В этом еженедельном экономическом дайджесте «Спутника и Погрома»:
— Центробанк вошёл во вкус: регулятор собирается проверять и получить право блокировать любое изменение структуры собственности в крупных финансовых организациях.
— На тяжелых наложат тягло: Минпромторг начал новый этап борьбы с металлургами и угольщиками за введение утилизационного сбора (и да, подумайте над тем, как утилизируют металл).
— Агентство по страхованию вкладов кошмарит население: инсайдеров-пенсионеров нужно лишить вовремя изъятых из банка-банкрота средств!
— Увидели слабость: Силуанов и Орешкин в один голос раскритиковали мировые рейтинговые агентства за предвзятость в отношении РФ.
Безопасность в обмен на свободу
Классическая дилемма из заголовка встает перед большей частью российского финансового сектора. На днях Центральный банк в лице первого заместителя председателя его правления Щвецова объявил следующее: «Мы считаем, что ЦБ должен не только согласовывать приобретение крупного пакета акций, но и следить за сменой контролирующих акционеров, а может быть и иметь право вето», цитата по «Ъ». По мнению господина Щвецова и остального правления регулятора, все проблемы в банковском секторе сохраняются до сих пор потому, что Центральный банк имеет всё ещё недостаточное количество полномочий. Это приводит к неожиданным для него изменения структуры собственности в крупном банке, страховщике или фонде, за которыми следует изменение политики этой организации. И часто такая ситуация способствует тому, что действующая финансовая модель меняется, а новая становится не такой успешной — и бедному регулятору приходится вмешиваться, чтобы предотвратить очередной крах. Как думает господин Щвецов, если ЦБ сможет заранее блокировать потенциально плохих, по его мнению, собственников, то финансовый сектор в России станет значительно стабильнее и устойчивее.
Кажется, даже далекий от сферы финансов читатель интуитивно поймет, что предложенная ЦБ мера выглядит крайне сомнительно. Так же считает большинство экспертов в области, комментарии которых не заставили себя ждать. Основные аргументы «против», которые уже успели выразить представители «Эксперта РА» и АКРА — ограничение прав собственности в реализации своих долей и возможность ошибочных суждений самого регулятора. В ответ сторонники нововведения поют знакомую всем песню про «честным опасаться нечего». Опуская саму моральную составляющую, можно смело сказать, что Центральный банк по-настоящему заигрался во власть и теперь использует риторику сильного и правого во всём, ставя весь остальной сектор в подчиненное положение. Точно так же исполнительная власть, которая спустя определенное время несменяемости трансформирует свою функцию поддержания порядка в формулу «я — порядок», Центральный банк желает получить не просто контроль, а право верховной власти на всем финансовом рынке. И реализуется это в классической форме — ограничением права собственности (в данном случае идёт речь о распоряжении).
Интересно, что такие серьезные амбиции строит организация, которая и так находится в предельно выгодном положении и предельно простых условиях. Российский финансовый, а особенно банковский сектор сильно монополизирован и следить за ним уж точно проще, чем за развитыми рынками западных стран. Половина крупных банков — Сбербанк, «Открытие», «Промсвязьбанк», «Бинбанк» — и так находятся под непосредственным контролем ЦБ, ещё часть так или иначе связана с правительственными структурами, и более-менее независимыми остаются единицы, причем большая часть которых — дочерние банки иностранных финансовых институтов. Поэтому оправдания вроде «сейчас ЦБ согласовывает приобретение долей от 10%, но если пакет разбит на меньшие группы, то ничего сделать мы не можем» абсолютно неприемлемы, а возможно и откровенно лживы. Во-первых, такая формулировка ставит под вопрос эффективность регулятора — даже если согласие не требуется, ничего не мешает ЦБ предварительно анализировать любую сделку, направлять запросы и, в общем-то, исполнять свои обязанность. Во-вторых, если ЦБ подозревает «нечестность», то помимо выпуска официальных заявлений и рекомендаций его представители всегда могут подать в Арбитражный суд, где и будет установлена правомерность сделки. Нечего и говорить про огромное количество неформальных рычагов, которыми регулятор может пользоваться в любой момент (и, без сомнений, пользуется и сейчас). Всё, что хочется выше этого, уже выглядит не как желание соблюдать закон, а как желание его устанавливать, причем в удобную для себя сторону. Такая «сицилийская» инициатива, кстати, в здоровом государстве должна вызывать интерес у противников коррупции — интересно посмотреть, что скажет соответствующая экспертиза, если заявление Швецова все-таки попытаются оформить юридически.
Словом, нехватка нынешнего весьма широкого инструментария говорит либо о неумении им пользоваться, либо о некоем сильном противодействии. Второй вывод сомнителен: для его подтверждения следует принять на веру, что финансовые элиты в России находятся в состоянии активной конкуренции и движения, но это мягко говоря не так (да и банальные движения денежных средств говорят об этом). Либо правила действительно начинают меняться из-за экономических проблем и политической нестабильности, либо ЦБ не справляется сам по себе — выбирайте любое суждение на ваш вкус. Факт остается фактом: регулятор играет в pine-pineapple-apple-pen как хочет (см. недавнюю историю с «Промсвязьбанком» и новую с объединением «Открытия» и «Бинбанка») и не собирается останавливаться. Почему вдруг Набиуллина, Юдаева и Швецов стали умнее и честнее всего рынка и тем более представителей крупного финансового бизнеса — большой вопрос. А ещё больший — считают ли так сами представители и инвесторы? Нет гарантии, что их спросят.
