Текст: Мэтью Белл, tatler.com. Перевод: Родион Раскольников, «Спутник и Погром».
От начала времён (ну или около того) парни любят таскаться по кабакам шумными компаниями. Стоило нам вылезти из первобытного болота, как мы немедленно принялись организовывать тайные общества и пить. В мужском мозгу есть целый участок, который заставляет нас сбиваться в стаи. С этим ничего не поделаешь. Эволюция пыталась его упразднить, но тщетно — в чём до сих пор можно убедиться воочию в любом университетском городе. Оксфорд — яркий тому пример (что особенно смешно, потому как буколический Оксфорд просто ломится от сказочных шпилей и прогулочных лодок с девицами). Всё дело в избытке учёбы: сделал дело — а дальше хоть потоп. Мы в Татлере насчитали в Оксфорде чудовищные 48 действующих питейных обществ. Goblims, Phoenix, Myrmidon, Halcyon — названия прямо из Игры Престолов. Развлечения тоже вполне средневековые. Ритуал инициации клуба Miller (Ориэль-колледж, только парни): полбутылки водки в один приём. Называется «коктейль Miller», несмотря на не самый сложный рецепт. Применяется, чтобы отсеять тех, кто не потянет ударный клубный темп. В прошлом году один первокурсник упал с лестницы и попал в больницу с сотрясением мозга.
Есть ещё Musketeers (Ориэль, только парни), куда берут в основном спортсменов, которые «пьют какое-то совершенно безумное количество алкоголя и регулярно попадают в больницу», по словам одного из членов. Loder в Крайст-Чёрч построен на той же идее, но там пьют из серебра XVIII века. В Beer Vedge, его мейнстримном эквиваленте, тоже, но там более сложный режим — пять пинт пива, потом пять рюмок текилы. Кандидатам из Flowers and Fairies назначают надзирателя из действительных членов, который проверяет, как они пьют, и наказывает их за слишком медленный темп или слишком частые отлучки в туалет, заставляя пить — правильно — ещё больше. Участники, которые в конце вечера способны держаться на ногах, должны бегать по внутреннему двору, на каждом повороте сбрасывая по предмету одежды. Claret Club в Троице цивилизованнее (много Старых Итонцев), но туда всё равно берут только мужчин, а белизну кости новичков проверяют на специальном закрытом ужине. Один из членов — Кевин Нотт, казначей колледжа, поэтому летние винные марафоны проходят на лужайках в недоступных простым смертных местах. 12 членов Phoenix (Брасенос, только для мужчин) носят коричневые фраки, дают буйный летний бал и ужины каждый триместр. Традиция требует, чтобы на тринадцатом месте присутствовал серебряный феникс, известный как Наш Старый Друг. И это ещё невинные развлечения — в других клубах случаются наркомарафоны, эротические шоу в лесах, а ведь есть ещё Viceroy Club, где участники ужинов изображают бывшие британские колонии. «Есть клубы буквально на любой вкус», — говорит один оксфордский студент, — «Хотя, конечно, везде приходится пить и соблюдать секретность». Сюда, разумеется, входит и Буллингдон, самый известный из оксфордских клубов. О нём каждый что-нибудь слышал: члены клуба носят фраки за 3,500 фунтов; они громят рестораны; они однажды попадут в правительство… Мы знаем, что Дейву (Кэмерону) за Буллингдон стыдно, а Борису (Джонсону) нет, и что на известной фотографии они окружены самыми скандальными итонцами. Но главная тайна такова: Буллингдон больше не самый неприличный клуб в городе и далеко не самый крутой.
«Там сейчас собрались какие-то печальные позёры», — рассказывает студент, отказавшийся от приглашения, — «На них больно смотреть». Когда-то Буллингдон был оплотом знатных и родовитых, но теперь туда берут в основном за огромное количество денег. Недавний скандал случился вокруг охоты на крупную дичь в Африке, фотографии с которой попали в газету, и ещё сильнее подмочил репутацию клуба. Захарий Спиро, второкурсник-биохимик и заместитель новостного редактора The Tab Oxford, говорит, что публика и студенты не любят клуб. «Там совершенно некруто состоять, у них ядовитая репутация. Не хочется, чтобы газеты расклевали тебя за погромы в ночных клубах или за размер владений». Захарий утверждает, что Лаура Вэйд «пожалуй, единолично» уничтожила престиж Буллингдона своей пьесой Posh, по которой снят свежий фильм The Riot Club. Выходки членов клуба, конечно, поспособствовали уничтожению репутации не меньше.
