Между 1600 и 1750 гг. стоимость содержания армий в Европе увеличилась в 10 раз, в то время как их огневая мощь выросла в 100 раз. Российская армия наращивает свои расходы ещё быстрее.
В прошлом году правительство потратило 2,3 трлн руб. на перевооружение — контраст по сравнению с 600 млрд руб. бюджета Минобороны 10 лет назад. Конечно, цифра не такая большая, как китайские $139 млрд и американские $585,4 млрд, но это всё же 3-е место в мире. И эти огромные траты — лишь часть государственной программы развития вооружений на 2011–2020 годы (23 трлн руб.).
Планируется, что расходы Минобороны в 2016-му году будут составлять $98 млрд, уже сейчас они съедают более 4% ВВП. К слову, США, чьё военное присутствие ощущается на всём земном шаре, сейчас тратит на оборону 4,2% ВВП (а в эпоху Холодной войны этот показатель составлял около 5% ВВП).
К чему такие расходы и с кем планирует воевать Путин?
Военная доктрина РФ — это достаточно стандартный набор слов про борьбу с терроризмом, защиту суверенитета, союзнические обязательства и т.д. Источником интереса (и беспокойства) для зарубежных наблюдателей являются два пункта об угрозах:
Тут всё понятно — «западные империалисты получат жёсткий отпор», однако, военные расходы стран НАТО продолжают снижаться и весь блок держится исключительно на поддержке США (и американцев это тяготит — кризис на дворе): военные расходы всего ЕС составляют 1,5% совокупного ВВП всех этих стран, что заметно ниже 2% нормы НАТО. Общеевропейские расходы на армию составляют сейчас 200 млрд евро — но эти деньги распределяются между многочисленными армиями очень разных стран. Европейская оборонная промышленность страдает от отсутствия консолидации, что хорошо заметно на примере флота и авиации: 16 разных типов фрегатов (1 — у американцев), 9 типов истребителей и штурмовиков (4 — у американцев).
В период финансовых неурядиц европейцы предпочитают сокращать расходы на солдат, но не на учителей: после заметного снижения спроса со стороны европейских правительств франко-германский аэрокосмический консорциум EADS объявил о сокращении 5,8 тыс. рабочих мест во Франции, Германии и Испании. Альянс американцев и европейцев не может совместными усилиями победить талибов и сомалийских пиратов — непонятно, какой интерес для них в том, чтобы нападать на РФ (чьё ядерное оружие способно девальвировать достижения всех наземных операций). Да и практика последних 60 лет показывает, что свои войны развитый мир предпочитает вести против гораздо менее развитых противников (последним серьёзным противником был хуссейновский Ирак, ослабленный до того большой войной с Ираном и всё равно потребовавший двух больших войн двух больших коалиций). Как правильно отметил Адриан Голдсуорти в «Во имя Рима»: «В каком-то смысле увеличившаяся вероятность того, что западные армии будут вести войны против менее развитых противников, а не стран с похожими тактическими системами и уровнями технологий, создает ситуацию, напоминающую ту, с которой столкнулся Рим. Возможно, уроки для нашего времени следует искать в том, как велись такие операции, а не в знаменитых битвах против карфагенян или македонцев». Если переиначить его слова — то уроки будущих сражений следует искать в Багдаде и Кабуле, но не в Сталинграде и Берлине.
Тут на память приходят последние события на Украине — гражданская война по образцу Северной Ирландии («католики»-западенцы vs. «протестанты» из Донецка), имеющая под собой серьёзную экономическую основу, может и должна вызвать силовое вмешательство Кремля. Но, памятуя об «успехах» войны с Грузией, точно предсказать поведение Путина невозможно — ибо все действия режима пока можно квалифицировать как «пособничество украинским националистам». С другой стороны, игнорирование эскалации конфликта грозит гораздо большим репутационным ущербом, чем двойные туалеты в Сочи.
В доктрине также говорится о защите от территориальных претензий бывших республик бывшего СССР (тут, конечно, нельзя снова не вспомнить о Грузии) — но «ястребам» и тут полакомиться нечем: из текста понятно о защитной позиции РФ, не предполагающей активных наступательных действий (а ведь достаточно было бы формулировки вроде «выполнение важнейшей функции поддержания мира и взаимопонимания на всём постсоветском пространстве любыми средствами»).
Военная доктрина США предсказуемо многословна и весьма абстрактна. Её ключевые положения: «всё необходимое для защиты и поддержания общего благосостояния США» (sic!), «поддержание мира и безопасности», «защита всех американских территорий и владений», «защищать национальные интересы», «наказывать любые государства, покушающиеся на мир и стабильность Соединённых Штатов», «находиться в состоянии готовности выиграть любой военный конфликт», «защитить всех союзников», «упредить любую попытку вооружённого соперничества», «жёстко отвечать на попытки принуждения и ущемления интересов США» и т.д. Слово «победа» встречается там не раз и в разных вариациях, в доктрине РФ же этого слова вообще нет.
Итак, мы разобрались, что для нужд РФ (т.е. без воровства и для вдумчивого перевооружения), если принять военную доктрину всерьёз, вполне хватит 2% ВВП, а то и меньше. Может быть, дело в восточном соседе?
Китай — вторая страна в мире по военным расходам, последние 15 лет проводившая масштабное перевооружение. С 2011-го военные расходы Китая растут на 6-10% в год, на постсоветском пространстве Пекин ведёт активное экономическое наступление.
