Сирийская кампания началась неожиданно и неожиданно заканчивается. Экспедиционные силы покидают арабскую республику. В стране, разумеется, останутся военные советники, сохранятся российские военные базы, но военное присутствие РФ резко сокращается. Всё это оставляет странное впечатление: операцию резко свернули как раз в тот момент, когда лоялисты начали добиваться зримых успехов на поле боя, причем ИГ, официально главного противника, затронули лишь по касательной. У Кремля нет привычки комментировать прихотливые повороты своей политики — об истинных причинах ухода мы узнаем нескоро, если вообще когда-нибудь узнаем. Зато можно поговорить о том, чего удалось добиться, чего — не удалось, и как события могут развиваться дальше.
Маленькая победоносная война
Первые рапорты из Сирии осенью 2015 года звучали оптимистично. Авиация эффектно расправлялась с бункерами и складами джихадистов, а ракеты с Каспия запрещали ИГИЛ нагляднее любого судебного решения. Одновременно в Сирию хлынул поток снаряжения, взбодривший и ожививший местную регулярную армию. До этой операции положение Асада выглядело безнадежным. Армия, до начала войны насчитывавшая более трехсот тысяч человек, сократилась до 70-80. Перед самым вмешательством ВКС РФ говорили даже о 40 тысячах боеспособных солдат. Разнообразные террористические группировки наступали со всех сторон, правительственную территорию густо усеивали анклавы мятежников, а окруженные отряды лоялистов могли только обороняться. Лишённый союзников и стремительно теряющий влияние Асад, казалось, вскоре разделит участь Каддафи или Наджибуллы, и в лучшем случае станет политическим трупом (а в худшем — буквальным). Операция ВКС РФ и деятельная помощь Ирана позволили сирийскому президенту буквально восстать из пепла. Даже стоявшие на грани уничтожения анклавы в районе Кувейриса и Дейр-эз-Зор удержались, а первый удалось полностью разблокировать. В этом смысле успех русских несомненен: еще недавно лоялисты доживали последние дни.
Правда, победный тон первых сообщений намекал, что сирийцы вскоре очистят всю страну и как минимум уничтожат «умеренную оппозицию». Сирийская армия принялась наступать сразу по всем направлениям, от Дераа на юге до Алеппо на севере. Силы для этого имелись: хазарейцы, иранцы, отряды «Хезболлы», небольшие группы контрактников из России. Однако даже такой мощный допинг не мог превратить разномастные лоялистские части в полноценную армию. Отдельные подразделения показывали высокую стойкость и профессионализм, другие даже не пытались воевать. По части морали сирийцам было далеко до исламских религиозных фанатиков — за «защиту легитимной сирийской государственности» люди умирают и убивают не так охотно, как за обещание вечной жизни в раю. Поэтому наступление постепенно забуксовало: боеспособные части сражались за себя и того парня, пока «тот парень» бежал при виде первого же джихадистского гантрака.
Тем не менее медленное и упорное продвижение начало приносить плоды. Сирийские части нанесли противнику ряд некрупных, но болезненных поражений: удалось деблокировать долго бившуюся в окружении базу Кувейрис, выручить некоторые другие анклавы, разгромить часть сил ИГИЛ восточнее Алеппо, и, наконец, добиться серьезного прогресса в районе самого Алеппо, перерезав один из путей снабжения протурецких инсургентов. Некоторые небольшие группировки мятежников под впечатлением от этих успехов перешли на сторону правительства. Попытки ИГИЛ и «оппозиции» нанести контрудары и перехватить инициативу закончились ничем — исламисты не смогли даже надёжно перебить уязвимые коммуникации лоялистов к югу от Алеппо. Февральские контрудары Халифата создали в этом районе острую ситуацию, но прорыв ликвидировали за несколько дней; наступление правительственных войск замедлилось, но не остановилось. К моменту внезапного перемирия с «оппозицией» лидеры ИГИЛ в Ракке заметно приуныли, а «умеренных исламистов» под Алеппо окончательно загнали в угол. Затем интенсивность боёв резко упала, и все многочисленные стороны и фракции этой войны смогли остановиться, отдышаться, привести себя в порядок и оглядеться по сторонам.
Полигон
Триумфального шествия не получилось, но в целом Россия добилась на Ближнем Востоке тактического успеха.
В политическом отношении режим Асада спасли от падения — или, по крайней мере, надолго укрепили. Наступление сирийцев само по себе не впечатляет, но нужно помнить, что до сих пор армия Асада не брала города, а сдавала их — это резкий перелом. Лоялистам прочили окончательное поражение, но вместо этого сирийцы смогли перехватить инициативу. Нужен России Асад или не нужен — отдельный вопрос, но спасали его вполне результативно.
Заодно Россия получила возможность обкатать вооруженные силы в заморской экспедиции. В Сирии действовали и авиация, и флот, и сухопутные части. Войска показали себя с лучшей стороны — а учитывая скромный размер контингента, и вовсе превосходно. Потери невелики: покончил с собой один человек из наземного персонала, убит в бою военный советник, в турецкой провокации погибли летчик и морской пехотинец. Когда ещё ВС РФ действовали на чужой территории такой малой кровью? Банально, но факт: армия должна воевать, и сейчас Минобороны и Генштаб имеют исключительно богатый материал. Важная деталь: офицеров часто меняли. Судя по всему, генералы хотели прогнать через шпицрутены настоящей войны как можно больше командиров.
