Силезии. В ситуации острой нехватки ресурсов мятеж быстро выдохся к 26 августа. Опасаясь немецкого террора, из региона бежали 22 тысячи человек. Впрочем, в октябре по польско-германскому соглашению всем беженцам дозволили вернуться домой.

Обстановка в регионе оставалась напряжённой. POW ушла в подполье. Но никто не сомневался, что поляки готовятся нанести ещё удар. В феврале 1920 года в Верхнюю Силезию прибыла Межсоюзническая комиссия по организации плебисцита, в которую входили представители Франции, Великобритании и Италии. Вместе с комиссией начали прибывать и миротворческие войска. К маю в регионе расквартировались 7,6 тысяч французских солдат и 2,6 тысяч итальянцев. Этого не хватало, чтобы сдерживать межнациональные страсти. Перестрелки и взаимные нападения продолжались.

А на востоке польского государства полыхала война с Советами. Август стал кульминационным месяцем противостояния — Красная армия прорвалась к Висле, угрожая Варшаве. Для многих немцев поляки были даже ненавистнее большевиков, поэтому определённая часть германского общества действительно желала скорейшего поражения осточертевшей Польши в войне с красными. 17 августа немецкие газеты вышли с фейковой новостью о падении Варшавы. В городе Каттовиц — крупнейшем городе Верхней Силезии — начались праздничные демонстрации немцев, которые быстро переросли в антипольские погромы.

Руководство POW посчитало, что новое восстание придется как никогда кстати. Ячейки Польской военной организации выступили в ночь с 19 на 20 августа. В следующие несколько дней восстание охватило важнейшие промышленные центры региона. В отличие от августа 1919-го немцы не сумели оказать действенного сопротивления — летом того года, как мы помним, скомпрометировавшие себя фрайкоры распускались по всей стране. К тому же восставшим полякам потворствовали французские миротворческие силы — Франция видела в Польше главную сдерживающую антинемецкую силу на востоке.

24 августа Межсоюзническая комиссия решила исполнить главное требование повстанцев — распустить германскую полицию в регионе. На следующий день боевые действия прекратились. Второе силезское восстание ограничилось 35 убитыми. Вместо немецкой полиции функции обеспечения правопорядка отныне принадлежали так называемой «Плебисцитной полиции» (Abstimmungspolizei — Apo), которая наполовину состояла из поляков и наполовину из немцев. Кроме того, поляки получили определённый доступ к административным должностям в регионе. В качестве жеста доброй воли Польша формально распустила верхнесилезскую POW, хотя фактически организация продолжила работу под прикрытием спортивных обществ.

Тем временем дата судьбоносного референдума приближалась. Активизировалась пропаганда с обеих сторон. Польская сторона давила на национальные чувства 53% населения, вдохновляя перспективой польской ирреденты и автономией в составе II Речи Посполитой. Немцы делали упор на социально-экономические аспекты: мол, при поляках сократят социальные выплаты и зарплаты, а общий уровень жизни ухудшится, поэтому выгоднее голосовать за немцев.

Перед новым 1921 годом Межсоюзническая комиссия утвердила условия для участия в голосовании. Право голоса имели все верхнесилезцы, кому к 1 января 1921 года исполнилось 20 лет, кто родился на плебисцитной территории или поселился там до 1904 года или был административно перемещён туда до 1920 года.

Всего к участию в плебисците были допущены 1,2 миллиона человек. 19% составляли эмигранты, то есть лица, которые родились в Верхней Силезии, но на момент проведения референдума проживали вне её пределов. Пункт о привлечении к участию эмигрантов принят по настоянию Польши: в Рурской области проживала значительная польская диаспора — так называемые рурские поляки, уехавшие туда на заработки — славяне надеялись, что национальная солидарность принесёт дополнительные голоса с шахт и заводов Рура.

20 марта 1921 года настал день Д. Явка на референдуме составила 98%. 59,6% голосов были отданы за Германию и 40,4% за Польшу. Как несложно понять из процентного соотношения, значительная доля поляков предпочла остаться в составе Рейха, а не воссоединяться с исторической Родиной. Национальная ирредента оказалась менее привлекательной, чем экономическое благополучие и сытый желудок (новообразованная Польша начала двадцатых выглядела блекло даже на фоне лихорадочной Германии). Особенно разгромно для II Речи Посполитой выглядели результаты голосования эмигрантов — 95% голосов этой группы избирателей ушли в пользу Рейха.

