История России — история войн. Мы прошли сквозь кровь по колено, прежде чем от балтийских дюн до Тихого океана распростерлись крылья двуглавого орла. По подсчетам русского генерала и военного историка Н.Н. Сухотина, за пять столетий (с момента возвышения Москвы и до конца XIX столетия) Россия провела в войнах 305 лет — две трети существования. На нашем фоне история США выглядит, можно сказать, благополучно — лишь пламя Войны за независимость и братоубийственной Гражданской озаряет американскую историю вплоть до начала XX столетия, когда возмужавшая Америка предъявила претензии на региональное, а затем и мировое господство. Но была еще одна война, сопровождавшая всю раннюю американскую историю. В этой схватке — верней, в десятках отдельных, но образующих целостную историю, — формировался национальный характер американцев. Рождалась, говоря словами Дэниэля Бурстина, «нация минитменов» — объединение людей, в любой момент готовых взять в руки оружие и встать на защиту дома, соседей и страны.
Речь об Индейских войнах — череде военных конфликтов между коренным населением Северной Америки и сначала английскими колонистами, а затем и американским государством. Начавшись в самом начале XVII столетия, противостояние завершилось лишь в конце века XIX, когда на исходе декабря 1890 года солдаты американской армии залпами винтовок у Вундед-Ни поставили жирную точку в борьбе. Но до того страшного зимнего дня почти три столетия индейцы и белые — англичане, французы, голландцы и многие другие — убивали друг друга на огромных просторах от Атлантики до тихоокеанского побережья. Это не война в привычном для европейцев смысле. На поле боя не сходились огромные армии, ядра не врезались в стройные ряды линейной пехоты, а кавалерия не кружила в бессильной ярости вокруг ощетинившихся штыками каре. Эта война шла в лесах, прериях и на открытых равнинах малыми силами. Жертвами, гораздо чаще, чем в военных конфликтах на европейском континенте XVIII–XIX столетий, становились женщины и дети. В этой войне гораздо больше подлости, хитрости и взаимной жестокости. Столкнулись два совершенно разных мира с разными ценностями.
Аборигены
Волею судеб территория Америки стала последним пригодным для обитания крупным участком суши, заселенным человеком. Порядка 15–17 тысяч лет назад группы охотников и собирателей начали проникать на территорию Северной Америки из Сибири через Берингию. Различный климат, своеобразие флоры и фауны диктовали разные направления развития для населения Северной, Центральной и Южной Америк. Мезоамерика становится центром формирования развитых государств со сложной иерархической структурой и высокоэффективным земледелием. Ничего подобного европейцы не застали в Северной Америке, что дало основания говорить об определенной отсталости коренного населения.
Племена Северной Америки
Это не совсем так. Между 500 и 1000 годами нашей эры на территории будущего американского юго-запада распространяется сельскохозяйственная мезоамериканская триада — кукуруза, бобы и тыква. Появление производящего хозяйства привело к формированию двух городских культур — Хохокам и Аназаси (территория современных Калифорнии, Аризоны, Колорадо и Нью-Мексико) представители которых считаются предками нынешних индейцев пима и пуэбло. В районе XIII столетия население в регионе сокращается, а знаменитые скальные города приходят в упадок, по всей видимости, из-за аридизации.
Еще севернее, в бассейне реки Миссисипи, формируется Миссисипская культура, расцветшая в X–XII столетиях. Подобно южным соседям — ольмекам, майя и ацтекам — обитатели долины Миссисипи строили крупные города, в центре которых возвышались пирамиды. Многие поселения в регионе обносили деревянными стенами, а останки людей со следами боевых ранений свидетельствуют о воинственном характере обитателей континента. Самым крупным поселением была расположенная неподалеку от современного Сент-Луиса Кахокия, на пике расцвета населенная более чем десятью тысячами жителей. Однако уже в XIII столетии Кахокия приходит в упадок и оставляется обитателями. То же самое со временем происходит и с другими поселениями. Причины упадка Миссисипской культуры неясны, по всей видимости, сыграл роль целый ряд факторов — военные конфликты и династические кризисы, изменения климата и, наконец, привезенные европейцами болезни, по цепочке, от одного племени к другому, распространявшиеся по Америке, подобно лесному пожару. Впрочем, южные поселения Миссисипской культуры сохранялись еще долго, будучи описаны испанцем Эрнандо де Сотов в 1541–1542 годах.
Чужаки
В середине XVI столетия, сокрушив государства инков и ацтеков, алчущие золота и новых земель испанцы обратили взоры на север. Однако тут испанская экспансия замедлилась. Заинтересованные в многочисленном, оседлом и ведущем сельское хозяйство покоренном населении, испанцы столкнулись с ожесточенным сопротивлением малочисленных и ведущих полукочевой образ жизни племен.