Сама операция показала, как сильно выросли возможности российских вооружённых сил в последние годы. Старые стереотипы — «неповоротливая махина со слабым тылом и плохой координацией» — оказались опрокинуты. Новая российская армия способна действовать за морем и добиваться результатов при минимальных потерях. У Российской Федерации не так много козырей на международной арене, и один из главных результатов экспедиции — как раз наглядная демонстрация новых военных возможностей. Из-за показного характера операции Москву даже начали обвинять в «карго-культе» и желании побомбить кого-нибудь из чисто хулиганских побуждений. Но политику канонерок может вести только тот игрок, чьи канонерки время от времени по кому-нибудь стреляют — от этого никуда не денешься.
Неофициально в Сирии продолжили отрабатывать технологии «гибридной войны». Люди, по выражению Путина, занимающиеся решением определённых вопросов, в том числе в военной сфере, действовали в Сирии вовсю — причем не только в качестве инструкторов, но и в роли элитных штурмовых отрядов. Такое усиление Асаду действительно требовалось: многие регулярные части лоялистов воюют без охоты, а тактику и подготовку сирийских ополченцев наблюдатели неизменно описывают как «развитый оленизм». Благо, в России многие захотели повоевать с исламистами. Русские в Сирии быстро стали секретом Полишинеля. О них спокойно говорили даже официальные СМИ. Военный обозреватель «Комсомольской правды» полковник Баранец без обиняков заявлял:
Они были в организованном порядке под руководством этого человека из Новороссийска, который организовал некую такую вербовочную фирму патриотов. К нему уже в том же Новороссийске и вообще по югам бросили клич: кто хочет поработать в Сирии, пожалуйста, прибывайте. Это частный бизнес этого человека.
«Юга» включали Донбасс, и через Сирию прошло некоторое количество бойцов из Новороссии. Отправку этих людей на Ближний Восток часто связывают со скандально известным руководителем частной военной компании «Вагнером». Как бы то ни было, русская пехота оказалась самой боеспособной силой в рядах лоялистов: отличная дисциплина и оснащение, высокий боевой дух — всё это помогало и инструкторам, и тем бойцам, которым приходилось зачищать позиции «повстанцев» с автоматами в руках. Трудно сказать, где теперь окажутся анонимные солдаты, сыгравшие незаметную, но важную роль в конфликте.
Это были достоинства — теперь о недостатках.
Участие России в сирийской войне создало ряд серьезных угроз и привело к крупным трагедиям. Резко выросла опасность терроризма. До сих пор не всё понятно с лайнером «Когалымавиа», погибшим над Египтом. ФСБ РФ, по крайней мере, считает взрыв терактом. Катастрофу на удивление быстро забыли, а ведь это крупнейший в российской истории теракт со времен Беслана. Такая страна, как Россия, не может оградить себя от ИГИЛ, просто прервав отношения с Египтом. Мусульманские республики дали Халифату немало боевиков, и по крайней мере некоторые из этих людей были убиты или схвачены уже в России.
Резко ухудшились отношения с Турцией — русские и османские интересы на Ближнем Востоке вошли в прямое противоречие, натовская авиация впервые со времён Холодной войны сбила русский самолёт. В ответ Россия начала громить протурецких сепаратистов в Сирии, и те понесли ощутимые потери, но о дружбе между Путиным и Эрдоганом теперь можно забыть навсегда.
Также читайте: «Серые волки» Турции, люди, убившие нашего пилота
Туманное будущее
Нужно отдать должное российским политикам: они сумели уйти из Сирии на пике успехов. В начале операции России предрекали — кто с опаской, а кто и со злобным предвкушением — новый Афганистан. Афганистана не получилось — Россия уходит, заплатив за операцию во всех смыслах небольшую цену.
Будущее же самой Сирии остаётся туманным. Перемирие между Асадом и «оппозицией» вряд ли удержится, а главная проблема — ИГИЛ и другие джихадисты из «Джабхат ан-Нусра» и более мелких формирований — никуда не делась. «Чёрные» и «зелёные» потерпели несколько болезненных, но локальных поражений и вполне сохраняют потенциал для продолжения войны. Смогут ли лоялисты с ними справиться? Вопрос открытый. В случае необходимости российскую группировку можно вернуть, но тогда непонятно, для чего она уходила.
К тому же русские останутся в Сирии при любом раскладе. Базы никуда не исчезают, при них наверняка держат некую группу быстрого реагирования и ПВО. Многочисленные военные советники тоже остаются.
Итого: программу-минимум в Сирии удалось выполнить. Асада спасли, положение стабилизировали, Россия громко заявила о себе и заставила считаться со своими интересами в регионе. Ближневосточный поход с самого начала выглядел авантюрой, но эта авантюра, по крайней мере, ничем не аукнулась и даже принесла политические и военные дивиденды.
Маленькая победоносная война в чужой стране получилась. Надеемся (на самом деле нет, уже не надеемся), что теперь Кремль наконец обратит внимание на более актуальные внутренние и внешнеполитические задачи.
