Россия и Англия: после Петра. Часть восьмая

Ранее: часть седьмая

1759 год стал определяющим для Великобритании, недаром в англоязычной литературе он назван «годом чудес» (Annus Mirabilis). Действительно, в Америке в этот год англичане смогли захватить форт Тикондерога, вытеснив французов из долины Огайо, а также взять столицу Французской Канады — Квебек. В Вест-Индии — захватили Гваделупу. В Индии — отбили войска Лалли от Мадраса, и чуть позже взяли Пондишерри. На полях сражений в Европе разгромили французские войска при Миндене. На море — одержали победы при Лагосе и Кибероне.

Однако давайте обо всем по порядку. И начнем мы, наверное, с Луисбурга, который, как помнят читатели предыдущей части, Лаудон отказался штурмовать из-за большого французского флота в гавани крепости.

Собственно, опыт 1757 года убедительно доказал, что взять Луисбург можно, если не дать французским кораблям из метрополии прийти на защиту города. Французы же надеялись перебросить в новом, 1758 году побольше кораблей в Америку и тем самым не дать возможности англичанам взять крепость. Еще в ноябре 1757 года французский Флот Леванта (командир Жан-Франсуа де Ла Клю) в составе 8 кораблей, 2 фрегатов и 2 шлюпов отплыл в Северную Америку, однако 30 ноября попал в шторм и был вынужден укрыться в испанской Картахене. Испанцы на тот момент не участвовали в войне, поэтому Картахена была нейтральным портом.

В начале декабря к Картахене подошел английский адмирал Генри Осборн с 11 линейными кораблями и блокировал гавань, имея четкую задачу — не дать французам прорваться с Америку. Ла Клю попросил помощи, надеясь атаковать Осборна одновременно и из гавани, и с моря, и французский король эту помощь послал — 80-пушечный «Фудроян», 64-пушечный «Орфе», 56-пушечный «Орифламм» и 24-пушечный фрегат «Плеяде». Командовал соединением французский лейтенант-генерал Мишель-Анж Дюкен де Меннвиль.

Немного отвлечемся и подумаем — а был ли вообще выполним план Ла Клю? Как вы понимаете, для его реализации нужна постоянная и четкая связь со вторым соединением — Дюкена. В эпоху парусов, не имея радио и спутниковой связи, это возможно было организовать только в пределах прямой видимости (семафор, флажная сигнализация, выстрелы, ночью — огни) либо уже какими-то экстравагантными способами типа почтовых голубей и воронов. Уже с этой точки зрения понятно, что план де Ла Клю был излишне оптимистичен, ибо наладить связь с соединением Дюкена он в принципе не мог. Соответственно, оставалось только надеяться на удачу, а фортуна — дама капризная.

28 февраля 1758 года у мыса Гата английские дозорные заметили отряд Дюкена, и Осборн сразу же часть своих сил бросил на преследование кораблей из Тулона. Дюкен поднял сигнал «Всем кораблям следовать наилучшим курсом» (проще говоря — разбежаться в разные стороны) и попытался уйти от преследования. За 80-пушечным «Фудроян» бросились 70-пушечные «Свитшур» и «Хэмптон Корт», а также 64-пушечный «Монмут». Последний вырвался вперед и первым начал бой с французским кораблем, превосходившим его в два раза как по размеру, так и по весу залпа.

Отвлечемся немного и поясним, откуда же возникла такая резвость у «Монмута». Как иронизировал Вольтер в Кандиде: «В этой стране не мешает время от времени убивать одного адмирала, чтобы придать бодрости духа другим». Командиром «Монмута» был кэптен Гардинер, участник сражения при Менорке, за которое, как мы помним, несправедливо расстреляли адмирала Бинга. Расстрелять-то расстреляли, но пятно позора и трусости пало на всех, кто участвовал в том сражении, и смыслом жизни Гардинера теперь было доказать, что он далеко не трус.

«Фудроян», флагман соединения Дюкена, имел на нижней палубе тридцать 42-фунтовых орудий, на среднем деке — тридцать два 24-фунтовых орудия, и на надстройках — восемнадцать 12-фунтовок. Вес бортового залпа — 1122 фунта металла. Вооружение «Монмута» — двадцать шесть 24-фунтовок, двадцать шесть 12-фунтовок и двенадцать 6-фунтовок. Вес бортового залпа — 528 фунтов, то есть почти в два раза меньше!

Особую ненависть Гардинера вызвало то, что «Фудроян» шел под флагом Галиссоньера, то есть адмирала, который и нанес Бингу поражение при Менорке. Правда, Галиссоньер умер в 1756-м, но в честь Менорского сражения флаг его не снимался.

Когда «Монмут» сблизился с «Фудрояном», другие английские корабли сильно отстали и вообще были за горизонтом, поэтому началась дуэль один на один. Линкор против линкора при явном неравенстве в силах. Первым открыл огонь француз из своих тяжелых и дальнобойных орудий, Гардинер же запретил отвечать, пока не сблизится на пистолетный выстрел (50 метров). Терпя вражеский огонь, он постепенно сближался с противником, и к 20.00 приблизился на расстояние в 100–150 метров.

Чтобы хоть как-то уменьшить преимущество противника, англичанин решил атаковать с кормы, но француз ведь тоже мог развернуться, и поэтому надежда была только на четкие команды и лучшую подготовку марсофлотов. «Монмут» как бульдог вцепился в корму «Фудрояна» и в течение двух часов вел огонь по противнику то левым, то правым бортом, беспрестанно маневрируя. Француз огрызался и наносил большие потери англичанам. Одним из первых залпов Гардинер был ранен в руку, но не ушел со шканцев, методично отдавая приказы и следя за маневрами противника. Через час боя осколок ядра попал кэптену в лоб, и его отнесли в лазарет. В командование кораблем вступил первый лейтенант Роберт Каркетт. Гардинер в забытьи просил Каркетта «не показывать трусости и продолжать бой». Первый лейтенант приказал прибить Юнион Джек к мачте гвоздями, взял в обе руки по пистолету и поклялся, что всадит пулю в любого, кто подумает о сдаче. Бой продолжился.

Удачным выстрелом англичанам удалось вызвать пожар на парусах «Фудрояна», который вскоре потушили, но это уменьшило маневренность 80-пушечника. «Фудроян» дал залп — и бизань-мачта «Монмута» полетела за борт, однако последовавший залп английского корабля лишил француза грот-мачты. Корабли уже почти не могли маневрировать, но бой продолжался. Залп француза — щепки летят во все стороны, от орудийных портов уносят убитых и раненых, посыпают палубу песком, чтобы ноги не скользили по лужам крови. Залп англичанина — и примерно то же самое происходит на французском корабле.