К Буллеру охладели постепенно. В восьмидесятые, когда люди не стеснялись положения, он был скандален, но терпим. Самодовольный элитизм звучал в тон времени, и персонажи вроде Дариуса Гаппи и Ната Ротшильда с удовольствием позировали на ступенях Peckwater Quadrangle, распустив хвост, во всей своей нарочито небрежной роскоши. Амбициозные выпускники частных школ второго ряда отчаянно мечтали пробиться в клуб. Но это время прошло, и настоящие гедонисты перебрались в другие места. Так какой клуб сейчас круче всех?
Большинство соглашается, что это Общество Пирса Гавестона, где в своё время состояли Хью Грант и Том Паркер-Боулз. Летний Бал Общества проходит в последнюю неделю триместра Троицы, и это самая желанная вечерника Оксфорда (которая, конечно, проходит не в Оксфорде). Члены Общества для этого слишком предусмотрительны. «Втайне все мечтают, чтобы их пригласили в Пирс Гав, потому что это эксклюзивная история, что бы они сами ни говорили», — говорит один выпускник University College, — «По сути, это очень хорошо организованная оргия».
Теоретически в Гав принимают только мужчин — клуб назван в честь любовника Эдуарда Второго, а его девиз — Fane non memini ne audisse unum alterum ita dilixisse, что значит «Неслыханно, чтобы один мужчина так наслаждался другим». Шутка в том, что клуб основан в 1977 году. 12 членов, самоизбранная группа выпускников частных школ, приглашают на бал по 20 гостей каждый. В идеале это самые красивые девушки Оксфорда; большую часть вечера участники действа проводят в кустах. Перед прошлым дебошем приглашения гостям рассылали за 72 часа до начала; требовалось явиться к специально посланному автобусу, который затем вёз участников в сельскую глушь. Телефоны и фотоаппараты отбирали, место действия держали в строгом секрете. Оказавшись на месте, гости обнаруживали на сцене живое эротическое шоу, а рядом декадентский павильон для танцев.
Неудивительно, что фотографий с этих вечеринок нет в фейсбуке. Сицилийские традиции омерты, к которой члены Буллингдона относятся в высшей степени серьёзно, распространились и на другие вакхические племена Оксфорда. В конце концов, речь здесь идёт о будущих политиках и директорах международных корпораций, которые выпускают пар перед началом карьеры. Под этими словами в Оксфордских тайных обществах автоматически подразумеваются наркотики; будущие министры не хотят, чтобы серьёзные свидетельства серьёзных развлечений когда-нибудь всплыли. На одной из летних вечеринок одного из клубов, например, устроили настоящий наркосупермаркет, где всем желающим раздавали экстази, кокаин и кетамин. «Мне никогда не приходилось видеть такого количества дури в одном месте», — рассказывает участник, — «Представьте себе колумбийскую аптеку, причём всех посетителей зовут Тарквиний».
В общем, секретность, которой окружён Буллер, неудивительна. «Об этом говорят с большой неохотой, даже не об участии, а просто так», — рассказывает Том Биардсворт, закончивший PPE в Брейзноуз-колледже, — «Не думаю, что Буллингдон в Оксфорде считают отвратительным, но все помнят, что про оксфордские дебоши никто и никогда не писал ничего хорошего» (если не считать «Возвращение в Брайтсхед»).
Членам Буллера всё ещё запрещено собираться ближе 15 миль от Крайст-Чёрч после того, как в 1927 году они перебили в колледже 400 окон. На следующий год Ивлин Во опубликовал «Упадок и Разрушение», где Буллингдон выведен под названием Боллинджера, а Оксфорд трепещет перед отпрысками аристократических семей, «жаждущих битого стекла». Члены Боллинджера образуют эклектичное сборище: «Эпилептики голубой крови, выпущенные из заточения в родовых поместьях; хамоватые пэры из богом забытых графств; блестящие молодые люди неопределённых пристрастий из посольств и представительств; полуграмотные лэрды из сырых гранитных нор в Шотландии; амбициозные молодые барристеры и кандидаты от Тори, которых оторвали от Лондонского сезона и недвусмысленного натиска назойливых дебютанток; здесь были все громкие имена и звучные титулы — всех влёк аромат дебоша». С тех пор мало что изменилось.