Тем не менее интерес испанской короны к землям на севере подогревали рассказы о золоте и многочисленном населении Флориды и бассейна Миссисипи. Первые сведения об этих землях сообщил совершивший удивительное приключение конкистадор Кабеса де Вака, чей рассказ подвиг испанцев на организацию двух крупных экспедиций. Эрнандо де Сото, отплыв от побережья Кубы, исследовал Флориду, однако умер в пути, добравшись до территории современного Техаса. Другой испанец, Франциско Васкес де Коронадо, пройдя далеко на север, достиг Великих равнин и Скалистых гор.
К сожалению, для самих индейцев встреча двух миров закончилась трагически. Болезни, принесенные людьми де Сото во Флориду, буквально выкосили местное индейское население, а беглецы и торговцы разнесли нечисть еще дальше. В результате, когда спустя полтора столетия французские трапперы и торговцы спустились в низовья Миссисипи, то не обнаружили десятков городов, описанных де Сото — лишь мелкие деревни.
Эпидемии туберкулеза, оспы, кори и других принесенных европейцами болезней, выкосивших в XV–XVII столетиях до 80–90% населения Америки, имели ряд значимых последствий — существенно облегчили европейцам завоевание Нового Света и разрушили устоявшиеся этнические структуры. В результате многие «племена», с которыми сталкивались европейцы, в частности, англичане, были на самом деле недавно образовавшимися пестрыми конгломератами беженцев, спасавшихся от эпидемий, европейских завоевателей и воинов других, не столь пострадавших племен.
Это, впрочем, не помогло испанцам в завоевании Северной Америки. Основанная в конце XVI столетия провинция Нью-Мехико оставалась практически не заселена испанскими колонистами, окруженными к тому же враждебно настроенными пуэбло. Последние несмотря на то, что эпидемии сократили численность местных с 60 до менее чем 20 тысяч человек, нашли силы поднять в 1680 году восстание и изгнать испанцев. Спустя полтора десятка лет идальго вернулись, вновь установив контроль над Нью-Мексико, но о дальнейших завоеваниях уже не помышляли. Вместо этого захватчики постарались укрепить влияние с помощью испытанного средства — религии. Иезуитские и францисканские миссионеры с энтузиазмом несли слово Божье погрязшим в «языческом грехе» индейцам, а в долине Рио-Гранде появилось около 50 миссий.
Карта испанских владений в Северной Америке и маршруты экспедиций Коронадо, де Сото и де Вако
Несколько успешнее дела у испанцев шли во Флориде, где корабли Мадрида были привлекательной целью для французских пиратов. Более того, в 1565 году стало известно, что французы основали укрепленное поселение — форт Каролина на восточном побережье Флориды. Что еще хуже — эти галлы были гугенотами, то есть еретиками в глазах испанцев. В сентябре первый генерал-губернатор Флориды Педро Менендес, взяв под начало пять сотен солдат, штурмом взял форт и перебил обитателей. Ликвидировав конкурентов, Менендес спустя пять лет основал Сан-Агустин — центр испанского владычества в регионе. Тем временем францисканцы, пользуясь покровительством Менендеса, основывают миссии на территории современной Джорджии, а иезуиты — в Чесапикском заливе. Однако через год, в 1572-м, миссия будет разрушена индейцами, а спустя еще три десятилетия здесь появятся англичане.
Французская Америка
Пока испанцы завязли во Флориде, атлантическое побережье севернее привлекало все большее внимание других европейцев, оказавшихся не у дел при разделе Южной Америки. На первых порах англичан, французов и голландцев манили испанские корабли, перевозившие сокровища Нового Света в Европу. Второй интерес состоял в поисках Северо-Западного прохода, вдоль северного берега Северной Америки через воды Северного Ледовитого океана на далекий восток — в Китай и Индию. Наибольший энтузиазм проявляла английская корона. Еще в конце XV столетия итальянец на английской службе Джон Кэбот (Джованни Каботто) исследовал побережье Ньюфаундленда, а во второй половине XVI века тем же путем последовали Мартин Фробишер, Хамфри Гилберт и Джон Дэвис, сумевший достичь Баффиновой земли. Богатые рыбой места привлекали все больше европейских рыбаков и китобоев. Весной-летом 1578 года в водах у Ньюфаундленда и Лабрадора рыбным промыслом занимались экипажи 350 европейских кораблей — англичане, голландцы, французы и испанцы.
Однако внутренние территории Северной Америки не привлекали особого внимания англичан вплоть до конца XVI столетия. Бедное на тот момент английское королевство не могло осуществить полноценную колонизацию, будучи к тому же сковано конфликтами католиков и протестантов. Кроме того, в отличие от Мезоамерики, на Севере Америки не было развитых цивилизаций с густонаселенными городами и экзотических товаров, пользовавшихся большим спросом в Европе. Наконец, попытки найти на побережье золото и серебро провалились.