Гардинер, приходя в сознание, упрямо шептал: «Вы должны привести „Фудроян“ в Гибралтар!», и снова лишался чувств. Этот жестокий бой шел четыре часа — с 20.00 до 24.00, далее показались паруса «Свитшура», и Дюкен понял, что он обречен. Наверное, французский адмирал совершил рыцарственный поступок, когда поднял белый флаг и передал шпагу Каркетту, а не кэптену «Свитшура».

Гардинер умер на следующий день. Лейтенант Каркетт был назначен командиром «Монмута» «в качестве награды за его поведение и поощрения будущей карьеры». Кстати, Каркетт поступил на Королевский Флот в качестве ординарного моряка (ordinary seaman) и дорос до первого лейтенанта, а потом и до кэптена исключительно собственными усилиями, а не через протекцию. Это далеко не единичный случай в Роял Неви, так же прошел путь от моряка до кэптена и Джеймс Кук, к примеру.

В бою «Монмут» потерял 28 человек убитыми и 79 ранеными. Потери на «Фудрояне» были тяжелее — 100 человек убитыми и 90 ранеными.

Что касается других французских кораблей. «Орфе» был перехвачен «Ревенджем» (64), «Бервиком» (70) и «Престоном» (50), и после боя взят в 5 милях от Картахены. 56-пушечный «Орифламм», преследуемый английскими кораблями, выбросился на камни, уйти удалось лишь французскому фрегату.

Ла Клю же не воспользовался ослаблением блокады (да и, скорее всего, ничего не знал о попытке прорыва Дюкена, ведь мы уже указывали на проблемы связи в XVIII веке) и оставался в Картахене.

13 апреля англичане понесли совершенно неожиданную, но очень чувствительную потерю — в результате внезапного пожара на воздух взлетел 90-пушечный «Сент-Джордж», погибло 485 моряков. Осборн же был вынужден уйти в Гибралтар на ремонт, чем воспользовался де Ла Клю, который бежал в Тулон. Таким образом, Луисбург остался без помощи.

19 февраля 1758 года из Спитхэда в Галифакс (Новая Шотландия) отплыла большая эскадра адмирала Эдварда Боскауэна в составе 23 линейных кораблей и 18 фрегатов, сопровождая караван войсковых транспортов, на которых разместили 14 000 линейной пехоты и морпехов. Французы из-за мер Осборна не смогли перевести в Америку силы из Средиземного моря. Оставался еще Брест, но там с ноября 1757 года разыгралась беспрецедентная эпидемия тифа. Проблема была самая простая — решили пополнить экипажи кораблей каторжниками и заключенными местных тюрем. Они принесли с собой вши, туберкулез и дизентерию. В результате с 20 ноября 1757 года по 31 марта 1758 года в больницах умерло 3483 моряка, и заменить их было некем. Причем это была эпидемия именно эндемического тифа (то есть основными переносчиками были крысы и блохи), которая быстро распространилась по всей Бретани. Общее количество погибших оценивается в цифру от 7 до 12 тысяч человек.

Таким образом, в Луисбурге было только 7 линейных кораблей и 6 фрегатов. Гарнизон составлял 3500 солдат и 3000 моряков и морских пехотинцев.

Чтобы блокировать вход в гавань, французы экстренно затопили на фарватере 5 малых кораблей, а на берегу создали окопы и артиллерийские позиции для противодействия высадке десанта. Сразу при появлении английского флота в заливе Габарус к берегу было послано 2000 солдат, а также 1000 канадских милиционеров и индейцев, остальные защитники остались в городе.

На 2 июня Боскауэн назначил высадку, командиры (генерал-майор Амхерст, а также бригадиры Уитмор, Лоуренс и Вульф) осмотрели берег и выяснили, что подводные рифы не дадут кораблям эффективно поддержать артиллерией высадку, а берег сильно укреплен французами. Шансов на удачную высадку было мало, но на военном совете один из морских офицеров, Фергюссон, обвинил сухопутных генералов в трусости и сказал, что надо хотя бы попытаться захватить плацдарм на берегу. Боскауэн поддержал Фергюссона, мечтая побыстрее избавиться от армейских и высадить их на берег.

Чтобы хоть как-то растянуть французские резервы береговой обороны, было принято разделить десант на три дивизии и высаживаться в трех местах одновременно, причем главные силы под командованием Вульфа десантировались в местечке Фрешуотер Коув, которое было наиболее укреплено.

Из-за испортившейся погоды высадка началась только 8 июня в 2 часа ночи. Перед началом операции малые корабли обстреляли окопы французов, однако нанесли им мало ущерба — вырытые окопы командир береговой обороны подполковник Сен-Жульен приказал укрепить срубленными и поваленными пихтами, причем вершинами их обращали в сторону моря. В результате ядра просто застревали в ветках деревьев, и щепы, которая бы калечила защитников, просто не было. 8 тяжелых 24-фунтовых орудия были отлично замаскированы в листве и огня до поры до времени не открывали. Фланги прикрывали кугурновы мортиры и легкие пушки.

Когда лодки с десантом приблизились на расстояние в 50–70 метров, французские батареи внезапно открыли огонь, причем и ядрами, и картечью. Первым же залпом было потоплено 3 лодки, а англичане спешно отступили.

Не послушались лишь рейнджеры Роджерса — отряд американских маунтинменов-пионеров. Они нашли место, которое из-за нависающей скалы совершенно не простреливалось с суши, и рейнджеры полуротой легкой пехоты без проблем высадились там. Однако как только они поднялись наверх, их встретили ружейным огнем французские милиционеры и индейцы, и десант залег. К тому времени как пришли другие лодки, из 70 человек 50 было убито или ранено, но рейнджеры сделали главное — они захватили плацдарм, где англичане смогли высадиться. Далее стрелки Лоуренса и Вульфа затеяли интенсивную перестрелку с защитниками, которые, потеряв до половины состава, бросили свои позиции и убежали в лес. 70 французов взяли в плен, 50 были убиты. Англичане потеряли 109 человек убитыми и утонувшими. Далее были развернуты пушки, которые обстреляли фланг французской обороны, что заставило Сен-Жульена спешно начать отход к Луисбургу.

Сразу же после высадки погода испортилась, и у эскадры Боскауэна и десанта не было никакой связи несколько дней. К счастью для англичан, французы и индейцы в этот момент не контратаковали, ограничившись сожжением построек около крепости, и у британцев все прошло благополучно.