Но кто именно состоит в Буллингдоне сегодня? Члены клуба редко появляются на публике — иногда их можно увидеть на каком-нибудь балу в клубном фраке или, что бывает чаще, в клубном сине — белом полосатом галстуке. Мы выследили нескольких, включая председателя. Большинство — старые итонцы, есть несколько человек из Рэдли и Вестминстера. Они слушают классику, теологию и PPE, некоторые из них — члены Сент-Бенетс-колледжа, последнего закрытого для женщин колледжа Оксфорда. Строго говоря, это даже не колледж, а приват-холл, основанный в 1897 году для монахов аббатства Эмплфорт. Небольшой размер делает Сент-Бенетс эксклюзивным: всего 16 студентов в год, и большинство из известных частных школ. «В Буллере многие из Сент-Бенетс», — подтверждает наш источник, — «В принципе, достаточно быть богатым и увлекаться странными тайными обществами, чтобы туда попасть. Колледж не самый серьёзный в смысле учёбы. Не помешает приятная внешность». При этом Буллер не чужд самопародии. Клуб гребли Сент-Бенетс, например, заявляет, что нравы там «настолько свободные, что на командных вечерах мы перед едой не произносим латинское благословение». (На командных вечерах знакомятся женские и мужские гребные команды; обычно за пиццей и шотами, а не за перепелиными яйцами и шампанским).
Процесс набора в Буллингдон остаётся более или менее неизменным с 1780 года, когда клуб был основан как крикетный и скаковой. Члены клуба предлагают по полдюжины кандидатур, обычно школьных приятелей, а кандидаты получают приглашение на ужин в Михайловом триместре. Разница в том, что теперь из трёх десятков приглашённых в клуб соглашаются вступить очень немногие. Один из бывших членов признался Татлеру в том, что жалеет о проведённом там времени и находит его «чрезвычайно стыдным». Студенты, которые раньше могли бы присоединиться к Буллингдону, теперь вступают в более демократичные клубы, вроде George, куда однажды заманили на обед Энди Уорхола, или Stoics, куда принимают любого окфордского студента, закончившего частную школу, или Gridion, состоящего в основном из старых итонцев и собирающегося в частной обеденной зале на втором этаже Pizza Express (председателем когда-то был Дэвид Кэмерон). Или Assassins, членам которого дают задания «убить» определённых людей как можно более экстравагантным образом. Одно успешное «покушение» в прошлом году было совершено при помощи огромного надувного холодильника, который уронили на ничего не подозревающую жертву из окна.
Большинство подходящих для Буллингдона студентов отталкивает мизогиния всего происходящего. «Лично я не горю желанием оказаться в закрытом мужском клубе сразу после того, как только вырвался из Итона» — говорит один из них. Так считают не все. Оксфордское Общество Консерваторов попало в неприятную историю после того, как одной из участниц-женщин во время какой-то встречи велели «помолчать», потому что она «женщина», после чего присутствующие начали скандировать «на кухню, на кухню, на кухню, вали на кухню» и «вали мыть посуду». На Black Cygnet из Санкт-Хью, организовавших «лисью охоту» на самых привлекательных первокурсниц, тоже смотрели достаточно косо.
Разумеется, есть и женские клубы. Самый скандальный из них — Delilahs, он основан шесть лет назад тремя интеллектуальными блондинками. Их миссия: выйти замуж за герцога. Не преуспела пока ни одна. В Тедди-хол есть Bugger Ruggers, приложение к команде регбистов; Dolhins в Иисусем;
Mermaids в Мертоне; Mantis в Магдалене, Faeries в Линкольне — на каждое мужское общество теперь найдётся соперничающее с ним женское. В этом году особенно активны Somerville Ladies Ultimate Tequila Society (сокращённо SLUTS). На вкус и цвет.
Честно говоря, настоящие богатые отщепенцы Оксфорда не устраивают погромов во фраках от Ede&Ravencroft. Они ставят современные пьесы, заглядывают в ЛГБТ-общество Уодхэм-коледжа, а на выходных сбегают на частные вечеринки. Зимой они охотятся и катаются на лыжах; на летних каникулах они в Шотландии и несколько недель проводят за границей. А ещё они очень плохо ведут себя за закрытыми дверями. Для этого не обязательно вступать в клуб.