Однако голосование проходило по мажоритарной системе, вследствие чего определялась государственная принадлежность не всей провинции, а каждого района по отдельности. Результаты референдума позволяли Польше претендовать на юго-восточные (подчеркнём, наиболее индустриально развитые) районы Верхней Силезии.

После референдума германское правительство уведомило союзников, что не сможет обеспечить должную выплату репараций, лишившись Верхнесилезского промышленного района. Победа в Великой войне вновь вернула в политику держав Антанты принцип каждый сам за себя. Бывшие союзники погрязли в спорах, как поступить с проблемной территорией. Великобританию и Италию прежде всего беспокоил вопрос о репарациях, и они были согласны с немецким предложением о сохранении промышленного комплекса Верхней Силезии в составе Германии. Франция же, превратившаяся в могущественнейшую континентальную державу Европы, обуреваемая жаждой мести, желала как можно сильнее ослабить Рейх. II Речь Посполитая виделась Парижу своеобразной заменой России, способной в случае чего обеспечить Второй фронт против Берлина. Следуя подобной логике, Германию требовалось максимально ослабить, а Польшу усилить. Так Франция стала главным защитником польских интересов перед своими бывшими союзниками по Антанте.

Опасаясь, что победит пронемецкий англо-итальянский проект, POW активизировала подготовку к новому восстанию. Вдохновителем и организатором мятежа стал Войцех Корфанты — бывший депутат рейхстага, а ныне глава официальной польской комиссии по делам плебисцита. Впервые значительную поддержку верхнесилезцам оказывала Варшава — война на востоке закончилась, можно обратить свой взор и на юго-запад. Из Польши заговорщикам шло оружие, вплоть до бронепоездов и регулярных батальонов Войска Польского. Посильную помощь оказывали и французы — в конце апреля ими схвачены многие лидеры местной немецкой самообороны (Selbstschutz). Казалось, что теперь-то уже ничто не помешает полякам. В ночь со 2 на 3 мая началось Третье силезское восстание.

Первой боевой акцией мятежников стала операция «Мосты», осуществлённая группой «Вавельберг» — диверсионным отрядом POW, созданным при поддержке Генерального штаба Войска Польского. Группу возглавлял ветеран Польских легионов Пилсудского капитан Тадеуш Пущиньский.

64 человека, разделённых на четыре группы под литерами «A», «G», «U» и «N» (Akcja Główna Unieruchomienia Niemców — Главная операция по обездвижению немцев) сумели в ночь со 2 на 3 мая взорвать семь мостов, подорвать две железные дороги и пустить под откос два товарных поезда. В результате та часть Верхней Силезии, что лежала восточнее Одера, оказалась отрезанной от остальной территории Рейха. Теперь поляки могли рассчитывать на успех — рейхсвер не смог бы оперативно отреагировать, силы же местной немецкой самообороны оказались временно дезорганизованы превентивными французскими арестами.

К началу восстания поляки сумели мобилизовать около 40 тысяч человек. Впоследствии их армия увеличится до 65 тысяч бойцов, 10 тысяч из которых — волонтёры из других регионов Польши. За неделю польские отряды заняли большую часть территории, на которую претендовала II Речь Посполитая. Французские и британские войска (британский контингент численностью в 2,3 тысяч солдат прибыл в марте) предпочитали не вступать в бои со славянами. Какие-то попытки навести порядок предпринимали итальянцы, но их усилия оказались безрезультатны — апеннинцы потеряли 250 человек убитыми и ранеными, не сумев остановить восстание.

Федеральное правительство в Берлине ограничилось выражением глубокой озабоченности и самого решительного протеста, но не более того. Власти Веймарской республики полагали, что вопрос о Верхней Силезии всё равно будет решаться союзниками, поэтому в сложившейся ситуации лучше принять позу изнасилованной жертвы, заслуживающей жалости.

С настроем правительства не согласились тысячи немецких мужчин по всему Рейху. Новости из Верхней Силезии пронеслись по Германии, и в плебисцитный регион со всей страны начали съезжаться добровольцы — защищать немецкую землю и немецкий народ. Был среди них и 19-летний Эрнст фон Заломон:

Среди тех, кто с готовностью к смерти и жаждой борьбы отправился в Верхнюю Силезию, не было ни одного, который делал это ради святости договоров… Призыв попадал нам прямо в сердце, он в одно мгновение убивал все соображения сомнений. Эта земля была немецкой, она была под угрозой, и мы маршировали, чтобы отвоевать ее снова.