Этим дефицитом внимания не преминули воспользоваться французы, достаточно быстро оценившие перспективу добычи еще одного востребованного в Европе товара — мехов, чья ценность возрастала в Европе параллельно сведению лесов — в Англии уже в первой половине XIV столетия король Эдуард III ограничил круг лиц, имеющих право носить меха «членами королевской фамилии, прелатами, баронами и рыцарями». Однако для успешной торговли бобровыми шкурами французы были вынуждены вступить в непосредственные контакты с добытчиками товара. То есть местными индейцами. Первым предпринял подобную попытку путешественник Жак Картье, экспедиция которого была профинансирована французским королем Франциском I. В ходе путешествия Картье исследовал земли по течению реки Святого Лаврентия, составив описание быта местных жителей — ирокезов. Здесь же мы сталкиваемся с одним из первых упоминаний знаковой для Индейских войн практики — скальпирования. В одном из поселений ирокезов Картье увидел «кожу, снятую с человеческих голов и натянутую на шестах словно пергамент». Этому свидетельству вторят участники испанской экспедиции де Сото, подвергшиеся нападению индейцев в Аппалачах, и видевшие, как мертвых товарищей подвергли скальпированию.
Проникнув в район Великих озер, французы оказались в центре ожесточенного противостояния. Земли вдоль озера Онтарио и в долине реки Святого Лаврентия были заселены многочисленными и воинственными ирокезами, говорившими на одноименном языке. Ирокезы вели смешанное хозяйство, в котором охота и рыбная ловля сочеталась с выращиванием кукурузы. Воинственное племя окружали народности, разговаривавшие на алконгинских языках, распространенных на огромной территории от Лабрадора до Северной Каролины. Носители — микмаки, алконгины, абенаки и другие — вели более подвижный, нежели ирокезы, образ жизни, основанный на охоте и добыче пушного зверя. Именно с алконгинами, а также с говорившими на ирокезском языке гуронами предпочли вступить в партнерские отношения французские торговцы. Это в свою очередь означало начало конфликта с Пятью Нациями — могущественным объединением пяти ирокезских племен — каюга, сенека, онондага, онейда и могавков. Стоит отметить, что индейцы изначально расценивали малочисленных французов не как завоевателей, а скорей как некое новое племя, способное склонить чашу весов на ту или иную сторону в ходе межплеменных конфликтов. Главное, что могли дать французы в обмен на бобровые шкуры своим новым союзникам — металлические изделия. В рамках торговли отчетливо была видна разница между миропониманием двух сторон. Если европейцы, в частности французы, рассматривали товары и обмен с сугубо утилитарной стороны, то индейские союзники видели в торговле прежде всего обмен подарками, символизировавшими дружбу и союзнические отношения. Французский торговец так описывал заключение сделки с микмаками:
«И они называли себя друзьями и братьями нашего короля. Подарки были подарены и речи были произнесены, прежде чем мы приступили к торговле. После того как все это сделано, наступает время пира. Затем они будут танцевать и петь песни».
Кроме того, индейцы из алконгинских племен были убеждены, что все на свете — люди, животные и даже вещи — являются вместилищем духов, «маниту». Особенно силен «маниту» в ярких и блестящих вещах — зеркалах, изделиях из меди и стали.
Однако индейцы быстро поняли и практические преимущества металлических вещей — топоров, котелков и ножей, прочность и надежность. Особенно же туземцев интересовало огнестрельное оружие, эффективность которого наглядно продемонстрировали ирокезам французы в 1609 году. Вплоть до начала века у галлов не было никаких поселений в регионе, кроме нескольких маленьких и недолговечных торговых фортов. Наконец, в 1608 году Самуэль де Шамплейн построил новый торговый пост, которому было суждено стать основой будущего Квебека. Тем временем за помощью к чужакам обратились индейские союзники, подвергавшиеся набегам ирокезов. Шамплейн и еще девять французских солдат присоединились к туземцам и выдвинулись к берегам озера, позже названного в честь самого Шамплейна. Здесь захватчики натолкнулись на деревянное укрепление, за стенами которого укрылись две сотни ирокезов (по всей видимости, могавков). После традиционного для индейцев ночного пения перед битвой, на рассвете ирокезы покинули укрепления и, прикрывшись деревянными щитами, начали приближаться к союзникам французов. Шамплейн с товарищами тем временем укрылись в зарослях неподалеку. Дождавшись подходящего момента, французы дали залп из своих мушкетов, сразив наповал трех ирокезских вождей, шедших впереди войска. Шокированный неприятель незамедлительно обратился в бегство.
Все больше вовлекаясь в конфликты между индейцами, французы все отчетливее понимали разницу между европейской и индейской манерой ведения войны. Индейцы не ставили целью захват территорий или уничтожение поселений противника. Главной ценностью были пленники — женщины и дети, которых потом принимали в состав племени-победителя — и, разумеется, слава, которая ждала удачливых воинов. Именно поэтому столь необходимы были скальпы — зримые свидетельства побед. Ирокезы довели индейскую традицию ведения войны почти до совершенства, регулярно совершая набеги на соседей. Судьбу захваченных пленниц и детей решали старейшие женщины, игравшие в ирокезском обществе огромную роль и принимавшие ключевые политические решения. Как правило, дети и женщины подлежали принятию в племя. Участь мужчин была куда более незавидной. Пленников подвергали мучительным пыткам — тыкали ножами, жгли факелами, стремясь сделать страдания как можно более нетерпимыми. Жертва, в свою очередь, должна была вести себя как можно более мужественно. После того как пленника умучивали до смерти, ирокезы предавались ритуальному каннибализму, поедая тела врагов.