12 июня войска Вульфа заняли берег к мысу Лайтхаус пойнт, установили там орудия и провели обстрел гавани, где стояли французские корабли. С судов ответили, и контрартиллерийская борьба продолжалась всю ночь и весь следующий день.

18-го на берегу наконец-то разместили мортиры и гаубицы, начался обстрел крепости. Амхерст же попытался поставить пушки на небольшом холмике посреди болота, который находился всего-то в 800 метрах от крепостной стены. Задача казалась невозможной, однако англичанам удалось навести трехкилометровую гать, и ночью скрытно доставить пушки на место. Британцам очень сильно мешал 36-пушечный фрегат «Аретуза», который своим огнем не только наносил потери осаждающим, но и рушил гать, которую наводили подчиненные Амхерста. Однако после того, как пушки были поставлены, капитан фрегата Воклен был принужден отвести свой корабль подальше, вглубь гавани. Установленная Амхерстом батарея могла безнаказанно держать под огнем большую часть рейда, поэтому на военном совете французы решили послать в Квебек 16-пушечный «Эшо» с просьбой о помощи. Тот попытался вырваться 9 июля, но был захвачен после короткого боя 32-пушечным фрегатом «Юнона».

Стало понятно, что это начало конца. Тем не менееЛуисбург держался до 26 июля, 27-го 3 роты гренадеров овладели воротами Дофина, и гарнизон был принужден сдаться. Англичане получили контроль за устьем реки Святого Лаврентия и порт подскока к Квебеку.

Если вспомнить, что под конец 1757 года Франция потерпела от Фридриха II унизительное поражение при Россбахе (прусская армия насчитывала 22 тысячи человек, тогда как французы и союзные им немцы — 42 тысячи, при этом потери союзников составили 10 тысяч, а пруссаков — около 700 человек), казалось, королевство Людовика XV обречено. Однако это было далеко не так.

Рассказав о победах англичан в 1758 году, нельзя умолчать и о крупном их поражении, каковым стала высадка в Сент-Каст. Начиналось все за здравие — Энсон и Хоу, имея на двоих 27 линкоров и 19 фрегатов, а также бесчисленное количество транспортов, высадили на северном побережье Франции десант в 15500 солдат под командованием генерал-лейтенанта Томаса Блая. Герцог Ришелье, отвечавший в Нормандии за береговую оборону, собрал на скорую руку 12 батальонов и ополченцев, и имея около 8000 человек атаковал англичан под прикрытием отлично расставленных батарей, что стало для островитян полной неожиданностью. У них успело высадиться лишь 3000 человек, вовсю сновали лодки между берегом и кораблями. Пять фрегатов и бомбардирские кечи пытались подержать свои войска, но вскоре начался ближний бой, и обе стороны прекратили артиллерийский огонь, боясь задеть своих. Маркиз де Куси и граф де Монтегю повели своих гренадеров в штыковую, английские войска просто побежали, их преследовали и убивали без жалости. Корабли, начавшие огонь по французам, были накрыты французскими батареями и спешно отошли от берега. Результат — из 3000 человек 740 попало в плен, а остальные были убиты, спаслось лишь 320 человек.

Это была жестокая пощечина как Королевскому Флоту, так и лично Питту, который как раз продавил стратегию постоянных нападений на французское побережье, дабы отвлекать тем самым французов от Германии, точнее — от Ганновера. Однако эти высадки и нападения в 1758-м имели и обратный эффект — французское правительство решило покончить с Англией одним ударом. Проблема кроме всего прочего была и в деньгах — бюджет, составленный в 1758 году министром финансов Силуэтом, утверждал, что доходов собрано на 286 миллионов ливров, а расходов предвидится на 503 миллиона ливров, и это при том, что европейские банкирские дома повсеместно отказывали французам в займах!

В этой ситуации новый министр иностранных дел Франции Этьен-Франсуа де Шуазель, герцог д’Амбуаз и граф Стэнвилль, решил поднять на щит старую как мир идею — десант в Англию.

Согласно планам французского маршала Бель-Иля, было решено собрать между Булонью и Амблетьез порядка 50 тысяч солдат и перебросить их в Англию на 2500 новопостроенных плоскодонных лодках. Идея была утверждена на Королевском Совете, и лодки даже начали строить, но вскоре от этого отказались, так как постройка такого количества скорлупок заняла бы много времени, однако строительство их было продолжено в портах Сен-Мало, Гавр, Нант, Булонь, Морле и Лориан.

Взамен этого решили разделить операцию на две фазы. Первая — 24–25 тысяч человек под командованием герцога д’Эгильона должны собраться в Бретани, сесть на войсковые транспорты и под конвоем 35–40 линейных кораблей отплыть из Бреста к Фёрт-оф-Клайд (Шотландия), где осуществить высадку войск. Очень надеялись на помощь якобитов, которые в 1745-м поставили Британию на грань поражения.

Вторая фаза — брестская эскадра обогнет Шотландию и подойдёт к Остенде (этим портом Австрия разрешила пользоваться Франции до конца войны), куда планировалось привести к тому времени 20 тысяч солдат и все построенные плоскодонные суда. Там вторая армия загрузилась бы на плоскодонки и высадилась в Эссексе, в устье Блэкуотера, в двух переходах от Лондона.

В то же время из Дюнкерка к берегам Ирландии собирались отправить корсаров под началом известного капитана Тюро, задачей которых было навести панику на прибрежное судоходство и оттянуть на себя силы английского Флота Канала.

По мысли Бель-Иля и Шуазеля, война в этом случае была бы блестяще выиграна.

Далее цитата из книги «Захватить Англию»:

План этот был излишне оптимистичен — он совершенно не рассматривал следующие вопросы:

1) Как собрать в Бресте 35–40 линейных кораблей? Ведь для этого пришлось бы вести линкоры из Тулона, а это отдельная сложная операция. К тому же главная база Флота Океана была блокирована эскадрой британского адмирала Эдварда Хока (25 кораблей).

2) Как собрать необходимые транспорты в Бресте с учетом блокады?

3) Что делать охранению в случае атаки британских сил? Ведь французы будут отягощены войсковыми транспортами, которые будут сковывать военные корабли в действиях.

4) Даже если удастся миновать блокирующие эскадры и высадить войска в Фёрт-оф-Клайде, невозможно быть уверенным, что у Остенде французские корабли не перехватит уже отмобилизовавшийся Флот Канала, поскольку англичане Ла-Маншем гораздо быстрее могут перебросить силы к Кенту и Эссексу, чем французы дойдут вокруг Британских островов.