Какое дело было нам до испуганного крика правительства, который обращался не к нам, не к бодрствующей силе молодежи, а к мировой совести? Как могли волновать нас аргументы, тысячекратно повторяемые прессой, учреждениями, выплевываемые из тепловатого рта? Нас не касалось ничего, что нужно было обосновывать числами и статистикой, нотами, ультиматумами, притязаниями на наследство и результатами выборов. Но то, что поляки стояли теперь на этой земле и решались насмехаться над нами, вот это касалось нас…

…Речь шла о том, чтобы исполнить закон нации. Для тех, которые знали об этом, не было никаких «почему».

Рейхспрезидент выпустил было указ о расформировании добровольческих корпусов, но на потуги официального Берлина не провоцировать уважаемых партнёров фрайкоровцы плевать хотели, отправляясь на национальную ирреденту.

В числе прочих в Верхнюю Силезию устремились: фрайкор «Оберланд» (участвовал в подавлении Баварской Советской республики и Рурского восстания), 3-я морская бригада Лёвенфельда (ветераны Капповского путча и Рура), штурмовой отряд Россбаха (спасители немцев в Прибалтике). На новую кампанию ехали бывшие бойцы Оргеша, члены «Стального шлема», прочих правоконсервативных орденов и союзов. Собственные контингенты прислали даже австрийские и судетские немцы. В общей сложности в подавлении Третьего силезского восстания участвовали около 30 тысяч германцев, из которых до 6 тысяч прибыли из других немецкоязычных регионов.

«Вот Линдиг, подмастерье кузнеца, и Буш, отставной старший лейтенант флота. Они дышали друг другу в лицо, и их дыхание смешивалось; там лежал Наврот, верхнесилезский горнорабочий, и фон Унру, сын заместителя министра во времена императора Вильгельма; там лежал бык Кенштир, крестьянский сын из трансильванских немцев, и Бергзон, балтийский студент. Из всех областей прибывали мы и, все же, не были чужими друг другу. Мы были близки друг другу, мы всегда были друг другу близки. И никаким дамбам здесь не было места; так как мы все служили одному и тому же закону, единственному закону. И поэтому мы были поистине свободны», — писал о своих новых сослуживцах Эрнст фон Заломон.

Формально фрайкоры распущены с лета 1920 года, но как мы помним, эти горизонтальные структуры держались не на приказах сверху, а на личных связях и инициативе добровольцев. Когда Родине потребовались защитники, белым не составило труда самоорганизоваться вновь. К тому же определённая часть фрайкоровцев и так находилась на восточной границе Рейха. На землях крупных прусских землевладельцев созданы рабочие сообщества, в которых добровольцы поднимали народное хозяйство, занимаясь одновременно воинской подготовкой, чтобы выступить, когда вновь возникнет критическая ситуация. Сопротивление отправке фрайкоров попробовали было оказать коммунисты, но красных активистов быстро вышвыривали из вагонов прямо под колёса мчащихся на полном ходу поездов.

К моменту прибытия добровольцев из Большой Германии верхнесилезская самооборона стабилизировала фронт, разделив его на три сектора. Южный проходил по реке Одер. Центральный — размещался в районе города Оппельн, боевые действия здесь шли менее активно, так как в городе размещалась Межсоюзная комиссия, которую никто не хотел провоцировать. Северный — тянулся вплоть до польской границы, охватывая густые леса, где между немцами и поляками развернулась настоящая партизанская война. Командовал самообороной генерал-лейтенант Бернхард фон Хюльзен — ветеран подавления спартакистского мятежа в Берлине.

После прибытия германских добровольцев структура командования несколько изменилась. Главнокомандующим всех немецких сил в Верхней Силезии стал отставной генерал-лейтенант Карл Хёфер. Линия фронта была сокращена до двух секторов: фон Хюльзен стал командовать южной группой войск, на севере руководство осуществлял подполковник Грюнтцен.

