«Какое, к черту, единение, какие декабристы? Они о жизни простого народа из французской беллетристики того времени узнавали»
— С.Минаев, «Духless»
Русская культура инклюзивна и могущественна. Русский народ ассимилятивен. Если мы можем размножаться и поглощать, выживем. Не сможем — погибнем, необратимо грохнемся в бездну. Мы должны расширяться и вмещать в себя, перемалывать и переплавлять, а не открещиваться от заблудших.
Пишу эти строки, как бывший слушатель радио «Эхо Москвы» и клинический русофоб. Русофобия когда-то мне казалась пределом интеллектуальной абстракции, наличие привязанности к своей земле — неискоренимым заблуждением. На слова «патриот» и «националист» была соответствующая взрывная реакция.
Но все изменилось, когда я оказался один на один с другими культурами. Когда иностранные языки, другие культуры, когда подкасты и MOOC становятся рутиной и их поглощение — повседневностью, вдруг охватывает чувство бестелесности. Пока не начинаешь уважать свою страну и предпочитать её другим, чувствуешь себя ничьим, полым. Рядом с единицами чувствуешь себя не то дробью, не то нулем. Всем есть чем гордиться, а у тебя кукиш.
Охватило понимание, что интеллектуальная сфера загнивающего Запада и в особенности США настолько мощнее, что нам просто никогда их не догнать. Развитая университетская культура, дискуссии, грамотная пропаганда. Think tanks, не набитые интеллектуальными импотентами. Сильный политический консервативный правый фланг. (Которого нашей стране катастрофически не хватает. Нам нужен и свой условный Уильям Бакли, и свой Раш Лимбо).
И все как один просто обожают свою страну, как Антей, черпают из нее силы. Было проведено громкое исследование, подтвердившее связь между участием в проведении парадов 4 июля и голосованием за республиканцев. Американский флаг, упоминание отцов-основателей, американской армии может быть ТОЛЬКО в позитивном ключе. Национальный консенсус относительно прошлого удерживает общество в разуме, не дает blame-America-first crowd никаких электоральных перспектив.
Особнячком можно выделить республиканцев, считающих, что Франклин Рузвельт растянул великую депрессию, и демократов, считающих, что Рейган — милитарист и растратчик. Но это — центы. Все американцы (кроме разве что Майкла Мура) любят свою страну, не стесняются её флага и гимна, гордятся всем, что им дано.
Я стал замечать, насколько люди, наследующие свою землю, полноценны и насколько неполноценны Иваны, не помнящие родства. Осознавать, насколько поразительно, что в нашей стране нет политических движений, считающих, что необходимо гарантировать экономические свободы и при этом любить свою страну. Нам долгое время предлагалось либо тащиться от Кремля и громить бизнес, либо бороться за уменьшение налогов, но приняв за данность неполноценность и ущербность своей нации. Это просто невыносимо, и этому должен прийти конец.
Русские в Америке, как показывают цифры, — это идеальное дополнение нашей стране и экономике. Нам нужно, чтобы русские, как и китайцы, живущие за рубежом (华侨, huaqiao), инвестировали и возвращались. Нужно указывать им на то, что их страна на пороге национального поворота, готова в будущем стать им домом, стать домом нашего народа.
Продолжим путешествие. Китай. Китайский язык напрочь вышиб мне сознание. Внутри китайского слова «страна» (国家, guojia) есть иероглиф «дом» (家, jia) Китайцы не уважают тех, кто плохо говорит о своей стране. Те, кто делает подобное, даже диссиденты, автоматически исключаются из уравнения. Китайский диссидент Чен Гуанчен долгое время не решался уезжать в Америку не потому, что боялся за свою жизнь, хотя и стоило бы, а потому, что, когда китайский общественный деятель на такое отваживается, он становится пустым местом, которое больше никто не слушает. Для китайцев страна — это продолжение коллективного «Я», вместилища духа китайской нации. Все китайцы — националисты в той или иной степени, и они никогда, как некоторые наши интеллигенты, не побегут в чужой окоп. Если китайцев обидели, Китай стоит за своих, находит и прищучивает наркодельцов-киллеров в Камбодже, спешит с правительственными делегациями и чрезвычайными посольствами в пучины Африки. Официальным лозунгом нынешней эпохи, провозглашенным лидером КНР Си Цзиньпином, является 中华民族大复兴 （zhonghua minzu dafuxing) — «Великое возрождение китайской нации». Представьте, что вы сейчас включите телевизор и услышите из него о «Великом возрождении русской нации». То-то же.
Когда я разговаривал с китайцами, я часто видел их реакцию на то, что кто-то плохо отзывается о своей стране, публично ее критикует или поносит. Они начинают переспрашивать, любопытствовать, но просто физиологически сами не понимают, как такое возможно. Это же твоя страна, чувак! Не нравится — сделай лучше! Развивай! Делай что-нибудь и не ной!
Многие русские, живущие в Китае, остро ощущают свою идентичность, свою принадлежность к России, к христианской традиции. Крайне остро. Как-никак, любая западная страна имеет с Россией общие знаменатели вроде мифов Древней Греции, а страны востока — нет, у них свои сказки, свои пословицы, образ мышления и представления о добре и зле. Когда чувствуешь это, начинается острейший процесс самокопания. Увидел чужое — понял свое. Начинаешь понимать, насколько ты никакой не россиянский, а русский, насколько в тебе крепко сидит этот язык и образ мышления.