Ирокезы довольно быстро решили проблему технического превосходства французов и союзных индейцев, найдя новых партнеров — голландцев, основавших в 1614 году торговый пост неподалеку от современного Олбани. Нидерландцы, которых ирокезы называли «kristoni» (букв. «творцы металла») очень быстро поставили на поток продажу мушкетов, что означало переход индейской манеры ведения войны на новый уровень. В скором времени ирокезы, вооружившись мушкетами, доведут до совершенства тактику набегов и нападений из засад.
Конфедерация ирокезов
Тем временем ирокезы, получив новое оружие, начали совершать все более опустошительные набеги на земли союзных французам индейцев. Унесшая в могилы до половины ирокезов в 1633–1635 годах эпидемия оспы лишь подстегнула активность воинов, стремившихся восполнить потери своих племен за счет захваченных женщин и детей. Вскоре ирокезы уже атаковали караваны каноэ с бобровыми шкурами на озере Онтарио и реке Святого Лаврентия, подвергнув опасности всю французскую меновую торговлю в регионе. Все это вынудило галлов ускорить вооружение индейских союзников огнестрельным оружием и начать строительство цепочки укрепленных поселений и торговых постов, в том числе основанного в 1642 году Монреаля. Ирокезы ответили эскалацией насилия и новыми нападениями. В ходе развернувшихся «бобровых войн» ирокезы нанесли полное поражение гуронам, истребив сотни мужчин, женщин и детей. Часть гуронов была крещена французскими иезуитами и уведена в окрестности Квебека, несколько сотен мигрировали к озеру Мичиган, где, смешавшись с местным населением, реорганизовались в новое племя виандотов.
Между тем с середины века в военные конфликты в районе Великих Озер начинают все чаще вмешиваться новая сторона — англичане.
Джеймстаун
В конце XVII столетия неосвоенной европейцами оставалась огромная территория от Аккадии на севере до Флориды на юге. И испанцы, и французы сочли эти территориями бесполезными: слишком жарко для добычи хороших шкур, но слишком холодно для выращивания востребованных в Европе культур — табака и сахарного тростника. Зато обратили внимание англичане. К этому моменту в Англии прочно утвердилась у власти Елизавета, а католичество активно вытеснялось из страны. Елизаветинская эпоха породила целую плеяду активных людей, выступавших попеременно в роли моряков королевского флота, пиратов, торговцев и путешественников. Эти верные слуги королевы — сэр Фрэнсис Дрейк, Джон Хоукинс, Уолтер Рэли и Хамфри Гилберт — активно призывали к колонизации Ирландии, которая началась после разгрома мятежников в ходе Девятилетней войны. В этом смысле Ирландия для англичан стала неким подготовительным плацдармом, на котором британцы проверяли свою модель колонизации. В отличие от испанской или французской манеры, Лондон основывал свою оккупацию на вытеснении коренного населения англичанами и шотландскими пресвитерианами. Рэли, Дрейк и прочие также выступали за навязывание католической Испании активной борьбы в колониях.
В этой ситуации королева Елизавета и государственный секретарь Фрэнсис Уолсингем решили начать колонизацию. В 1585 году экспедиция, отправленная Уолтером Рэли к побережью Северной Каролины, основала поселение на острове Роанок. Сам Рэли, получивший от Елизаветы право на колонизацию, рассчитывал превратить место в гнездо английских каперов, своими нападениями терроризирующих испанцев. Место, однако, выбрали крайне неудачно — местные неплодородные почвы ставили крест на идее самообеспечения колонии продовольствием. Когда в 1590 году друг Уолтера Рэли Джон Уайт прибыл на каперском корабле к месту основания колонии, то обнаружил, что все жители, в том числе внучка Уайта, исчезли. Единственной подсказкой было вырезанное на дереве слово «кроатан» — название соседнего острова, где обитало одноименное племя.
С тех пор судьба исчезнувших обитателей будоражит специалистов, хотя весьма вероятно, что страдавших от голода англичан, которых приютили дружелюбные индейцы, истребил могущественный местный вождь Поухатан. После смерти Елизаветы и воцарения короля Якоба дело колонизации поручили основанной в 1606 году Вирджинской компании. В май 1607 года группа из 104 колонистов основала Джеймстаун в Чесапикском заливе. Место было выбрано неслучайно — хорошие места для стоянки кораблей, целый ряд впадающих в залив судоходных рек — Потомак, Джеймс, Йорк и Раппаханнок.
Вдоль побережья обитали свыше 20 тысяч индейцев, принадлежащих к трем десяткам племен, но объединенных под властью вероятно ответственного за гибель колонистов из Роанока вождя Поухатана. При первом контакте Поухатан, окруженный четырьмя десятками телохранителей, слугами и множеством жен и наложниц, произвел на англичан впечатление могущественного лидера. Индейцы вели смешанное хозяйство, включавшее охоту, собирательство, рыбную ловлю и выращивание окультуренных растений. Зимой туземцы собирались в большие деревни в несколько сотен обитателей, а весной рассеивались по округе, занимаясь охотой и рыбалкой. Летом — вновь возвращались в деревню, выращивая на полях кукурузу, бобы и тыкву.