Если Хёфер и Грюнтцен являлись сторонниками обороны, то фон Хюльзен рвался в бой. Он разработал план контрнаступления, захватить гору Святой Анны (нем. Аннаберг), что позволяло взять под контроль всю долину Одера. Кроме того, на вершине горы располагался католический францисканский монастырь, служивший центром религиозного паломничества с XVI века. Немцы вознамерились отбить святыню.

Ударной силой группы фон Хюльзена являлись баварский фрайкор «Оберланд» численностью в три батальона, включая студенческий отряд из Эрлангена, и Тирольский отряд австрийских горных стрелков. Всего в штурме участвовали около 900 человек.

В половине третьего утра 21 мая, форсировав Одер, немцы пошли на штурм. К половине десятого после ожесточённого боя с 8-м пехотным полком Войска Польского, катовицким полком, морской пехотой и боевиками POW, фрайкоры закрепились на склоне горы. Через полтора часа немцы, окружив Аннаберг, предприняли ещё один рывок вперёд. Атакующих вёл лично командир «Оберланда», майор Эрнст Горадам. Среди тех, кто шёл за ним, был и ветеран Западного фронта гауптвахмистр Йозеф Дитрих — будущий начальник личной охраны Гитлера и командир 1-й дивизии СС «Лейбштандарт СС Адольф Гитлер». Поверх голов штурмующих на позиции поляков летели снаряды — командиром артиллерии у немцев служил ветеран Великой войны, балтийской кампании и подавления Рурского восстания лейтенант Альберт Лео Шлагетер.

Битва под Аннабергом

В полдень вражеская оборона была сломлена, поляки бежали, и на высоте в 385 метров взвился чёрно-бело-красный флаг старой Германской империи. Патриотическая общественность тут же окрестила взятие Аннаберга как первую военную победу немцев над внешним врагом после позорной капитуляции 1918 года.

Однако времени расслабляться у фрайкоровцев не было. Гора Святой Анны продолжала находиться непосредственно на линии фронта. Уже через два дня, 23 мая, поляки предприняли попытку отбить Аннаберг, но были отогнаны «Оберландом». Бои не прекращались ещё две недели. Германские позиции находились под постоянным обстрелом польской артиллерии. В одной из смелых вылазок немцы среди прочих захватили нескольких французских инструкторов. Разъярённые фрайкоровцы собирались разделаться с галлами. Но вовремя подоспел фронтовик лейтенант Шлагетер, который спас недавних врагов от расправы.

На самом южном участке польско-германского фронта славянам удалось сдержать попытку добровольческих корпусов переправиться через Одер, чтобы отбить города Ратибор и Лослау. На севере же фрайкоры Аулока, Россбаха, Хюбнера и прочих сумели немного оттеснить поляков из верхнесилезских лесов.

Неожиданное немецкое сопротивление стало крайне неприятным сюрпризом для Антанты, прежде всего для Франции. Париж начал угрожать Берлину, что если тот ничего не сделает для вывода фрайкоров из Верхней Силезии, то каски Адриана заблестят посреди шахт Рура. Веймарцы же, как мы помним, ничего не могли поделать с германскими патриотами — те Берлину никак не подчинялись и открыто презирали.

К началу июня Межсоюзная комиссия сумела убедить обе противоборствующие стороны прекратить огонь. Немцам становилось туго без подвоза снаряжения и свежих подкреплений в условиях фактической блокады со стороны Большого Рейха. Вот как описывал слив Силезии Эрнст фон Заломон:

Немецкое правительство заблокировало западную границу Верхней Силезии. Немецкое правительство в момент победы послало сотни своих полицейских из полиции безопасности и угрожало тюрьмой и держало их на Одере, на рубеже стоявших там лагерем батальонов самообороны. И впереди был нужен каждый человек. Впереди речь шла о самом последнем, речь шла о том, чтобы свежие силы наполнили брошенные вперед отряды с Аннаберга новой мощью, чтобы одним движением вымести страну, очистив ее от рассеянных, испуганных кучек повстанцев, чтобы освободить города. Последний удар, один лишь удар силами не только изможденных, обессилевших отрядов, и страна была бы свободна. И у западной границы батальоны ждали, бушевали, злились — они не могли, им не было позволено. Так, как по команде имперского правительства полиция безопасности охраняла границу так, как не охраняли ее ни итальянцы, ни французы.