В общем, этот план порождал больше вопросов, чем ответов.

В ночь с 5 на 6 февраля 1759 года Шуазель и Бель-Иль встретились с Красавчиком принцем Чарли. Они предложили ему принять участие в высадке в Шотландии. Молодой Претендент категорически отказался — он потребовал высадки в Англии, а также 20 тысяч фунтов стерлингов, 25 тысяч французских солдат и 25 линейных кораблей. С этими силами — сказал он — я завоюю Англию. Шуазель сообщил принцу, что французы готовы высадить и больше войск, но в Ирландии. Чарльз взорвался и сказал — он не желает быть королем Ирландии, ему нужны все три короны Британии. Также Претендент потребовал подписать соглашение между ним и Людовиком XV, причем под этим договором должна была подписаться и Испания (которая на этот момент была нейтральной и не участвовала в войне). В общем, после этой встречи стало понятно, что рассчитывать на Красавчика принца Чарли нельзя.

Однако на собственные силы не очень-то и надеялись, поэтому ринулись искать союзников. Первыми обратились к Швеции, которой предложили как союзнику по антипрусской коалиции поучаствовать в высадке в Англии, и прислать корабли и 12 тысяч солдат в качестве войск вторжения. На встрече с Шуазелем шведский посол Шеффер заявил, что Швеция отказывается от подобного непонятного и сомнительного мероприятия.

Далее последовала очередь России, у которой Шуазель просил 10–12 тысяч солдат для высадки. При этом русские должны были захватить прусский порт Штеттин, там войска сажались на корабли и перевозились в Остенде, чтобы потом сесть на плоскодонные лодки и плыть в Англию. Канцлер Воронцов ответил послу Франции: Россия и Англия вообще-то находятся в мире, и императрица Елизавета воспринимает это предложение с недоумением.

Еще раз напомним — торговля между Россией и Англией была для обеих стран очень важна, поэтому Россия была согласна помочь Франции против Пруссии, но в англо-французском противостоянии поддерживала именно Англию.

Англичане об этом вполне знали и, как мы помним, не стали посылать никаких эскадр в Балтийское море ни в 1757 году, ни год спустя.

Тогда французский министр обратился к Дании. Датчане сдержано восприняли французское предложение, войска они выделить отказались, но обещали создать оборонительную лигу Балтийского моря, которая будет противодействовать британским каперам. Правда, каким образом это может помочь французам в высадке — совершенно неясно.

Еще оставалась Испания, где к тому же первым министром был якобит Рикардо Уолл, однако все помыслы нового короля, Карла III, были сосредоточены на Италии. Он надеялся договориться с австрийцами и англичанами по поводу Неаполя и совершенно не хотел усиления Франции — испанцы тоже отказались от участия в высадке.

Таким образом, все усилия Шуазеля сколотить коалицию против Англии не увенчались успехом, более того — шведы сообщили Уильяму Питту и лорду Норту о проекте высадки в Англии, и британцы спешно начали принимать ответные меры.

Уже 19 февраля в Адмиралтействе под началом адмирала Джорджа Энсона прошло совещание, посвященное возможному вторжению на острова. На встрече присутствовали премьер-министр Уильям Питт и Томас Пэллем-Холлс, первый герцог Ньюкасл, лидер вигов. В первую очередь решили направить эскадру к Гибралтару с задачей помешать французам перевести корабли со Средиземного моря в Брест. 14 апреля из Портсмута адмирал Эдвард Боскауэн (14 линкоров и 2 фрегата) отплыл в Левант. 16 мая он соединился с отрядом вице-адмирала Бродерика и начал блокаду Тулона.

В Ла-Манше начали блокаду Дюнкерка (коммодор Уильям Бойз) и расположили в Даунсе крейсерские силы для перехвата возможного выхода корсаров Тюро и слежения за Гавром (кэптен Перси Брэтт). Третий отряд (6 линкоров, кэптен Родней, с 19 мая — контр-адмирал) базировался на Спитхед около острова Уайт и должен был использоваться в качестве резерва, который могли перебросить как к Бресту, так и к Па-де-Кале. Все эти отряды имели в составе в основном 50-пушечники, немного 60-пушечников, а также фрегаты. В Плимуте был сосредоточен отряд вице-адмирала Харди (на 29 апреля — 7 линкоров и 2 фрегата).

9 мая на совещании правительства Питт сообщил о подготовке вторжения Людовиком XV. В частности отмечалось, что по данным шпионов французский корпус во Фландрии под командованием Субиза переориентирован на Остенде для участия в высадке в Англии, а также что 30 тысяч солдат находятся на расстоянии одного суточного перехода от Бреста и готовы погрузиться на корабли и суда для десанта в Ирландии. Премьер-министр Ньюкасл был напуган размахом приготовлений французов, однако Питт в ответ заявил: «Это несерьезно». Ограничились лишь тем, что перебросили войска на остров Уайт и подготовили целый транспортный флот для перевозки войск в любое угрожаемое место.

Ну а далее Питт, пользуясь сообщениями о вторжении, решил побороться с парламентом об увеличении финансирования армии и флота. Он запросил просто гигантскую сумму — 13 миллионов фунтов стерлингов. Депутаты, сильно напуганные возможным десантом, подписали бюджет без колебаний.

На флот было выделено 3 120 000 фунтов стерлингов и еще 1 000 000 на погашение его долгов. По состоянию на 30 мая в Англии были развернуты 24 батальона и 12 эскадронов (18000 штыков и 1800 сабель), в Ирландии — 11 батальонов и 21 эскадрон (8000 штыков и 3000 сабель), в Шотландии — 6 батальонов и 4 эскадрона (4500 штыков и 700 сабель). Кроме того, повсеместно были сформированы полки милиции и ополчения.

Адмирал Хок начал блокаду Бреста с 12 линкорами и 1 фрегатов, однако его силы постоянно увеличивались. 21 мая у него уже было 23 корабля, отдельный дивизион Даффа с 5 кораблями отослали к островам Силли и Уэссану, а вернувшийся из разведки «Рочестер» сообщил, что в заливе Камарэ стоит французский флот из 18 линкоров, 2 фрегатов и 20 малых судов.

Однако по мнению Даффа, сложившемуся после опросов пленных, французы испытывали ужасные проблемы с комплектованием экипажей и вряд ли будут готовы выйти в море в ближайшее время.