У прибывших на новое место англичан дела обстояли не столь благополучно. Во-первых, довольно быстро выяснилось, что выбранное для поселения место имело ощутимые недостатки. Джеймстаун оказался окружен болотами, кишащими малярийными комарами, а солоноватая и стоячая вода была малопригодна для питья, служа разносчиком болезней. Во-вторых, обитатели колонии — пестрая толпа, состоящая с одной стороны из ищущих приключений и богатства джентльменов, с другой — из набранных в самых темных лондонских трущобах бедняков, не испытывала особой тяги к сельскому хозяйству. Гораздо больше приезжих интересовал поиск в окрестных землях золота, несмотря на все протесты фактического руководителя колонии, опытного солдата и путешественника Джона Смита. Всю недостающую пищу планировали выменивать у местных индейцев, не понимая, что туземцы выращивают лишь немногим больше того, что потребляют сами. В результате все первые годы существования колонии обитатели страдали от жестокого голода, в отдельных случаях доходившего до каннибализма. Из первых 104 поселенцев спустя год в живых оставалось лишь 38. Несмотря на то, что корабли Компании неоднократно привозили продовольствие и все новых и новых колонистов, ситуация не становилась лучше. После особо жестокой зимы 1609 года из 220 англичан выжило лишь 60. Голод даже вынудил некоторых эмигрантов бежать к индейцам. Туземцы убивали всех, кто приходил с пустыми руками, но позволяли остаться догадавшимся принести с собой металлические орудия.
Тем временем отношения оставшихся в Джеймстауне колонистов с индейцами становились все хуже. Еще в первую зиму попал в засаду и был захвачен воинами Поухатана Джон Смит. Поскольку Поухатан расценивал англичан как еще одно племя, которое нужно подчинить, то устроил ритуальное убийство, в ходе которого Смит должен был «возродиться» в качестве подчиненного вождя. Смит, как человек, выросший в рамках христианской культуры, неправильно интерпретировал языческий ритуал, решив, что принимавшая в обряде участие двенадцатилетняя дочь вождя по имени Покахонтас спасла пленника от смерти. Поухатан же не понял Смита, решив, что англичанин признал свое подчиненное положение, и поэтому, вероятно, искренне удивился, когда вождь англичан, вернувшись в Джеймстаун, вновь принялся рыскать по индейским деревням в поисках продовольствия. Из этой истории «чудесного спасения» позже родился миф о любви Смита и Покахонтас, лживый чуть более чем полностью.
Полноценная война разразилась летом 1609 года, когда индейцы перебили множество колонистов, заперев уцелевших в Джеймстауне, где приезжие, страдая от голода, мороза и цинги пережили кошмарную зиму. Прибывший весной 1610 года в Чесапикский залив с грузом продовольствия и подкреплением Томас Уэст барон де ла Варр был шокирован увиденным. Судьба колонии и всей английской Америки висела на волоске, поэтому участник войны в Ирландии перешел к решительным действиям. В сложившейся ситуации Томас принял пост губернатора и передал командование в руки Джорджа Перси, ветерана войны в Нидерландах. Итогом активизации действий колонистов стало разорение соседнего селения паспахегов. Сам Перси описал атаку следующим образом: «Обрушившись прямо на них, мы насадили около 15 или 16 из них на мечи и обратили остальных в бегство… Мой лейтенант привел ко мне их королеву, ее ребенка и еще одного пленника…». После возвращения в лагерь с пленниками капитан Дэвис, по словам Перси, утверждал, что лучшим решением будет сжечь «королеву» индейцев. Перси, однако, настаивал на быстрой казни, поэтому два солдата отвели индианку в лес и закололи мечами.
Тактика выжженной земли начала приносить свои результаты, а в 1613 году англичанам сопутствовал еще один успех. Захватили Покахонтас, которую выдали замуж за колониста Джона Рольфа, крестили под именем Ребекка и отвезли в Англию. Вождь Поухатан был вынужден заключить мир с англичанами.
Кровь, табак и предательство
На исходе 1616 года Вирджинская компания оказалась на грани банкротства. Многообещающее предприятие по созданию первой английской колонии в Северной Америке превратилось в источник бесконечных трат и проблем. Однако в этот период акционеры Компании поняли: гораздо целесообразнее передать контроль над землей тем, кто здесь трудится. Каждый, кто оплатил Компании переезд через Атлантику, получал пятьдесят акров земли. В свою очередь, белые кабальные слуги, чей переезд оплачивался новыми хозяевами, после означенного контрактом времени также становились полностью свободны, получая земельный надел. Кроме того, последовав примеру Джона Рольфа, колонисты начали выращивать табак, ставший основой экономического процветания колонии на ближайшее столетие. Однако у экономического успеха нашлась обратная сторона — выращивание табака требовало все новых и новых земель, которые принадлежали соседним индейским племенам. В результате захват новых территорий колонистами спровоцировал новый виток конфликта с индейцами. Лидером туземцев стал младший брат Поухатана — Опечанканау. Всячески демонстрируя якобы дружеское отношение к колонистам, Опечанканау позволил гостям селиться на индейских землях и даже обещал принять со своими людьми христианство. Однако вскоре англичан ждала расплата за доверчивость и беспечность.