Что касается диктатора восстания Войцеха Корфанты, то он изначально намеревался фактом вооружённого выступления лишь добиться благосклонности союзников. В конце концов по установившейся линии фронта была проведена демаркационная линия. Войска противоборствующих сторон разводились за эту линию, буфером между ними становились воинские контингенты Антанты — всего около 22 тысяч человек.

Однако часть радикально настроенных польских полевых командиров не желала прекращения активных боевых действий, надеясь отбить дополнительных территорий, а затем и вовсе провозгласить независимое Верхнесилезское государство под протекторатом Лиги Наций. 3–4 июня в рядах польских инсургентов произошёл мини-путч. Ряд офицеров попытались перехватить руководство восстанием из рук Корфанты, но тому удалось подавить мятеж с помощью верных морских пехотинцев.

По соглашению от 25 июня все германские и польские войска выводились из Верхней Силезии. Их вывод завершился 5 июля — этот день и считается датой окончания Третьего силезского восстания.

20 октября 1921 года на конференции в Париже в верхнесилезском вопросе была поставлена точка. К Польше переходила восточная часть Верхней Силезии — лишь треть от площади спорного региона, зато самая промышленно развитая его часть. Славяне получили 63 из 82 шахт, 2200 км2 из 3000 км2 угольных месторождений, 9 из 14 металлургических заводов, 22 из 37 доменных печей. Германия лишилась 18% от общенациональной добычи угля и 70% от добычи цинка. За Рейхом оставались центральные и западные, преимущественно сельскохозяйственные районы Верхней Силезии.

Проведённая союзниками граница не учитывала ни национальный состав территорий, ни результаты мартовского референдума. В результате в составе Рейха остались 345 избирательных участка, которые в своё время проголосовали в большинстве своём за Польшу. В свою очередь, в состав II Речи Посполитой вошли города Каттовиц, Кёнигсхютте, Люблиниц и ряд других, где большая часть населения высказалась за Германию.

Межсоюзническая комиссия окончательно передала управление восточной Верхней Силезией в руки польской администрации в июле 1922 года.

Не мир, а перемирие на 20 лет

В межвоенной Германии остались проживать около 1 миллиона поляков, из них 500 тысяч в Силезии и 100 тысяч в Восточной Пруссии.

В свою очередь, в 1919 году на территориях, которые должны были отойти II Речи Посполитой, проживали около 2 миллионов немцев. Больше эмигрировали в следующие несколько лет. Перепись населения 1921 года зафиксировала в Польше лишь 770 тысяч германцев (правда, без учёта населения Верхней Силезии). Спустя ещё десять лет под властью Варшавы оставались 740 тысяч немцев — 2,3% от всего населения II Речи Посполитой.

Немецкоязычные повяты II Речи Посполитой, согласно переписи населения 1931 года

Примечательно, что обещанную в своё время Верховному народному совету автономию для бывшей прусской провинции Позен Варшава так и не предоставила. До 1922 года бывший Прусский раздел ещё управлялся особым министерством. Но после его упразднения взаимодействие воеводств с центром осуществлялось исключительно по унитарному принципу. Невыполнение обещаний в этой сфере вообще характерно для II Речи Посполитой: точно так же автономию пообещали трём восточным воеводствам с украинским населением (Львовскому, Тарнопольскому и Станиславовскому) и тоже обманули. Автономией в межвоенной Польше пользовалась лишь Верхняя Силезия, за которую полякам пришлось пролить столько крови и слёз.

Отношения между Польшей и Германией в Интербеллум оставались крайне напряжёнными. Практически вся военная и политическая элита Рейха были солидарны с тем, что рано или поздно Версальский мирный договор необходимо пересмотреть, в том числе и вопрос о восточных границах. А пока немцы прилагали все усилия к тому, чтобы сделать II Речь Посоплитую failed state. С середины 1920-х годов между государствами шла таможенная война. Германский капитал активно пытался пролезть в польскую экономику с целью подчинить себе. В частности, значительная доля верхнесилезских шахт и заводов так и осталась в руках прежних немецких владельцев.

На испещрённой шрамами межвоенной карте Европы появился новый нарыв. Понадобится всего 20 лет, чтобы он вскрылся, кроваво и шумно, залив расплывшимся гноем весь континент. В авангарде новой войны пойдут бывшие фрайкоровцы. Уже не фельдфебели и лейтенанты, а генералы, фельдмаршалы и соратники фюрера.