Почему? Дело в том, что в этот момент французский флот возглавил «эффективный менеджер» — Николя Берьер, граф де Ферьер, до 1751 года возглавлявший аппарат Парижской полиции. Наиболее важным нововведением Берьера на посту начальника Парижской полиции было созданий так называемого бюро безопасности, призванного стать центром тотальной слежки за всеми «подозрительными». Чиновники бюро разворачивали широкую сеть шпионажа, осуществляемого полицейскими агентами («мушардами»); всячески поощрялось добровольное доносительство подданных друг на друга.

Из книги Кучмы «Создание и деятельность органов общей полиции во Франции в период абсолютизма»:

Причину недостаточно обеспеченной безопасности в Париже Берьер видел в массовом бродяжничестве, а методом борьбы с последним считал жесточайшие штрафы. Парламент обвинил Берьера в злоупотреблениях штрафами, «которые он налагал без милосердия».

Стремясь освободиться от обвинений, Берьер увидел выход в массовых арестах бродяг и нищих. Когда в числе арестованных стали все чаще оказываться представители вполне добропорядочных фамилий, недовольство Берьером стало всеобщим. Народ Парижа грозил физической расправой «главному полицейскому» города. Парламент, разряжая обстановку, распорядился арестовать чинов полиции, непосредственно виновных в злоупотреблениях. Тем временем король освободил Берьера от должности, назначив его хранителем печати.

Ну а 1 ноября 1758 года Берьер был назначен… морским министром. О море Берьер знал только то, что оно соленое и мокрое, опыта руководства корабельным строительством и кораблями он не имел в принципе и был помешан на экономии средств.

Начал он борьбу за экономию на флоте с… кошек. Дело в том, что во времена Людовика XIV в Бресте и Тулоне были созданы кошачьи питомники для борьбы с крысами и мышами. Берьер посчитал, что содержать кошек слишком дорого.

Далее новый морской министр отменил пенсии увечным и ветеранам флота, обосновав это тем, что государство их кормило на государственной службе, следовательно, ветераны вполне могли откладывать деньги. А проблемы транжир и мотов — это личные проблемы транжир и мотов.

Весной 1759 года полковник Бугенвиль, отбывающий в Северную Америку, просил выделить помощь Канаде. В ответ министр сказал, что «при пожаре дома не заботятся о конюшне» и решил вместо помощи Канаде разобраться с коррупцией в Канаде. Бугенвиль прокомментировал слова Берьера так: «Во всяком случае, нельзя сказать, чтобы вы рассуждали, как лошадь».

Надо сказать, что момент по разборкам с коррупцией в Канаде был выбран совсем неудачно — судьба Новой Франции после падения Луисбурга висела на волоске. Меж тем Берьер скрупулезно занялся подсчетами. Увидев в поставках многочисленные злоупотребления, он просто решил заморозить отправку продовольствия, вооружения и обмундирования.

Маршал Бель-Иль, глядя на весь этот идиотизм, просто взорвался: «Берьер озабочен только подсчетом грошей и борьбой с коррупцией, забыв, что задача флота во время войны с Англией — сражаться с британцами!».

А теперь суммируем всё. Как мы помним, в 1758 году в Бресте была эпидемия тифа. Потом — деятельность «эффективного менеджера» Берьера. В результате к весне-лету 1759 года некомплект матросов на Флоте Океана был столь велик, что на части кораблей к снастям отрядили даже офицеров!

Но вернемся к таймлайну. Из книги «Захватить Англию!»:

2 июля 1759 года контр-адмирал Джордж Родней с 5 линкорами, 5 фрегатами, 1 шлюпом и 6 бомбардирскими судами отплыл от острова Св. Елены (который в Ла-Манше) к французским берегам. Во вторник, 3 июля во второй половине дня отряд Роднея прибыл к бухте Гавра и вошел в русло реки Онфлер (недалеко от самого города). В 19.00 два бомбардирских судна вышли на исходную позицию и начали обстрел гавани и города.

Утром обстрел продолжили все 6 бомбардирских судов. Корректировку огня осуществлял шлюп «Вольф», основной задачей бомбардировки были плоскодонные лодки, стоявшие на стапелях и недалеко от кромки воды. Вскоре подошли корабли и фрегаты и также открыли огонь по гавани. Непрерывный обстрел длился 52 часа, до 8.00 утра 6 июля. За все время было выпущено 1900 ядер и 1150 бомб, в том числе и зажигательных.

Французские пожарные команды пытались тушить стапеля, здания и горящие лодки, но все было бесполезно, Гавр пылал. Сгорели казармы расквартированных в городе войск, запасы продовольствия, верфи, сами лодки. Все жители к 6 июля покинули город. Французы пытались развернуть полевые батареи для борьбы с англичанами, но безуспешно. Огонь британцев был очень точен, солдаты Людовика не выдержали и просто бежали из укреплений и окопов.

Часть фрегатов Родней оставил крейсировать у Гавра до конца 1759 года. Эти корабли захватили много призов, пытавшихся прорваться в город. Меры Адмиралтейства привели к желаемому результату — Гавр был исключен из списков портов, предназначенных для вторжения.

Что касается французских планов — в правительстве Людовика XV продолжали заниматься химерами. В разгар подготовки к десанту флот из Тулона решили направить не на усиление Брестской эскадры, а в Вест-Индию, где английские войска высадились на Гваделупе и захватили ее 1 мая 1759 года. Эта потеря для французов была очень чувствительной. Гваделупа давала до 10 тысяч тонн сахара в год, а также драгоценную мелассу, хлопок, кофе — все это общей стоимостью в 11 миллионов ливров!

Было решено срочно отбить Гваделупу и защитить Мартинику. Проблема была в том, что тогда для высадки в Англии не хватало кораблей, ведь если уж решили временно отказаться от борьбы в колониях и сосредоточиться на десанте — значит, стоило бы стянуть в Брест все возможные силы, не распыляясь на второстепенные задачи.

Командующий в Бресте Юбер де Бриер, граф де Конфлан, получивший от Берьера уведомление об отсылке Ла Клю в Америку, был потрясен. Теперь наличных сил французов на море не хватало для решительного сражения с эскадрами англичан в Канале.

5 августа де Ла Клю, пользуясь тем, что Боскауэн отошел к Гибралтару чиниться после шторма, отплыл из Тулона.

До Гибралтара все складывалось прекрасно, но 15 августа эскадра де Ла Клю была обнаружена дозорным фрегатом Роял Неви, который сообщил о противнике стоящему на рейде Гибралтара Боскауэну. Британцы поставили своеобразный рекорд — менее чем за три часа корабли были подготовлены к выходу, полностью укомплектованы экипажами, и эскадра вышла в море.