22 марта 1622 года неожиданная и скоординированная атака индейцев потрясла колонию. Обрушившись на рассеянных по плантациям поселенцев, индейцы безжалостно истребили 347 человек — мужчин, женщин и детей. Погибла треть населения колонии, а уцелевшие в панике хлынули к укреплениям Джеймстауна, пока нападавшие выжигали дома и посевы ненавистного табака. Пережив первое потрясение, англичане начали планировать ответные действия. Губернатор колонии сэр Фрэнсис Уайатт заявил: «Наша первая задача — полное изгнание дикарей, которое обеспечит нас свободными землями для нашего скота». Находившийся в Англии Джон Смит, узнав о случившемся, предельно цинично отметил, что «случившееся хорошо для колонии, поскольку дает нам повод уничтожить их любым доступным способом».
Англичане, заручившись поддержкой некоторых племен, вновь применили тактику выжженной земли, уничтожая поселения участвовавших в нападении индейцев и посевы кукурузы. Когда весной 1623 года индейцы оказались перед угрозой голода, Опечанканау запросил мира. Англичане ответили согласием, пригласив воинов и вождей окрестных племен. Однако это была ловушка — свыше 200 воинов были отравлены и безжалостно переколоты мечами и шпагами. Отмщение свершилось. Следом колонисты подвергли атакам обескровленные и лишившиеся многих воинов окрестные деревни. Борьба продолжалась еще десятилетие, но теперь инициатива была на стороне англичан, основывавших все новые поселения в долине рек Раппаханнок и Потомак. После заключения в 1632 году мира обе стороны получили долгожданную передышку.
18 апреля 1644 года Опечанканау совершил еще одну столь же внезапную, равно как и успешную атаку. Вновь, как и два десятилетия назад, несколько сотен колонистов были истреблены, а дома пылали. Однако силы Похватанской конфедерации были уже подорваны, а колонисты, напротив, стали сильны и многочисленны. Построив в 1645 году целый ряд фортов, англичане годом позже взяли в плен самого Опечанканау, доставив практически слепого старика на всеобщее обозрение в Джеймстаун. Здесь несчастного пристрелил охранявший пленника солдат. Вместе со смертью Опечанканау правящий род Поухатана пресекся, а возглавляемая семьей Конфедерация распалась. Войны и эпидемии фактически уничтожили аборигенное население Вирджинии — к 1660 году от двух десятков тысяч индейцев, когда-то подконтрольных Похватану, осталась едва десятая часть, зажатая меж быстрорастущих городов английских колонистов.
Победа над индейцами не принесла особых дивидендов акционерам Вирджинской компании, которая в 1624 году окончательно обанкротилась, а патент на управление колонией перешел к короне. В 1632 году в регионе появилась еще одна колония — король Чарльз предоставил двенадцать миллионов акров земли своему фавориту и стороннику Сесилу Калверту лорду Балтимору, который в угоду покровителю назвал землю Мэриленд — в честь жены короля. Эти две колонии — королевская и владельческая — стали базой для дальнейшей экспансии английской короны на континенте, хотя их выживание и далось дорогой ценой.
Библия и бобры
Колония другого типа появилась севернее — в заливе Кейп-Код. Первую попытку основать поселение на территории будущей Новой Англии британцы предприняли еще в 1608 году, но гости, обосновавшиеся на реке Кеннебек, столкнулись с враждебностью местных индейцев и после суровой зимы покинули неприветливые места.
Англичане появились здесь вновь в 1620 году, когда к Кейп-Коду подошел корабль «Мэйфлауэр», принадлежащий Лондонской компании купцов-авантюристов, финансировавшей основание колонии. На борту находилось 102 пассажира, часть из которых была пуританами — членами Лейденской конгрегации и слугами. Вторая группа пассажиров состояла из людей, нанятых непосредственно Компанией для обеспечения жизнедеятельности будущей колонии. И если пуритане, известные в американской традиции как «пилигримы», искали возможности бежать от притеснений и построить свой «Град Божий на холме», то компанию, как и любое коммерческое предприятие, интересовала, прежде всего, прибыль. Заключив на борту корабля знаменитое «Мэйфлауэрское соглашение», колонисты высадились на берег 21 декабря 1620 года, заняв опустевшее поселение патуксетов, вымерших в результате эпидемии оспы. Поселенцы пережили очень тяжелую первую зиму, в ходе которой молодая колония потеряла половину населения, но успешно собранный в новом 1621 году урожай заложил основу для будущего процветания. Свою роль сыграло, что пилигримам удалось установить в целом добрососедские отношения с местными индейцами. Огромная заслуга в этом принадлежала последнему выжившему патуксету по имени Сквонто, когда-то пойманному английскими каперами, несколько лет прожившему в Лондоне и прекрасно знавшему английский язык. Сквонто помог англичанам установить контакт с вождем (сахемом) вампаноагов Массасоитом. Глава индейцев вместе с группой своих людей присутствовал на традиционном празднике — Дне благодарения, устроенном выжившими колонистами в октябре 1621 года в благодарность Господу за хороший урожай и помощь местных. Стоит отметить — важное отличие положения пилигримов от ситуации в Джеймстауне изначально заключалось в том, что принесенные европейцами болезни изрядно выкосили местное индейское население, которого к тому же не имело единого лидера наподобие Поухатана. В силу этого многие индейские сахемы сами стремились заручиться поддержкой англичан, видя в гостях еще одно, очень могущественное племя.
