В этом еженедельном экономическом дайджесте «Спутника и Погрома» (spirit of 1917):
— Спецрубрика «Экономика-1917»: какие задачи стояли перед Россией сто лет назад и какие из них удалось выполнить?
— Гарантия от государства: в Госдуме предлагают минимальную финансовую защиту для должников.
— «Зеленые» и чиновники — братья навек: Минприроды и Минпромторг усложняют экологическую экспертизу и вводят новые правила утилизации.
— РФ — колония Казахстана: братские отношения выходят на новый уровень. Уровень де-юре неравноправных договоров.
Сто лет простоя
Как справедливо отмечают многие СМИ, годовщина Октябрьского переворота в России прошла практически незамеченной. Очередной парад в честь парада на Красной площади, невнятные, оставленные без внимания прессы митинги КПРФ, и однотипные «капсулы времени», бессмысленно-пафосное содержание которых давно не трогает чёрные сердца потомков-буржуев. Не отошли от генеральной линии партии на игнорирование события и крупные издания экономической направленности. На РБК в программе «Что это значит?» идут вялые дебаты между ноунейм-девушкой из КПРФ с самодовольной ухмылкой и пухлолицым ребенком из московского «Молодёжного Яблока», обычно деловой и обстоятельный «Ъ» разродился только небольшим спецпроектом про судьбу русского бизнеса, а шеф-редактор «Эксперта» пишет сентиментальную заметку о необходимости принять революцию. Между тем как раз экономическая сторона дела, может быть, является одним из самых наглядных примеров того, какое влияние оказало восстание большевиков на судьбу нашего многострадального отечества. Предлагаю читателю сухой конспект основных достижений советской власти в сфере народного хозяйства.
«Вековая отсталость» России — один из любимых штампов левой пропаганды. Действительно, пришедшие к власти товарищи из ВКП(б) столкнулись с серьезными макроэкономическими вызовами, лежавшими перед страной в то время (опуская расстройство финансов, неизбежное во время войны и остановки золотого размена): преимущественно экстенсивное развитие промышленности, сравнительно плохая инфраструктура и транспортная система, преимущественно бедное население (последнее, впрочем, характерно для всех стран начала XX века). Традиционно большевики подаются как прогрессивная сила, принёсшая в аграрную державу индустриальный уклад. Такая сила непременно должна была бы решить три обозначенные задачи и за век советской и постсоветской власти ликвидировать «отсталость» страны, вина за которую, если верить левой пропаганде, лежит исключительно на бездарном императорском правительстве. Что получилось?
1. Промышленное развитие. В Российской Империи промышленность финансировалась преимущественно за счёт частного капитала. Традиционная схема выглядела так: вокруг коммерческого банка формировалась группа предприятий, причем изначальное происхождение вложений чаще всего было западноевропейским. Классическим примером может служить Русско-Азиатский банк, связанный с такими известными локомотивами того времени, как Путиловский завод и Общество Московского-Казанской железной дороги Николая Карловича фон Мекка. Такая схема позволяла проводить индустриализацию рыночными методами и, как свидетельствовала стремительно увеличивающаяся доля русского ВВП в мировом, делать это эффективно. Большевики взялись за дело иначе — и главным финансовым донором стали русская деревня (уничтоженная и ограбленная) и культурное достояние (вывезены и распроданы по дешевке целые музеи), что очевидным образом сказалось на благосостоянии населения в целом. При этом задачу преодоления экстенсивного типа развития решить не удалось — хуже того, за сто лет в России сформировалась экспортно-ориентированная сырьевая экономика.
2. Инфраструктура. Многие знают про знаменитую формулу коммунизма, привязанную к ГОЭЛРО — «советская власть плюс электрификация всей страны», немногие сомневаются, как в условиях Гражданской войны за год разработали такой подробный план. Впрочем, речь не об этом. Конец железнодорожного бума во многом предопределял развитие следующих отраслей — помимо электрификации это автомобильные дороги, тепло- и газоснабжение страны. СССР, лишив население средств к достойной жизни, пошел по пути отказа от массовой автомобилизации и частных коммунальных услуг. Страна реализовала не имеющий аналогов в мире (и как показывают нынешние беды в ЖКХ, не зря) проект центрального теплоснабжения, однополосных автодорог и газификации отдаленных районов взамен центральных губерний. Как итог — место в конце международных рейтингов инфраструктуры, едва превышающий 50% уровень газификациии состояние дорог, ставшее мемом ещё до наступления информационной эпохи.