Боскауэн ринулся в погоню, когда французы уже вышли в Атлантику и повернули к Кадису. Ла Клю, узнав о том, что его заметили, решил изменить планы и идти к мысу Сент-Винсент. Но опасаясь обнаружить себя для англичан, он дал сигнал об изменении точки рандеву не тремя ракетами, а тремя выстрелами из пушек. В результате три 64-пушечника, два 50-пушечника и три фрегата, следующие концевыми, сигнал не услышали и утром вошли в Кадис.

Ночью же произошла еще одна ошибка, которая стала для французов роковой. Ла Клю принял приближающихся к нему англичан за свои отставшие корабли и убрал часть парусов. Несколько британских кораблей вырвались вперед — 90-пушечный «Намюр», 74-пушечные «Уорспайт», «Каллоден», 70-пушечный «Свитшур», 60-пушечные «Интрепид», «Америка», 50-пушечные «Портленд» и «Герсней». Дивизион же вице-адмирала Бродерика немного отстал. В 7 утра 18 августа головные линкоры Боскауэна заметили корабли Ла Клю, и в этот же момент французы поняли свою ошибку. Сразу же на «Намюре» взвился сигнал, приказывающий отставшим как можно быстрее присоединиться к головным кораблям. В 13.20 Боскауэн отдал сигнал готовиться к бою. В 14.30 «Каллоден» открыл огонь по концевому 74-пушечному «Сантору». Вскоре к обстрелу присоединились «Америка», «Портленд», «Герсней» и «Уорспайт». В этот момент пропал ветер, но корабли Бродерика продолжали движение вперед, поскольку находились еще в области бриза.

Флагманский «Намюр» вырвался вперед и упорно шел на корабль Ла Клю, «Океан». Три французских корабля вели огонь по «Намюру», но Боскауэн приказал не отвечать и атаковать только флагман французов. «Океан» повернул на помощь своим, в результате французская линия стала напоминать полумесяц. Боскауэн приказал «Свитшуру» и «Интрепиду», которые были на ветре от него, вступить в бой с головными кораблями французов на контркурсах. В 16.30 началась дуэль 90-пушечного «Намюра» с 80-пушечным «Океаном».

Французы стреляли довольно хорошо, через полчаса боя «Намюр» потерял бизань-мачту, марса-реи на фок- и грот-мачтах. Естественно, англичанин сильно снизил скорость, поэтому Боскауэн был вынужден пересесть на 80-пушечный «Ньюарк». Французы же поставили все паруса и обратились в бегство, бросив на съедение бешено дерущегося «Сантора», который потерял фор- и грот-стеньги, поэтому не мог оторваться от противника. Бой этого французского корабля с «Каллоденом» продолжался до полуночи, потеряв более 200 человек убитыми «Сантор» прекратил сопротивление и сдался.

Наутро, 19 августа Боскауэн обнаружил 4 французских линкора в 5 лигах от города Лагос (по-португальски — Лагуш). В 9 часов утра французский «Океан» вошел на рейд Лагоса и выбросился на волнорезы в гавани, однако три других французских корабля не последовали примеру флагмана и встали на якорь в этом португальском порту, надеясь, что уважая нейтралитет Португалии, Боскауэн не решится атаковать. Естественно, они ошибались.

Прежде всего «Америка» приблизился к сидящему на волнорезах «Океану», снял оттуда капитана и еще несколько человек, а сам французский флагман просто сжег. «Уорспайт», наплевав на нейтральный статус порта, вошел в гавань, послал абордажные партии на «Темерер» и захватил его. Экипаж «Редутабля», видя подобное развитие событий, предпочел выкинуться на берег, проломить на корабле днище и поджечь его, а сам высадился на побережье. Подоспевший Бродерик с двумя кораблями атаковал и через 30 минут легко захватил 74-пушечный «Темерер» и 64-пушечный «Модест». Все было кончено. Потери англичан составили 56 человек убитыми и 196 — ранеными.

После боя Боскауэн отметил: «Все хорошо. Но могло быть и лучше». Корабли, укрывшиеся в Кадисе, были надежно там заблокированы вице-адмиралом Бродериком. Итак, Флот Леванта перестал существовать, но оставался еще Флот Океана.

Однако и там все было не так просто. Сразу же после получения донесения об атаке Гваделупы из Бреста в Вест-Индию ушла эскадра Бомпара (8 линкоров и 3 фрегата), в один момент лишив Флот Океана трети наличных сил и самых здоровых и подготовленных матросов. Конфлан, командующий Брестской эскадрой, теперь имел 20 кораблей против 26 у блокирующего его Хока. При этом денег на вооружение кораблей не было, хотя флот в планировании десанта в Англию играл ведущую роль.

Скорее всего, все взоры были прикованы к Германии, где армия маршала Кантада резво шагала по Фландрии и надеялась захватить Ганновер, который мог бы стать разменной монетой в мирных переговорах.

Однако Питт и здесь переиграл французов. Он выступил в парламенте с проектом, что в случае падения Ганновера английскому королю выделяются отступные — 5 миллионов фунтов стерлингов, но колонии Франции в обмен на Ганновер не возвращаются. Среди всего прочего Питт сказал: «В прошлую войну мы потратили на субсидии континентальным союзникам 10 миллионов фунтов без всякого толка, следует все средства тратить на захват колоний». Хотя этот план не был принят, все же сама мысль премьер-министра Англии симптоматична — колонии ценились больше, чем земли в Европе.

1 августа 1759 года французский маршал Контад, имея 41 тысячу пехоты и 10 тысяч кавалерии, умудрился проиграть генеральное сражение англо-прусско-ганноверской армии принца Фердинанда Браунгшвейгского (34 тысячи пехоты, 7 тысяч кавалерии) у городка Минден. Самое удивительное даже не в том, что французов было больше, а в скандале, произошедшем во время боя между Фердинандом и командующим британской кавалерией Джорджем Саквиллом. В исключительно выгодной ситуации Саквилл дважды отказался ввести в бой кавалерию, что заставило Браунгшвейгского даже зло пошутить: «Никто не видел конницу правого крыла?». На следующий день за Саквилла сделали дело драгуны герцога Голштейн-Готторпского и Хаммерштайна. Сам же Саквилл после боя попал под трибунал, который его оправдал, но выпустил из суда с убийственной формулировкой: «Непригоден на службе Его Величества ни в каком качестве».

Французские потери составили более 7000 человек убитыми, ранеными или попавшими в плен (6642 солдата и 444 офицера, среди них 5 генералов), 26 тяжёлых и с десяток лёгких орудий, 7 знамён, 10 штандартов. Французы откатились в Кассель и более не помышляли об активных действиях в Германии. План получить «разменную монету» для мирных переговоров не сработал.