Племена Новой Англии
Пережив первые непростые годы, колония начала расти, прежде всего за счет массовой миграции пуритан. Весной 1630 года в Новую Англию прибывает флотилия из 11 кораблей, на борту которых находились свыше тысячи пуритан, возглавляемых харизматичным, богатым и предприимчивым юристом Джоном Уинтропом, получившим от короля право на основание новой колонии. Учрежденная Уинтропом сотоварищи Компания Массчусетского залива создала одноименную колонию, переправив сюда за десятилетие еще свыше 20 тысяч пуритан, бежавших от раздиравших Англию, Шотландию и Ирландию военных конфликтов. Поскольку все руководство и активы Компании находились в Новой Англии, пуритане в конечном итоге получили свой «Град на холме», отделенный от короля, лордов и англиканских священников бескрайней океанской гладью. Землей руководили губернатор, магистрат, а все аспекты общественной жизни регулировала конгрегационалистская церковь, жестоко преследовавшая инакомыслящих. Основой экономического процветания колонии стала торговля мехами с аборигенами, рыбная ловля, а также судостроительство, возможное благодаря прекрасному строевому лесу Новой Англии — в 1700 году в одном только Бостоне было 15 верфей.
В Новой Англии пуритане соседствовали с целым рядом индейских племен, говоривших на алконгинских языках. В непосредственной близости от Бостона и Плимута проживали мачассусеты, нипмуки и вампоаноги, дальше на запад вдоль океанского побережья — наррагансетты, пекоты и мохеганы. Все эти туземцы оказались втянуты в активную торговлю бобровыми шкурами, достигшую к середине XVII века беспрецедентных масштабов — через руки одних только голландских торговцев за год проходило до пятнадцати тысяч мехов. Эта ситуация приводила к усилению конфликтов между индейскими племенами, для которых доступ к представляемым европейскими торговцами металлическим изделиям и огнестрельному оружию становился вопросом выживания. Это, а также внедрение огнестрельного оружия, делало военные конфликты между индейцами все более ожесточенными и кровопролитными.
В свою очередь чем больше становилось колонистов, тем чаще гости конфликтовали с индейцами. Одной из причин столкновений было отношение пуритан к индейцам. Губернатор Плимутской колонии Уильям Брэдфорд описывал Новый Свет предельно красноречиво: «Отвратительная и пустынная земля, полная диких зверей и диких людей». При этом пуритане считали, что эта пустынная земля дарована верующим Господом, предоставившим в полное распоряжение ради превращения в цветущий сад. Интересы индейцев мало интересовали пуритан, тем более аборигены не понимали принципа частной собственности и силы письменных договоров. Индейцев приводило в недоумение, когда англичане арестовывали их за проникновение на внезапно ставшую чужой землю, на которой эти индейцы всего лишь пару зим назад охотились на оленей или выращивали кукурузу. В 1623 году колонисты из Плимута, шокированные известиями о резне, устроенной индейцами в Вирджинии, поймали группу проживавших неподалеку массачусетов, обвинив в подготовке нападения на колонию. Убив семерых, англичане разместили головы жертв на стенах форта для устрашения остальных. Раздражение индейцев вызывало и то, что колонисты активно вырубали местные леса, в которых индейцы охотились. В 1642 году вождь наррагансеттов Миантономи горестно восклицал:
«Вы знаете, что у наших отцов было много оленей. Наши бухты были полны рыбы. Но эти англичане забрали нашу землю, уничтожили траву. А их топоры обрушились на наши деревья. Их коровы и лошади съедают траву, а мы голодаем».