3. Благосостояние населения. Стремительно растущее в XX веке и бесчеловечно перемолотое в кризисах его первой половины русское население так и никогда не стало богатым. Даже если смотреть на такой размытый показатель, как ВВП на душу населения (чуть правильнее было бы посчитать национальный доход, потому что как раз опираясь на «ВВП на душу» трудящиеся часто кричат про «тучные» 80-е), то если к 1912 году Россия по нему уступала Германии, Великобритании и САСШ в 3, 5 и 7 раз соответственно, то век спустя разрыв только усилился: лавры этой «заслуги» можно также смело положить на головы советским гениям, не учившим в школе простых истин, что устойчивый рост благосостояния возможен только в обществе массового потребления (а не в военной сатрапии). Не помогло даже изменение соотношения населения в пользу развитых стран, не в последнюю очередь из-за территориальных потерь. Власть, выдвигавшая лозунги «Землю — крестьянам, заводы — рабочим», так и не смогла обеспечить гражданам уровень жизни, достойный хотя бы средних показателей Восточной Европы. Причем за всё время с 1917 года у наших отцов и дедов не было даже возможности позаботиться самим о себе — спасибо неконвертируемой валюте и полному отсутствию доступа к финансовым инструментам.
Мы часто говорим о таких признанных явлениях, как «брежневский застой» и «сталинская индустриализация». Теперь «путинская стабильность». Однако если смотреть на экономику России после Октябрьского переворота не отрезками, а взять динамику целиком и акцентироваться на макроэкономических задачах, то получится, что за век правления «самой прогрессивной» идеологии и постоянного «ручного управления» (которое так любят применять и сейчас) не было решено ни одной из них. Поэтому в нашей нынешней отсталости следует винить не господ Столыпина и Коковцова, а именно упущенный коммунистами XX век, когда можно было смело нагуливать вес для будущего рывка в компьютерную эпоху. Вместо этого и без того скромные российские капиталы снова идут на расширение БАМа, правительство кое-как сравнивает ПМ и МРОТ, а предприятия в ущерб дивидендной доходности вынуждены инвестировать в собственную модернизацию. Фактически все экономические новости из реального сектора сейчас крутятся вокруг трех этих проблем — и следующие три заголовка нам это продемонстрируют.
Рубаху не сорвут (про благосостояние)
В связи с ростом объемов потребительского кредитования в правительстве постепенно идет работа по введению мер, защищающих граждан от их собственной финансовой необразованности и чрезмерных требований банков. В 2015 году важным нововведением стал институт личного банкротства, на протяжении нескольких лет говорят об ограничении процента от зарплаты, который можно направить на платежи по кредитам, а теперь депутаты в Госдуме предлагают закрепить за гражданином право на неотчуждаемый минимальный денежный доход.
Поправки в порядок взыскания задолженности постулируют, что размер зарплаты, получаемый должником после удержания всех долгов, не может быть ниже прожиточного минимума в регионе проживания. Таким образом, у гражданина всегда будут оставаться на счету средства для жизни и оплаты других услуг, например, коммунальных, что в теории должно препятствовать чрезмерному росту бедности.
Рассмотрим ситуацию: банк обычно одобряет кредит при условии, что человек будет оплачивать ежемесячно сумму до 30–40% от размера своей заработной платы. Средняя зарплата по РФ, согласно официальным данным Росстата, примерно 35 тысяч рублей. Тогда максимальный ежемесячный платеж составит 14 тысяч рублей, остается 21 тысяча на руки — явно больше прожиточного минимума. А вот если заработная плата изначально 20 тысяч рублей, то, как ни крути, на руки останется как раз в районе ПМ. И так далее — по убывающей. Часто на оставшуюся сумму человек вынужден кормить не только себя, но и семью — и тогда отсутствие ограничителя аппетита у Службы судебных приставов может стать приговором для этой ячейки общества.