Единственной надеждой французов оставалась лишь высадка в Англии. Изначально планировали обойтись малыми силами — решили, что из Бреста выйдут 5–6 линкоров под командованием капитана Морога, которые проследуют к Бель-Илю и у Морбиана посадят на корабли войска герцога д’Эгильона, которые отвезут в Шотландию. Людовик XV лично одобрил этот план, однако Берьер задал неудобный вопрос, который по идее должен быть первым в списке — а что кораблям делать, если они наткнутся на английский флот? Король и Шуазель решили, что самое главное — высадить войска, а корабли потом пусть даже сожгут, однако Берьер напомнил, что проблема на самом деле не дойти до Шотландии, а вообще выйти из Бреста, который блокирован эскадрой Хока. Более того, за Морбианом следит Дафф, выходы из Сен-Мало, Шербура и Гавра контролирует Родней, так что без боя с английским флотом не обойтись.

В сентябре пал Квебек, ожидаемо взятый войсками генерала Вульфа. Монкальм активными действиями, начатыми в 1757 году, смог лишь отсрочить это падение, но и только. В сражении на равнине Авраама погибли и Монкальм, и Вульф, но это не спасло Квебек, и он был захвачен англичанами. Колония Новая Франция фактически была потеряна.

В этой ситуации Конфлану приказали выходить в море со всеми наличными кораблями. 7 ноября 1759 года Конфлан пишет Берьеру: «В Бресте нет ни леса, ни провианта, ни материалов, ни денег на закупки и зарплаты матросам». Корабли никак не могли укомплектовать экипажами, на 80-пушечном «Океан» из 750 человек команды не было и 30 опытных моряков. Но не было бы счастья, да несчастье помогло. Как раз 7 ноября начался большой шторм, Хок укрылся в Торбе, в этот момент Бомпар, шедший из Вест-Индии, счастливо проскользнул в Брест. Он сообщил Конфлану, что блокада снята англичанами. Конфлан срочно укомплектовал вест-индскими экипажами свои корабли, на просьбу Бомпара взять и его отряд с собой командующий Флотом Леванта ответил отказом (на Бомпара банально не хватало экипажей) и 14 ноября в 11.00 вышел в море.

Состав эскадры Конфлана приведен ниже.

17 ноября в погоню ринулся Хок.

Конфлан же шел к Морбиану и Ванну, где д’Эгильон собрал 20 тысяч солдат (26 батальонов пехоты и 4 эскадрона), а также 90 транспортов для высадки в Шотландии.

19 ноября Хок нагнал Конфлана недалеко от острова Бель-Иль. План Конфлана выглядел по-своему гениальным, была только единственная проблема — он не подходил для большой эскадры. Что, собственно, хотел Конфлан? По штормовому морю он идет в бухту Киберон по только ему известным проходам между скалами Кардиналов. В случае, если Хок развернет преследование — он безо всякого боя потеряет на скалах кучу кораблей и не сможет помешать выполнить Конфлану поставленную задачу.

План был действительно хорош, но для отряда из 2–5 кораблей, а не для эскадры из 21 корабля и нескольких фрегатов. Конфлан не учел, что в своем беге к Киберону его линия безусловно растянется и часть кораблей отстанет. Более того, Хок может использовать отставших как проводников в незнакомых водах.

Собственно, именно это и произошло. Хок оказался просто безбашенным — не имея штурманов и лоцманов, знакомых с этими водами, он смело пошел за концевыми кораблями французов и миновал все рифы. Как говаривал лорд-адмирал Георг Датский: «Только идиот или алкоголик во время войны будет увеличивать опасность преднамеренно». Тем более удивительно, что самая большая победа Роял Неви в Семилетней войне одержана нормальным и трезвым командующим, который, однако, преднамеренно подверг свою эскадру большой навигационной опасности, преследуя противника.

Хок приказал преследовать французов, находясь в подветренной позиции, ночью, со стороны берега, совершенно не обладая знаниями о местных водах. Хок рисковал всем, по сути поставив на выучку не английских, а французских лоцманов, которые, без сомнения, должны были вывести его либо на большую якорную стоянку, либо в открытое море. Вероятно, более ни один английский адмирал не рисковал более, чем Хок в тот день. Но Хоку удалось выиграть.

И совершенно понятно недоумение Конфлана — он просто не ожидал, что его в общем-то разумный план сработает на руку англичанам, а его приведет к вечному позору до конца своих дней.

Из доклада Конфлана:

Дул очень сильный вест-норд-вест. Море было бурным. Из всего этого следовало, что погода будет очень плохой. Эти обстоятельства, в дополнение к тем задачам, которые вы поставили в своих письмах, а также превосходство противника заставили меня направиться в Морбиан. У меня не было оснований полагать, что, если я сначала построю двадцать один корабль в одну линию, неприятель осмелится преследовать меня. Чтобы показать курс, я выбрал порядок плавания колонной по одному. В этом порядке я возглавил головной отряд; а при формировании естественного порядка сражения, мне ничего не оставалось, как занять позицию в центре. Это я и собирался сделать, как только все корабли войдут в залив.

Хок, как бульдог, вцепился в концевые корабли французов и упорно шел сначала за ними, а потом на сближение.

В 9.30 утра на «Ривендже» переломился фор-марса-рей (по приказу Хока корабли поставили все возможные паруса, и в шторм мачты у некоторых не выдержали), в полдень на «Маньяним» потеряли грот-брамса-рей. «Бурфорд», готовясь к бою, сбросил в море весь скот, чтобы не отставать. В 12.00 «Маньяним», «Торбэй», «Резолюшн» и «Уорспайт» нагнали шедший в авангарде фрегат «Мэйдстоун». Несмотря на шторм, Хок упрямо сигнализировал: «Кораблям поднять все возможные паруса!» и «Вступать в бой по способности!». Конфлан наивно полагал, что войдя в Киберонскую бухту он будет в безопасности. К полудню «Солей Руаяль» был уже у скал Кардиналов, а Хок — к югу от Бель-Иля. В 14.00 замыкающий французов 80-пушечный «Формидабль» открыл огонь по нагоняющим его «Маньяним», «Дорсетшир», «Резолюшн», «Уорспайт», «Ривендж», «Монтегю» и «Дифайнс». Остальные корабли англичан следовали в двух лигах сзади. В 14.30–14.45 начался бой, в котором принимали участие с французской стороны «Формидабль», «Эро», «Тезей» и «Сюперб», а с английской — вышеперечисленные корабли. Надо сказать, что Конфлан ничего не знал об этом бое, ибо корабли французов также сильно растянулись.