В КНР сегодня отлично развита военная промышленность — больше двух тысяч предприятий различного толка. Отдельно стоит выделить: 24 предприятия атомной отрасли, 12 предприятий конечной сборки ракетно-космической отрасли, 10 авиазаводов конечной сборки, 14 заводов по производству бронетехники (три танковых), 20 предприятий по сборке артиллерийской техники, более 200 предприятий производства боеприпасов, 23 крупные верфи на 736 ремонтно-построечных мест. Успехи романовской России по отъёму китайских территорий в XIX веке вызывают понятное раздражение всё более национального правительства Китая — и территориальные претензии КНР никуда не денутся. Есть ли хороший повод для паники?
Не совсем. Как вы помните, недавно Китай спустил на воду свой первый авианосец и, вообще, активно увеличивает расходы на флот. Угроза китайской национальной безопасности (и экономической гегемонии) идёт с моря — и именно в этом направлении двигается китайское правительство. Отсюда создание опознавательной зоны в Восточно-Китайском море (пересекающейся с воздушным пространством над Японией и территориями, оспариваемыми Южной Кореей), спор за острова Сёнкаку (который чуть не довёл КНР до войны с Японией — в стране имели место самые настоящие антияпонские погромы с многомиллионными убытками) и уже упомянутое строительство флота. Только на прошлой неделе отряд кораблей Наньхайского флота ВМС НОАК выполнил ряд боевых тренировок в Индийском и Тихом океане явно не для того, чтобы отрепетировать оккупацию Приморья.
«Ляонин» — первый и пока единственный авианосец Военно-морских сил Китайской народной республики
Не забудьте о существовании «места временного пребывания правительства Китайской Республики на время коммунистического мятежа». Несмотря на существенное улучшение отношений между КНР и Тайванем, последний всё ещё остаётся «островом Крымом» уцелевших чанкайшистов и союзником западных стран.
Всё вышеперечисленное, конечно, вовсе не значит, что нам не следует опасаться территориальных претензий растущего Китая, но всем следует помнить о том, что степень нахальства Пекина будет определяться исключительно степенью уступчивости кремлёвского правительства (настоящего и будущего). Со стороны китайского общества и, что важнее, КПК нет никакого запроса на войну за северный Lebensraum — есть проблемы гораздо важнее. Один только уйгурский трансграничный терроризм с регулярными боевыми рейдами в страны Средней Азии и терактами на территории КНР чего стоит.
К слову, для Австралии Китай представляет куда большую опасность, как в экономическом, так и в демографическом плане. Путинская же РФ напоминает Испанскую империю XVIII века — держава слабая, но слишком большая, чтобы её смогла переварить даже стая крупных хищников.
Возвращаясь к теме военных расходов — качество всегда важнее количества. Британия занимает 4-е место ($58,9 млрд), а Франция 6-е ($53,1 млрд) — но свои постколониальные активы Лондон и Париж удерживают крепче, чем Москва, скажем, Среднюю Азию. Правда, есть некоторые позитивные подвижки в плане технологии траты денег — очевидно, Кремль всё же пытается учиться у флагманов Первого Мира. До наступления весны в стране будет создан Центральный научно-исследовательский институт воздушно-космической обороны (ЦНИИ ВКО), который будет взаимодействовать с взаимодействовать с Фондом перспективных исследований (ФПИ), аналогом американской DARPA. Центр и фонд, по словам Путина, будут вести «поиск смелых, нетривиальных идей, опережающих время, перспективных научных исследований и разработок в области обороны». Ради разнообразия, не будем предсказывать полное поражение этой затеи — ведь даже если скандальная Олимпиада началась так хорошо, с существующей внушительной научной базой и обилием квалифицированных кадров из этой затеи должно будет получиться хоть что-то.
Оборонная промышленность России показывает себя очень хорошо — почётное второе место в топе мировых экспортёров, каждый год список 100 главных оружейных компаний пополняется на одно-два русских имени, экспорт растёт даже в закрытые ранее страны (например, в Перу и Колумбию). На мировом рынке получили широкое признание танки Т-90С, зенитные ракетно-пушечные комплексы «Панцирь-С1», С-300ПМУ-2 «Фаворит», бронемашины «Тигр», противокорабельные ракеты Х-35Э «Уран», десантные катера «Мурена», вертолеты Ми-28НЭ «Ночной охотник», различные версии Ми-17. Концерн «Калашников» (контрольный пакет принадлежит «Ростеху»), несмотря на серьёзные финансовые неприятности (чистый убыток по итогам 2013 года в размере 1,7 млрд руб.), в этом году откроет завод в Индии (50 тыс. единиц оружия в год). Это всё очень хорошо, но, как мы говорили раньше, Россия поставляет слишком мало инновационной и продвинутой техники (практически отсутствуют БПЛА) — что создаёт угрозу вытеснения с мирового рынка в среднесрочной перспективе (когда, скажем, Япония завалит мировой рынок качественным и недорогим оружием, как они уже сделали это с электроникой и машинами в своё время). В организационном плане российская оборонка выглядит слабее, чем американская: у нас ВПК нацелен на обогащение государства и удовлетворение внешнеполитических амбиций отдельных лиц в правительстве (дорогая дружба с Чавесом тому пример), в США военная индустрия обслуживает не имеющий аналогов Пентагон (настоящий молот войны Западного мира). Поэтому в России Сергей Шойгу, а в Америке — Тони Старк.
Главная проблема российского военного бюджета в том, что основывается он на советских представлениях о ведении войны: массовые армии, побольше тяжёлой техники, стремление завалить массой. Когда большевики готовились к Великому Красному Джихаду — это было актуально, но сегодня, в эпоху беспилотников и кибер-армий, закупать миллионы образцов дешёвой техники…неловко и неудобно. Понятно, что в мутных водах такого раздутого бюджета «нецелевое расходование средств» становится гораздо более простой операцией (и в военной индустрии США развиты «неформальные отношения»), но военно-экономическая стратегия Путина задерживает нашу армию в XX веке.