Утилизационный сбор для утилизаторов
Министерство промышленности и торговли вернулось к идее ввести утилизационный сбор для предприятий металлургии, металлодобычи и угольной промышленности. Как сообщает «Ъ», старую задумку ведомства поддержал вице-премьер Дворкович, поручивший правительству проработать механизм начисления и взыскания. Речь идёт об утилизации оборудования, которая может выражаться во включении сбора в цену продажи новых машин либо непосредственной уплате перед процессом. При небольшом осмыслении выходит, конечно, каламбур — очевидно, что металлурги и угольщики, как правило, имеют необходимые мощности, чтобы заниматься утилизацией самостоятельно. И потому платить за неё на любом этапе — это всё равно что платить налог на самого себя (а по определению просто новый косвенный налог). В правительстве это прекрасно понимают, но всё-таки настаивают на идее, потому что она преследует несколько другие цели, нежели просто собрать больше денег с бизнеса. Ну или просто нашли удобное обоснование.
Все дело в механизме — из описанных выше, Минпромторг предлагает как раз первый, то есть включение стоимости утилизации в первоначальную цену продукта. Точечное введение утилизационного сбора на отдельные группы оборудования, где российский производитель ещё не занял лидирующее место (а таких много, ведь наше станкостроение традиционно находится в плачевном состоянии), по логике министерства, приведет к изменению цен таким образом, что для потребителя оборудования (металлургов и угольщиков) станет выгоднее покупать отечественное. Возможно, речь идёт о сборе при ввозе либо просто более высоких ставках для иностранных станков и машин. Словом, в ведомстве таким образом реализуют пресловутое «импортозамещение», стимулируя другие отрасли российского хозяйства. Не удивительно, что инициативу вспомнили сейчас — ведь как мы писали в прошлом обзоре, единственный рост среди видов экономической деятельности показала только добыча ресурсов (к которой в большинстве и относятся облагаемые сбором отрасли — они именно добывают металл и уголь), а вот обрабатывающие производства как раз не продемонстрировали позитивной динамики. Не беда — давайте придумаем, как перебросить полпроцента из одного стакана в другой и показать пресловутое «восстановление роста». А потом ведь и «прогнозы» на этом строить будут.
Впрочем, вернемся к теме. Как бы ни утруждались в объяснении своих благих намерений чиновники, представители отраслей определенно восприняли инициативу в штыки. Но, к сожалению, кроме здравого смысла отпираться на очередном совещании с вице-премьером им будет практически нечем — финансовые показатели основных компаний отрасли говорят о том, что дела у них идут хорошо. Так, например, отчетность «Распадской», компании из топ-10 угледобывающей промышленности, показывает рост выручки за первое полугодие 2017-го почти на 50%. Прирост показывают и чистая прибыль, и выручка «Мечела» — другого потенциального плательщика сбора, лидера российской горнодобычи и металлургии. А вот у Минпромторга будет такой аргумент. Дело в том, что доходы от сбора поспешил включить в свои бюджетные росписи на 2018–2020 года Минфин (как было и с налогом на покупки в иностранных интернет-магазинах, кстати), а значит претензии бизнесменов теперь наверняка «угрожают (тяжелым трудом бухгалтеров добытой) стабильности российского федерального бюджета». Ну или как-нибудь ещё придумают и обязательно введут. 15 миллиардов рублей ведь на дороге не валяются — именно во столько РСПП предварительно оценила нагрузку на добывающие отрасли. Собственно, такая вот показательная история о том, как полезно в Ресурсной Федерации демонстрировать опережающий рост. Опережаешь — поделись, чай, в социальном государстве живешь!
Успел — ещё не успех
В банковской практике существует такое понятие, как картотека неисполненных платежей. Условно говоря, это некий технический счёт, куда банк заносит операции по расчётным счетам, которые пока не может исполнить фактически. Как правило, сейчас, в век высоких технологий, банки прибегают к такой хитрости только в критический момент — и судьба открывших картотеку, скорее всего, уже незавидна. Но есть и тонкости — например, одно дело, если свой долг на приличную сумму требует кредитор банка, и тогда должник совершенно точно не может заплатить, занося операцию в картотеку. А может быть, что картотека в банке уже открыта, а какие-то деньги в кассе отделения, на наличных счетах есть, и тогда ничего не мешает его сотрудникам выдать их требующему физлицу. Тем более что вклады частных лиц обычно значительно меньше обязательств банка. Но тогда возникает интересная коллизия, вскрывающаяся уже при попадании проигравшейся организации на санацию — выходит, что банк выдавал средства вкладчикам, в то время как был уже неплатежеспособен. Юридически, налицо нарушение интересов кредиторов. Но сроки такого разрыва часто приличные — некоторые банки открывали картотеку неисполненных платежей за месяцы до санации (потом закрывали и открывали снова, чтобы избежать отзыва лицензии), и потому вернуть выданные вклады видится бессмысленной идеей. Что делать?