Незадолго до 15.00 «Ривендж» миновал «Формидабль», а потом и «Манифик». Англичане шли мимо французской линии, получая залпы с каждого корабля, но не отвечали на них, так как стремились выйти вперед и задержать французов. 70-пушечный «Темпл» убрал марселя, у «Дорсетшира» подветренный борт просто ушел под воду, и он был вынужден взять круче в ветру, чтобы дать воде схлынуть с межпалубного пространства. «Торбэй» также повернул к ветру, чтобы не перевернуться. В 15.17 налетел шквал, у «Чичестера» сорвало фор-марса-рей, «Маньяним», «Монтегю» и «Уорспайт» потеряли утлегари, и это немного задержало погоню. Корабли мотало в шторм как щепки, в 15.30 «Маньяним» и «Уорспайт» столкнулись с «Монтегю», последний бросил якорь, чтобы исправить повреждения. Вскоре «Маньяним» смог освободить снасти и на всех парусах пошел к «Формидаблю», который уже вел бой с пятью английскими кораблями. Огонь француза сильно ослабел, его правый борт был изрешечен, в 16.30 сбита фор-стеньга, корабль потерял управление. На шканцах погиб шеф д’эскадр дю Верже, вскоре погиб и капитан корабля, его брат, убило и первого лейтенанта, потери на корабле составили 200 человек убитыми и 250 — ранеными.

Вскоре «Формидабль» сдался, хлебнул воды бортом «Маньяним» и, не успев задраить пушечные порты, просто перевернулся, и в это же время Конфлан вошел в Киберонскую бухту. В 16.00 показался флагман Хока «Роял Джордж», который направился прямо на «Солей Рояль» Конфлана. «Сюперб», пытавшийся защитить «Солей Рояль», был просто отправлен на дно двумя полными залпами «Роял Джорджа».

Часть французских кораблей сбежала в Рошфор, британский «Резолюшн» налетел на банку Фор Шоал и крепко сел на камни. Наутро у Конфлана осталось только 8 кораблей, причем к ужасу французского адмирала «Солей Рояль» встал на якорь среди английских линкоров! Конфлан решил выбросить корабль на мель, англичане не смогли помешать этому из-за течения и ветра. «Эссекс», пытавшийся перехватить французский флагман, вылетел на скалы и потерял фок- и бизань-мачты, а вскоре волны просто разбили его.

Сражение при Кибероне закончилось полным разгромом французского Флота Океана. На планах высадки в Англии был поставлен жирный крест. Если же к этому прибавить и поражение Лалли под Мадрасом (о котором мы подробно рассказывали в цикле об Ост-Индской компании), становится понятно, что 1759 год стал для англичан переломным.

Бывший английский премьер-министр Горацио Уолпол полушутливо заметил: «В этот год наши колокола уже сильно истерты победным звоном». Симптоматично, что флот, который был фактически главным творцом побед в 1759-м, именно в это время обрел свой гимн. В декабре, почти под Рождество, на сценах Лондона большой успех имела кантата «Вторжение Арлекино» (Harlequin’s invasion), посвященная, конечно же, провалу французских планов высадки в Англии. Доктор Уильям Бойс вставил в кантату отрывок марша, который назвал «Сердца из дуба» (Hearts of oak). Слова к музыке написал знаменитый английский актер Дэвид Гаррик (кстати, его нынешние критики сравнивают по уровню и специфике таланта с Гудини).

Кантата была исполнена в театре Друри-Лэйн, и партию «Heart of Oak» пел Сэмьюэль Томас Чемнес (Champnes):

Сердца из Дуба — наши корабли,
Покрыты гарью — наши мужчины.
Мы всегда готовы: стоять, парни, стоять крепко!
Мы будем сражаться и победим снова!

Естественно, что после побед 1759 года роль флота для Англии возросла неимоверно. А раз возросла роль флота — то возросла роль и России как поставщика стратегических материалов, без которых флот построить довольно тяжело. Вполне в духе «года чудес» была и декларация, подписанная Британией с русской императрицей Елизаветой Петровной, согласно которой русско-английский торговый договор продлялся до 1766 года на прежних условиях, за исключением транзитной коммерции с Персией через Волгу и Каспий.

Примерно к этому же времени приходится победа России над своим извечным торговым конкурентом — Швецией. Надо сказать, что шведское железо по качеству превосходило русское, но было в 3–4 раза дороже нашего. Англичане долгое время колебались между ценой и качеством, и в результате цена победила. Если на 1720-е годы доля шведского железа на британском рынке составляла 76%, тогда как российского — 21%, то уже в 1740-х ситуация начала меняться. Причиной этому была не только война цен, но и деятельность шведской Железноделательной конторы, которая запрещала резкий рост производства шведского железа, чтобы сохранить на него высокие цены. Как известно, если спрос не может заместить один производитель, находят второго, третьего, и т. д., ибо объективные требования сырья для развития никто не отменял.

В итоге в период 1740–1790 годов объем железа, выплавляемого Швецией, был примерно одинаков и составлял 4100–4800 тонн. Так вот, российское производство железа не сдерживалось никакими ограничениями, наоборот — производство металла поддерживалось правительством, в том числе и льготами, и в результате пропорция ввоза железа в Англию начала меняться. В 1740-х годах шведская доля упала до 65%, а русская возросла до 31%, а в конце 1750-х соотношение стало 50/50. К концу столетия Россия фактически вытеснит Швецию с британского и голландского рынков, доведя свою долю до 83%, а шведам придется искать другие рынки сбыта, в том числе Португалию, Испанию, итальянские государства и т. д.

Российское правительство проводило активную политику поддержки экспорта железа: оно сдерживало рост отпускных цен и старалось сохранить традиционных торговых партнеров, искало новые рынки сбыта в Европе и занималось торговым шпионажем — то есть собирало информацию об экспорте шведского железа для получения новых возможностей конкуренции с ним российского металла. Шведское же правительство хотя и выражало озабоченность по поводу увеличения экспорта российского железа, в середине столетия вынуждено было пойти на ограничение собственного производства, чтобы сохранить его рентабельность и лесные ресурсы страны и не допустить падения цен на европейском рынке в условиях растущих объемов продаж российского черного металла.

Далее: часть девятая

Поддержите «Спутник и Погром» покупкой подписки (клик по счетчику просмотров справа внизу) или подарите ее друзьям и близким! У нас нет и никогда не было никаких других спонсоров кроме вас — наших читателей.