К сожалению, при всём позитивном характере меры, исправить ситуацию с платежной дисциплиной поправки не в состоянии. Во-первых, неясно, распространяется величина ПМ только на получателя зарплаты или на всех, кто на неё содержится (а разница принципиальная). Во-вторых, сам механизм изъятия задолженности (заморозка счета, часто без уведомления) такой, что гражданину, скорее всего, придется доказывать отсутствие у него средств, эквивалентных ПМ, как сейчас люди доказывают, что замороженный счёт — зарплатный. В-третьих, конечно, если дело доходит до изъятия дохода в таких размерах, то, скорее всего, ситуация уже близка к безнадежной. Здесь дело касается скорее не банковских кредитов, а пресловутых займов в МФО, пользующиеся спросом у беднейшей части населения.
Торможение инфляции в этом году и отложенный спрос 2015-го всё ещё дают о себе знать, и потому темпы роста потребительского кредитования весьма впечатляющие, особенно в сфере автокредитования и жилищных кредитов/ипотеки. Население отходит от сберегательного тренда и стремится в период относительно низкого уровня ставок закрыть свои потребности, ведь только с помощью реальных доходов это сделать невозможно. Последний фактор, кстати, создает большой риск перекредитования в будущем, что вместе с возможным разворотом ЦБ от смягчения кредитной политики к её фиксации ещё более неприятно скажется на благосостоянии населения и стабильности финансового баланса в будущем. Поэтому здесь при выбранной государством монетарной политике нужно подходит со всей строгостью — иначе юные менеджеры по продажам не рассчитают своих сил в погоне за IPhone X.
Мы пойдем на ГГЭ, но сперва сдадим ГЭЭ (про промышленность)
Общеизвестно, что даже если вы — крупная корпорация, то в РФ жить спокойно вам всё равно не дадут. У каждого министерства есть свои ФГУПы и МУПы, которые очень ответственно собирают деньги за подписание бесконечного рода бумажек, без которых вы, как известно, даже не человек. Судя по последним новостям, хуже всего дела с бумажками обстоят у Министерства природных ресурсов и экологии. Поэтому ведомство господина Донского пытается восстановить свой статус среди коллег — и планирует в ближайшее время ввести Государственную экологическую экспертизу (ГЭЭ). Как сообщает «Ъ», Минприроды подготовило введение обязательной ГЭЭ для всех инвестиционных проектов по возведению объектов I категории опасности и вскоре пройдет её согласование с Минстроем.
Разумеется, с первого взгляда всё выглядит логично, экологическую обстановку нужно блюсти. Однако важна сама форма проведения ГЭЭ — без её проведения нельзя будет пойти на другие экспертизы, которых для подобных объектов и так бесконечное множество (лицензия, декларация промышленной безопасности, регистрация в специальном реестре, аудит в ГГЭ). Негативно оценивают нововведение Минприроды компании, которым в ближайшее время придется испытать поправки на себе — «Газпром нефть», НМЛК, «Еврохим». Компании считают, что новые правила увеличат сроки согласования документации с 90 до 295 дней и тем самым приведут к удорожанию проектных изысканий. Проблемы можно решить достаточно оперативно, если внести коррекцию в постановление правительства, регламентирующее очередность прохождения процедур — скорее всего, именно об этом будут говорить на ближайшем совещании в Минстрое.
Другая инициатива Донского касается расширения ответственности производителей за сбор и утилизацию промышленной продукции. Согласно опубликованной на сайте ведомства информации, планируется дополнить перечень товаров, подлежащих утилизации с 36 до 54 групп. Согласование этих нововведений проходит уже по линии Минпромторга, где на инициативу смотрят со скептицизмом, апеллируя к и без того неполной загрузке перерабатывающих мощностей. Фактически дело обстоит ещё хуже, и вся «переработка» происходит только на бумаге, а Минприроды через свой «экосбор» только продвигает скрытый налог. Почему так происходит? Очевидно, что концентрация сборов в руках одного министерства не самым благоприятным образом влияет на структуру собственности предприятий по утилизации отходов. А если учесть, что выдачей лицензий на ведение этого рода бизнеса занимается Росприроднадзор, подконтрольный Минприроды, то пазл складывается в типичную для РФ картинку поставленного на широкую ногу «государственного капитализма» в отрасли. И тогда расширение ведомством очередного перечня — просто желание зарабатывать больше (а кто не желает?).