Еще одной координатой стала Франция. Французский язык — самовлюбленный. Еще Ницше говорил о том, что величайшие стилисты — греки и французы — всегда были инертны к иностранным языкам, работали над своим, оттачивали и развивали вкус в своем собственном. Французы держатся за свой мир десницей, сдерживают англосаксонский культурный потоп. Французские «бессмертные» академики не впускают в язык англицизмы.
Постоянные читатели «Спутника» знают о том, что во Франции набирает популярность «Народный фронт» Марин ле Пен. Недавние опросы показали, что, если завтра будет голосование, она станет президентом. «Народный фронт» набирает очки на недовольстве французов попытками евробюрократии размыть национальные идентичности стран Евросоюза. Французы не хотят быть «одними из», подвидом людей. Французов атомизируют и рассовывают по щелям, вверяют неподотчетной бюрократии — и они дают отпор. Их электоральные предпочтения в ближайшем будущем однозначно будут правыми, нацеленными на восстановление и реконструкцию французской идентичности. Ничего не напоминает?
Для меня знакомство с Францией означает знакомство со страной, которая крепко держится за свои корни и переходит в наступление на компрадорскую национальную и наднациональную элиту. Французы, если их не подведут их правые проекты на этот раз, смогут показать всему миру и нам, как должна выглядеть Renaissance nationale.
Русские, связанные с Францией, живущие во Франции, даже потомки первой волны эмиграции ощущают зов нашей страны. Они знают о том, что российская и французская культуры комплементарны, что, принимая одну, не нужно отказываться от другой. Что мы разные, но мы все — европейцы. «Возвращать» и «реконструировать» европейских русских будет, пожалуй, проще всего.
Последняя наша станция — Япония. Японии пришлось претерпеть множество культурных влияний: один только японский язык чего стоит. В основе письменности — китайские иероглифы, современная молодежь говорит сплошняком одной катаканой — японской азбукой для заимствованных слов. Переведем это: представьте, что вместо практически всех основных слов в языке, скажем, арабская вязь, а русский только обеспечивает флексии — окончания, суффиксы и прочие мелочи, — а вся современная речь — это сплошь англицизмы. Вот уж непросто станет остаться русскими, да?
Но японцам удалось остаться японцами, выдержать все волны синификации и вестернизации, сохранить свою культуру и идентичность. Через мощную экономику, современный парламентский режим, консолидированную элиту и консервативный консенсус. Только в последние годы они начали отпускать вожжи в миграционной политике. Можно указать на то, что механизм финансовой репрессии, опробованный в Японии, в ней же и показал свою несостоятельность и привел к потерянным десятилетиям, но, тем не менее, существующие сейчас показатели уровня жизни и ВВП на душу населения вызывают у нас, духовных, только зависть.
У власти в Японии на протяжении 50 лет после Второй мировой были националисты из ЛДПЯ (Либерал-демократической партии Японии), ненадолго отошли и сейчас вернулись, планируют ремилитаризацию, конституционную реформу, экономический рывок. Некоторые указывают на то, что японские националисты чересчур любят заигрывать с отрицанием военных преступлений и действовать на нервы Китаю и Южной Корее, то и дело наведываясь в храм Ясукуни (靖國神社, Yasukuni Jinja), в котором поклоняются душам убитых воинов, среди которых немало осужденных военных преступников.
Чему нас может научить цивилизационное «Столкновение с Японией»? Безусловно, тому, что «консерватизм» в современном мире — это практически синоним здравого смысла. Тому, что вестернизация и бытие европейской державой (в параметрах XIX века, без неистовой любви к ЛГБТ, борьбе с глобальным потеплением и разнузданному велферу) не означают смерти национальной культуры. Это означает её консолидацию, укрепление, установление на прочный институциональный фундамент.
Русских в самой Японии совсем немного, но для нас в этом регионе важны русские, ориентированные на Японию, — на Дальнем Востоке. На недавней конференции «Дальневосточный вызов» в Агентстве Стратегических Инициатив я услышал много страхов относительно того, что России может быть трудно удержать Дальний Восток, если он станет чересчур независимым. Ряд экспертов считают, что нужно развязать с опорой на частную инициативу.
Одно точно: местным русским нужно объяснять, что мы станем в этом регионе лучше других, что мы сможем выстроить свою систему госуправления в регионе, опираясь на мировые стандарты, что Россия сможет им дать больше, чем Япония, Корея и Китай, вместе взятые. Что в России они — хозяева своей земли, а в моноэтнических азиатских государствах всегда будут вечными странниками, степным ковылем.
Бестужев учил русский в тюрьме, чтобы говорить со следователями. Зарубежные русские, русские, находящиеся во внутренней эмиграции, русские, соприкасающиеся с зарубежными странами и языками, — наши друзья. Мы должны репатриировать, включать, поглощать, переваривать, переплавлять, производить смыслы и быть достойными своей сверхассимилятивной страны и культуры.
Помогайте зарубежным русским стать русскими!