Бойня на Мистик-ривер
Первый крупный конфликт разгорелся в 1636 году. По течению реки Коннектикут обитало племя пекотов, племенными центрами которых были две крупные деревни. Одна из них, расположенная на труднодоступном холме у реки Мистик, была укреплена деревянным частоколом и служила основой власти сахема Сассакуса. Пекоты стремились подчинить своей власти мохеганов и увеличить свою роль в меновой торговле бобровыми шкурами, что неизбежно подталкивало к конфронтации с наррагансеттами, уже давно считавшимися основными торговыми партнерами голландцев в регионе. Сассакус обратился за помощью к англичанам, надеясь, что те помогут достигнуть компромисса с наррагансеттами. Руководство Колонии Массачусетского залива согласилось, в обмен потребовав от пекотов выплаты вампумом — бусами из раковин, выступавших у индейцев средством обмена на бобровые шкуры. Кроме того, англичанам были нужны убийцы приватира Джона Стоуна и его команды, погибших на побережье. Это соглашение привело к тому, что Сассакус начал быстро терять авторитет — пекоты были недовольны тем, что англичане требуют все больше и больше вампума и все чаще вторгаются в чужие земли — в 1636 году группа английских торговцев основала форт Сэйбрук в устье реки Коннектикут. Многие члены племени бежали к соседям — мохеганам, которых возглавлял урожденный пекот по имени Ункас. Тем временем позиции наррагансеттов усиливались — помимо голландцев они начали вести торговлю с группой англичан-диссидентов под руководством Роджера Уилльямса. Летом 1636 года английский торговец Джон Олдхэм был атакован у Блок-Айленда. Британец с командой были убиты, а товары растащены либо самими наррагансеттами, либо их союзниками ниантиками. Сами наррагансетты, однако, утверждали, что убийцы бежали на землю пекотов, найдя там защиту. Тогда руководство колонии Массачусетского залива снарядило экспедицию под началом Джона Эндекотта, который со своими людьми отплыл к Блок-Айленду, где обнаружил деревни ниантиков, только что оставленными обитателями. Предав поселения огню, Эндекотт отправился к реке Коннектикут — племенной территории пекотов, которых англичане обвинили в убийствах Стоуна и Олдхэма с людьми. Пекоты бежали в лес, а Эндекотт сжег деревню и вернулся в колонию.
В ответ пекоты начали совершать набеги на английские поселения и торговые посты, параллельно стремясь заключить военный союз с наррагансеттами для совместной борьбы с чужаками. Однако последние вместе с мохеганами предпочли союз с англичанами, решив ослабить своих старых врагов. Пекоты остались одни и, мысля категориями привычной для индейцев ограниченной войны, стремились набегами заставить англичан начать переговоры. Осадив в феврале форт Сэйбрук, спустя два месяца пекоты совершают дерзкое нападение на английское поселение Везерсфилд, убив 12 человек.
В ответ жители английских поселений на реке Коннектикут собрали ополчение, которое возглавил опытный солдат, ветеран Тридцатилетней войны Джон Мэйсон. Вместе с отрядом из 90 коннектикутских ополченцев Мэйсон снял блокаду с форта Сэйбрук, после чего усилив небольшое войско за счет дюжины бойцов под руководством капитана Джона Андерхилла, посланного Колонией Массачусетского залива, а также союзных наррагансеттов и мохеганов, двинулся вслед за индейскими следопытами вглубь территории пекотов. На рассвете 26 мая 1637 года этот пестрый отряд атаковал поселение пекотов на Мистик-ривер. Пока жители деревни приходили в себя, англичане преодолели частокол и начали поджигать вигвамы. Выбегавших в панике индейцев — в основном женщин и детей — безжалостно кололи и рубли мечами и шпагами. Остальные приняли мученическую смерть в огне. Союзники англичан, которые рассчитывали захватить женщин и детей, дабы включить их в состав своих племен, были шокированы масштабами резни — люди Мэйсона и Андерхилла перебили несколько сотен человек. Когда позже Андерхиллу задали вопрос о проявлении христианского милосердия, тот ответил, что «и в Писании оправдывается истребление женщин и детей».
При этом англичане не достигли своей главной цели — вопреки заявлениям Андерхилла, несколько десятков воинов во главе с самим Сассакусом сумели вырваться из огненной ловушки и бежать. Большая часть уцелевших пекотов во главе с сахемом решила покинуть родные земли и поискать убежища у могавков. Однако в середине июля беглецы были настигнуты отрядом Мэйсона в болотах неподалеку от современного Фэрфилда. Англичане, окружив пекотов, начали методично загонять жертв в центр болота огнем своих мушкетов. На исходе второго дня этой бойни маленький отряд во главе с Сассакусом сумел вырваться и бежать. Около сотни пекотских воинов были перебиты, несколько сотен женщин и детей захвачены в плен. В свою очередь, у колонистов было лишь несколько раненых. Хотя пекоты как племя были фактически уничтожены, персональная трагедия Сассакуса, чья попытка завоевать поддержку англичан дорого стоила соплеменникам, еще не дошла до своего логического финала. Беглец с горсткой уцелевших воинов сумел добраться до племенных земель могавков, которые, однако, предпочли убить несчастного, стремясь завоевать расположение англичан, жестокость которых вселила ужас в сердца индейцев по всему побережью.
Могущественное племя было практически истреблено, оказавшись расколото на несколько маленьких групп выживших. Сотни пекотских женщин и детей вошли в состав племен мохеганов и наррагансеттов, что привело к резкому усилению последних племен. Все это создавало почву для новых столкновений колонистов со вчерашними союзниками. Одновременно вместе с ростом численности населения и влияния колоний в регионе колонисты оказывались все сильнее втянуты в конфликты английской короны с давним противником — французами.
Продолжение следует