Как говорят у них на Большой Грузинской: «У года экологии есть начало, у года экологии нет конца».
Я уеду жить в Верный (про инфраструктуру)
Мы периодически пишем о ситуации с угольной промышленностью Кузбасса, а особенно её главной головной болью — нехваткой (полу)вагонов и перегруженностью железнодорожной сети. Последние новости говорят нам о том, что ситуация, несмотря на волатильность угольного рынка, сохраняется и проблема до сих пор не решена. Прогнозируемый объем экспорта российского угля в этом году рекордный — 185 млн тонн. Самоё время для чего? Правильно, самоё время уступить нашу транспортную систему казахам.
Казахстан тоже хочет заработать на высоких ценах на рынке, и потому подготовил специальное межправительственное соглашение о совместном пользовании инфраструктурой. По нему предприятия республики получают на железных дорогах и портах России специальную квоту — и в её рамках имеют, соответственно, приоритетный доступ. Размер квотирования пока не определен, но если в РФ будут воплощать казахские мечты полностью, то он достигнет 10% от всего объема экспортной перевалки и до 50% в отдельных портах (в первую очередь в Находке). Договор планируется подписать в рамках ЕАЭС, которое, кроме прочего, подразумевает «недискриминационный доступ к портовым услугам в РФ».
По данным «Ъ», аналогичные соглашения с Ресурсной Федерацией вскоре могут подписать и другие страны содружества, не имеющие выхода к морю — Белоруссия и Киргизия. Намечающиеся перемены пришлись не по нраву российским угольщикам, которые написали письмо курирующему отрасль вице-премьеру Шувалову о неблагоприятных последствиях — ещё большем увеличении объема невывезенного товара и последующим за этим падением цен. Против выступили и представители РЖД, не видя в безвозмездной передаче собственной инфраструктуры третьей стороне никаких положительных эффектов. В государственной АКРА постарались оправдать готовящееся соглашение, цитата по «Ъ»: «Скорее всего, цифра в 14 млн тонн завышена, чтобы было от чего отступить на переговорах и прийти к разумным объемам, не превышающим 1 млн тонн» (имеется в виду направление Дальнего Востока, самое загруженное и доступное казахам только на 100 тыс. тонн). Сейчас Казахстан экспортирует почти 3 млн тонн угля, большинство из которого уходит на Балтику.
В каком бы виде ни было подписано соглашение, сам факт квотирования русских железных дорог для чужого государства в ущерб национальным компаниям (пусть даже таким, как «Мечел» или «Распадская») красноречиво свидетельствует о том, чего стоит вся эта евразийская интеграция. Иронично, что первым затребовал такое право именно Казахстан, ещё летом отказавшийся от пропуска русских полувагонов, сославшись на якобы неподготовленность тамошних железных дорог (железные дороги Казахстана, как известно, строили древние казахи-великаны). А теперь РФ радостно должна открыть казахам право на курсирование их закупленных в КНР составов по нашему полотну. И ведь откроют. Не пропускать поезда со своим в Сибири, пока иностранцы спешно увозят награбленное — ещё одна добрая традиция времен Революции и Гражданской войны.
***
Без сомнения, не случись Октябрьской катастрофы 1917 года, еженедельно писать про эти вещи нам бы не пришлось. Но даже несмотря на такое плачевое состояние, всегда надо помнить свою историю. И тут светом надежды выступает другой, куда более важный ноябрьский праздник, доказавший почти 300 лет назад, что и «Небываемое — бывает».
Итого
Советское наследие процветает в РФ: прожиточный минимум граждан приходится защищать от кредиторов; Минприроды строит локальную плановую экономику на бумаге; Казахстан навязывает РФ неравноправные договоры доступа к железным дорогам.