Агентство по страхованию вкладов, главный управляющий проблемных банков в стране, отвечает однозначно: идти в суд и выбивать из хитрых инсайдеров их деньги. По мнению АСВ, факт снятия физическими лицами денег в момент наличия в банке картотеки выходит за так называемые пределы обычной хозяйственной деятельности. Общество и эксперты от такой наглости, конечно, немного обалдели. Представим ситуацию: вы читаете в своем любимом погромном СМИ, что банк, в котором у вас лежит 2 миллиона кровно заработанных запуском любимых спутников рублей, имеет риск скоро обанкротиться. Вы решаете обезопасить себя и снимаете деньги. Дальше вы делаете с ними что угодно — покупаете себе годовую подписку, отправляете на Донбасс, приобретаете новое охотничье оружие, едете с любовницей в Атлантик-Сити и живете несколько недель в Trump Plaza. Приезжаете свежий, отдохнувший, и тут вам приходит повестка из службы судебных приставов — немедленно бегите к нам и уплатите 2 миллиона рублей. Немного поискав информацию в интернете, вы понимаете, что даже если вы подчинитесь требованиям суда, то вернут вам только 1,4 миллиона — таков предельный размер страховки от АСВ. Ваши действия?
Разумеется, вы, как уважаемый читатель, устроите погром — или хотя бы испытаете желание его устроить. А теперь вы знаете, что таких людей достаточно много, и что суды всегда стоят на стороне АСВ. Добросовестность действий или мотивация физлица в таком деле не имеет веса, как необходимый и достаточный факт принимает только наличие в банке злополучной картотеки. Как пишет в своей заметке «Ъ», больше всего не повезло вкладчикам-физлицам в «Татфондбанке» (помните эти фото с очередями из Татарстана?), «ИнтехБанке» и «Военно-промышленном банке». Помимо неудачливых вкладчиков, понятное озлобление действия АСВ вызывают и у банкиров в целом — лучшей антирекламы их деятельности придумать трудно. В Ассоциации банков России уже грозятся дойти до Верховного суда с требованием прекратить такую практику. Санаторы оправдываются — по их словам, они оспаривают далеко не все операции. Всего за грядущий год в АСВ надеются привлечь таким способом около 165 млрд рублей — с миру по нитке.
Повышаем, не задерживаемся!
На прошлой неделе агентство Moody’s приняло решение повысить прогноз по суверенному кредитному рейтингу России со «стабильного» на «позитивный». Переводя на русский, это означает, что в скором времени аналитики могут изменить свою оценку на более высокую — как правило, даже указывается, в какие сроки будет принято соответствующее решение. Это уже второй пересмотр прогноза за последнее время — годом ранее Moody’s также поправило прогноз в лучшую сторону — с «негативного» на «стабильный». Два других игрока из местной «большой тройки», S&P и Fitch, улучшили свои ожидания по кредитному рейтингу России ещё в сентябре.
В правительстве решение агентства не восприняли с благодарностью. Напротив, оба ответственных министра — Силуанов и Орешкин — в один голос заявили о том, что аналитики специально затягивают с пересмотром показателей России. Максим Станиславович, как обычно, старается переплюнуть своего бывшего начальника: по его мнению, инвестиционный рейтинг РФ вообще должен вырасти сразу на несколько позиций (прямо как экономический рост, да, господин министр?). К сожалению, слова правительства и реальность имеют привычку расходиться. Несмотря на уверения Силуанова о новом бюджетном правиле и возобновлению накопления средств в суверенных фондах, все нынешние успехи России в большей степени построены на восстановлении нефтяных цен — и об этом не пишет теперь только ленивый. Также сложно однозначно сказать и о «победе над инфляцией», потому что купирование высокими ставками и банальным отсутствием спроса не равняется успешному решению проблемы.
Экономика России фактически заморожена, и нет никаких гарантий, что она пойдет в рост после постепенного «оттаивания» на фоне смягчения кредитной политики и притока нефтяных денег. И в отличие от смотрящих на сегодня министров, зарубежные аналитики понимают это, и потому не торопятся следовать тренду одного дня. Оно и понятно — у них есть репутация и обязательства перед инвесторами, которой они дорожат. У товарищей же Силуанова и Орешкина есть только желание выслужиться — и не перед всем населением, а только перед одним человеком. Поэтому результаты деятельности и первых, и вторых так отличаются.
Итого
Центробанк притесняет права акционеров — поиграли в свободный бизнес и хватит; Правительство решает стрелять по двум зайцам — утилизация увеличит поступления в бюджет и поможет импортозамещению; АСВ уважает букву закона и заберёт у вас наличные деньги; Министры экономики ругают аналитические агентства за предусмотрительность — а то премии не видать!
